Барнс прикидывал, как быстрее можно было добраться до места, и решил, что по склону идти будет быстрее, тут был не такой уж и густой лес, а подлеска так и вообще не было, исполинские ели задушили его на корню.
— Так, — развернулся он к детям, — впереди женщина кричит, ей помощь нужна. Я пошел, гляну, что там, а вы топаете за мной как можно быстрее. Идет?
— Да, рара, — хором ответили дети.
— А я не слышу, — тихо сказала Мика, когда Барнс скрылся из виду. — А ты?
— И я не слышу, — кивнул Лекс. — Но это же рара.
Они переглянулись и кивнули друг другу. Близнецы давно знали, что рара у них особенный — очень сильный, очень зоркий, очень меткий. Настолько сильный, зоркий и меткий, что об этом лучше не рассказывать — все равно никто, кроме таты, в это не верит. А тата — молодой, несмотря на возраст, красивый и настолько обаятельный, что ему в Старбаксе кофе бесплатно наливают. Только он все равно платит.
Барнс бежал по лесу, слыша, как крики приближаются, теперь различая и второй, тоненький детский голос, в котором было полно страха. Теперь Барнс был точно уверен, что поможет, чего бы ему это ни стоило, потому что жизнь детей после обретения своих, начал ценить иначе. Дети были хрупкие и беззащитные существа, и некоторые вещи, которые для взрослых были просты и понятны, для детей были просто невозможны. Нет, он не выстраивал культ ребенка, просто прекрасно понимал и оценивал их возможности.
Когда громкость криков стала почти оглушающей, Барнс увидел ее. Небольшая фигурка в яркой одежде сидела на самом краю обрыва и протягивала вниз руки, крича, теперь уже было понятно, своей дочери, чтобы та не двигалась. Она была так увлечена этим, что даже не услышала довольно громко, специально, чтобы не пугать, подошедшего к ней Барнса.
— Мэм, — позвал он, не подходя близко, боясь, что женщина испугается его и от неожиданности навернется вслед за своим ребенком.
— Помогите, пожалуйста, — повернулась к нему заплаканная растрепанная женщина. — Моя Кэрин, она упала… она зацепилась… а я уронила телефон… не могу позвонить в службу спасения…
Скинув рюкзак, Барнс подошел к обрыву, аккуратно отстранив женщину. Он тоже встал на колени и посмотрел вниз. Метрах в пятнадцати, только чудом не разбившись, зацепившись за парочку деревьев, на небольшом уступчике в метр шириной стояла девочка лет пяти в когда-то яркой, а теперь довольно грязной одежде, с ссадинами на лице и руках. Девочка явно устала и была напугана, но Барнс не представлял, как можно ее успокоить.
— Малыш, я сейчас за тобой спущусь, тебе надо постоять там еще пять минут, договорились? — спросил Барнс.
Разговаривая с ребенком, он оглядывал склон, понимая, что это будет непросто. За скудную растительность он был не смог зацепиться в принципе, и теперь просматривал все мало-мальски пригодные для зацепов трещины, выступы и выбоины.
Женщина замолчала и только всхлипывала, глядя то на дочку, то на Барнса.
— Она пошла за бабочкой, тут такие красивые бабочки… — начала бормотать она. — И оступилась… покатилась вниз…
Близнецы бегом добрались до места происшествия. Остановились, оглядывая обстановку, скинули рюкзаки. Они молчали, чтобы не мешать раре и не спугнуть девочку. Мика подошла к женщине и обняла ее.
— Все будет хорошо, — сказала она. — Сейчас папа ее вытащит и все будет хорошо.
— Лекс, достань веревку, — распорядился Барнс, а сам принялся снимать трекинговые ботинки, которые совершенно не подходили для скалолазания, особенно по таким гладким стенам. — Мика, достань мне шоколадку. Ваша дочь ест шоколад?
— Да, ест, — потерянно ответила женщина.
Лекс моментально достал веревку, Мика добыла из недр рюкзака шоколадку и забрала ботинки Барнса. Они четко и молча выполняли указания, зная, что любые вопросы сейчас только отвлекут и помешают.
Достав пару небольших метательных ножей с отверстиями в рукоятках, Барнс сдернул с запястья небольшую веревку в виде браслета, размотал, разрезал и, привязав к ножам петли, нацепил их на руки.
Солнце поднималось над горизонтом, уже заливая долину своим светом, но еще не добралось до этого склона и не слепило глаза.
Закрепив на поясе фляжку с водой, — Барнс был уверен, что девочка хотела пить, — он ухватился за край обрыва и нащупал босыми ногами первую щель, которую хорошо рассмотрел.
Мика и Лекс обняли женщину с двух сторон. Девочка на уступе умолкла и только всхлипывала, размазывая по лицу слезы, кровь и грязь. Она опиралась только на левую ногу, не наступая на правую.
Барнс спускался, уверенно цепляясь за все, что считал более-менее пригодным для этого, иногда вгоняя в щель, за которую не мог зацепиться пальцами, нож. Он думал о том, что ножам после этого придет приздец, но ножи можно было купить и новые, а вот человеческую жизнь купить было не так-то просто.
Под девочкой было еще несколько десятков метров скального уступа, падение с которого она бы точно не пережила. Барнс поглядывал вниз, на ребенка, и думал, как бы им вдвоем поместиться на этом малюсеньком пятачке. За себя-то Барнс не волновался, они бы там и со Стивом вдвоем уместились при острой необходимости, но вот девочка была на такие маневры просто не способна.
Словно паук, Барнс спускался по практически отвесной стене, уверенно оказываясь все ниже и ниже, и наконец добрался до уступа, опершись о его край одной ногой, он наполовину висел над пропастью.
— Малыш, возьми меня за руку, — попросил Барнс, протягивая девочке руку.
Девочка вцепилась в его ладонь замурзанной ручонкой.
— Я Кэрин, — сказала она.
— А я Джеймс, — улыбнулся Барнс.
Он, удерживая Кэрин, отодвигал ее немного в сторону, чтобы самому встать на этот уступ, как только он перестал висеть, а более-менее устойчиво стоял на нем обеими ногами, он подхватил ее на руки, посадив себе на бедро, и прижался грудью к каменной стене.
— Значит так, Кэрин, — заговорил Барнс, стараясь делать это ласково. — Ты должна будешь мне помочь.
Барнс скинул с плеча веревку, начиная разматывать ее одной рукой так, чтобы она осталась сложенной вдвое.
— У меня нога очень болит, — пожаловалась Кэрин и всхлипнула.
— Я знаю, — заверил ее Барнс. — Но тебе надо немного постараться, и я вытащу тебя к маме.
Сейчас предстояло самое сложное: закрепить ребенка у себя на спине с помощью веревки, вряд ли используя для этого помощь самой Кэрин.
— Сейчас ты залезешь ко мне на спину, и я привяжу тебя к себе этой веревкой, договорились? — предложил он. — Но тебе надо будет крепко держаться.
— Да, Джеймс, — шмыгнула носом Кэрин. — Мы же не упадем?
— Что ты, — улыбнулся Барнс, — я никогда не падаю, и ты не упадешь.
Когда Кэрин относительно плотно зацепилась за его шею, Барнс очень быстро подцепил ее веревкой, плотно привязывая к себе, постаравшись сделать это несколько раз.
— Хорошо сидишь? — спросил Барнс и протянул ей шоколадку. — Держи.
Кэрин одной рукой ухватила шоколадку, а другой шею Барнса, прижалась к нему и замерла.
Прикинув сместившийся центр тяжести, Барнс взмолился всем известным богам, чтобы Кэрин не ерзала, иначе даже он может не удержаться, а падать с тридцатиметровой высоты ему совершенно не хотелось. И сам покалечится, и ребенка угробит.
Наверх он поднимался немного медленнее, чем спускался вниз, пришлось выбирать новый маршрут. Барнс медленно и размеренно дышал, преодолевая метр за метром, пока не выбрался наверх.
Мать немедленно вцепилась в Кэрин, но Лекс и Мика оттащили ее.
— Подождите, — твердила Мика. — Подождите, сейчас папа отвяжет ее.
Барнс развязал узлы, придерживая сзади себя Кэрин, он ловко подхватил ее, пересаживая к себе на бедро. Хотелось дать мамаше в лоб, за то, что вообще ушла с тропы с маленьким ребенком, а по ним обеим было видно, что они не подготовлены к лесным походам вообще. Какая, ко всем чертям, бабочка, если нужно ограждать ребенка от его же собственных глупостей.
Кэрин еще не до конца осознала, что все закончилось, ее трясло и явно требовалась медицинская помощь, сама она ходить точно не могла.
