— Хорошо, — легко согласился Барнс, предполагая что-то такое, и ему это было даже на руку, потому что он сам хотел предложить нечто подобное. — Собирайте все, что может вам понадобиться. Выезжаем завтра в шесть утра.

— Мы сами соберем рюкзаки! — заявил Лекс.

— Да! — кивнула Мика.

— Хорошо, — кивнул Барнс, — вы соберетесь сами, почему нет. Только тате об этом скажите.

— Мы уже сказали, тата говорит, что можно, — ответила Мика. — Сказал, что под твою ответственность. Он же всегда так говорит.

— Значит, под мою ответственность, — согласился Барнс. — Собирайтесь, разбужу рано. Я пойду поговорю с татой.

И Барнс оставил детей собираться. Его рюкзак уже был собран с расчетом на детей, потому что Барнс был уверен, что они и половины сами не соберут, несмотря на то, что были уже довольно опытными туристами. А сам вышел из комнаты Мики, в которой состоялся разговор, и пошел к Себастьяну, найдя того в гостиной на диване.

— Лапушка, — присел он рядом. — Ты знаешь, что мелкие хотят?

— Самостоятельности? Они говорили мне о том, что хотят сами походить по Аляске. Я им сказал — если ты разрешишь. Как ты думаешь, они справятся?

— Уверен, что нет, — честно сказал Барнс, — но я дам им возможность попробовать, чтобы они в этом сами убедились. Я все время буду рядом, обещаю.

— Хорошо, — кивнул Себастьян. — Мы же это обсуждали. Как раз подходящий случай, мне кажется.

— Какой ты жестокий отец, — посетовал Барнс, хотя это именно он собирался в бинокль следить за своими детьми, когда они будут одни пробираться по берегу реки Кобек.

— Я не жестокий, — покачал головой Себастьян. — Не более жестокий, чем ты. Если они попадут в контролируемые неприятности, это будет лучше, чем если они по своей самонадеянности вляпаются во что-то непредсказуемое.

— Конечно, ты прав, — заверил Барнс, обхватывая его лицо ладонями и притягивая к себе для поцелуя. — Я все буду контролировать, обещаю, и приду им на помощь, как только потребуется. Я только волнуюсь, что они могут воспринять это как наказание.

— Они воспримут это как приключение, — улыбнулся Себастьян. — Вот увидишь.

Аляска встретила их не заходящим ни на минуту солнцем, как и всегда в это время года в этих широтах. Маленький самолет приземлился в городке Амблер, из которого их должны были на катере доставить немного ниже по реке и пустить в свободное плавание. Но все это должно было произойти только завтрашним утром, а сейчас Барнс с детьми укладывались спать в доме миссис Маркус, местного шерифа, которая охотно согласилась приютить путешественников.

Дети утихомирились не сразу. Незаходящее солнце все не давало им уснуть, несмотря на задернутые плотные занавески. Наконец они угомонились.

— Подъем! — Барнс разбудил детей ранним утром, хотя им сложно было понять, какое сейчас время суток. — Собрались, умылись и завтракать!

Мика и Лекс вскочили и понеслись умываться.

Они собрали рюкзаки еще в Нью-Йорке. Оставалось прицепить к ним карематы и палатку. После завтрака они проверили, на месте ли ножи, огнива, охотничьи спички и прочие мелочи.

Завтрак — и всего пару часов спустя на лодке их доставили к месту высадки. Степенные воды широкой реки проплывали мимо, катер ушел вверх по течению и они остались совершенно одни на песчаном берегу.

— И так, раз вы так хотели, вот вам маршрут, — Барнс развернул карту, показывая детям метки. — Вот мы. Вам надо дойти вот сюда. У вас есть сутки. На этом месте мы с вами расходимся и встречаемся завтра в это же время. Все ясно?

— Да, рара, — кивнула Мика. — Ну мы пойдем?

Барнс поцеловал обоих детей и отпустил в, как они считали, свободное плавание, за которым он собирался зорко следить эти двадцать четыре часа.

— Осторожнее, мои хорошие, — помахал он им рукой, смотря, как Мика с Леком уходят по берегу реки.

Они тоже повернулись, чтобы помахать ему, и скрылись за поворотом.

Барнс дал детям полчаса форы и пошел за ними, выглядывая их в бинокль. Он понимал, что их безопасность зависит только от него, и собирался быть рядом с детьми, как бы сложно это ни было.

Мика с Лексом были уже достаточно внимательны и наблюдательны, вот только Барнс сомневался, что они действительно собрали свои рюкзаки как положено. Он не проверял, но взял с собой все, что может понадобиться.

До самого вечера он шел на за ними, пока дети не решили становиться на привал.

Тут-то они и выяснили, что Лекс, который собирал продукты, взял с собой всего четыре армейских пайка, два из которых они съели на дневном привале. Что реппелент от насекомых почему-то не действует. Что Мика забыла туалетную бумагу.

Они поругались, прежде чем ставить палатку, но быстро утихли, потому что смысла ругаться не было. Кое-как поставили палатку, заползли туда. Но оба забыли взять термобелье, а на Аляске было холодно даже летом. Они тряслись от холода в палатке, обнявшись, и почти не спали ночь, мучимые холодом и мошкой.

Утром дети кое-как умылись, сложили палатку, собрали вещи и разделили один паек на двоих. Осмотрелись, отмахиваясь от мошки, по очереди перешнуровали ботинки, сверились с картой и, голодные, искусанные и невыспавшиеся, продолжили поход.

Барнс наблюдал за ними всю ночь. Ему очень хотелось прийти и помочь им, согреть, но все это было ради воспитательных мер, и приходилось сковать свое сердце и просто наблюдать, как его малыши топали по берегу реки, явно голодные и холодные.

Он наблюдал за ними всю ночь, видел их силуэты в палатке, жавшиеся друг к другу, только к утру притерлись и замерли. Ему было бесконечно жаль своих детей, но они сами хотели этого, и Барнс не мог им этого не дать.

— Я есть хочу, — Лекс начал ныть к полудню. — Давай мы остановимся и поедим.

— Поедим вечером, — отмахивалась Мика.

— Я сейчас хочу.

— Поймай рыбу.

Лекс покосился на чистые воды реки, в которых были видны длинные темные рыбьи спины.

— Вода холодная. Вон смотри, ягоды.

— У нас нет времени собирать ягоды, — сурово отрезала Мика.

— Давай поедим сейчас. Вечером встретимся с рарой, и он нас накормит.

— А если мы опоздаем? Или он опоздает?

— Pара не опаздывает.

Смотря на детей, на их губы, по которым он с легкостью читал русскую перепалку, Барнс готов был заплакать от того, что не мог подойти, взять за руку, надеть термуху и накормить, но все это было ради них. Да, большинство родителей посчитатали бы это жестоким обращением, но Барнс все контролировал, кроме своих чувств, которые орали, что детям надо помочь. Он заглушил их, как мог, оставаясь только сторонним наблюдателем. Оставалась всего пара часов, костер уже горел, палатка была поставлена, еда готова. Барнс просто ждал, когда дети выйдут к нему.

Дети все-таки не выдержали и съели оставшийся паек. Пластиковые обертки они не выкидывали, а уносили с собой: Барнс научил их не мусорить в заповедниках.

Под вечер дети вымотались и устали. Мика начала всхлипывать, но упорно шла вперед. Лекс не отставал.

Барнс смотрел на них в бинокль и почти плакал от того, как его дети вымотались. Он понимал, что все это было обоюдным решением и желанием мелких побыть самим по себе, но не мог оставить их одних, когда им так нужна была помощь. Лагерь был всего в паре километров от них, когда Барнс вышел из-за очередной сосны.

— Помочь? — ласково спросил он уставших близнецов.

— Нет, — твердо ответил Лекс и протопал мимо него к точке сбора.

Мика бросила на Барнса жалобный взгляд, но стойко пошла за братом.

Барнс очень хотел помочь, но понимал, что будет врагом народа, если сделает это, поэтому быстро добрался до разбитого им лагеря и стал ждать. Ему было тяжело, он не хотел для своих детей ничего подобного, но они сами выбрали этот путь, и он не мог им запретить.

Дети дошли до костра. Опустили на землю рюкзаки и устало сели рядом, глядя в огонь. Лекс вытащил бутылку с остатками воды и протянул сестре. Она выпила половину и отдала бутылку ему.