На следующий год в «Локомотив» пришел списанный из «Спартака» Юрий Гаврилов, чье умение вести игру никуда не делось, а вместе с ним и очень интересный нападающий Михаил Русяев, оборону укрепил экс-динамовец Александр Головня, и мы вышли в Высшую лигу!

Мы пригласили вратаря Станислава Черчесова, которому, как ранее Базулеву и Русяеву, не находилось места в «Спартаке». Вместе с Горлуковичем эта тройка составила стержень команды, которая в итоге финишировала 7-й. Русяев с 15 голами вошел в тройку лучших бомбардиров чемпионата, Горлукович – в состав сначала олимпийской, а потом и первой сборной СССР.

На наши игры пошел зритель, и мы уже мысленно представляли, каким будет новое поступательное движение «Локомотива», но вместо дальнейшего прогресса пришлось собирать обломки уже почти готового дома. В «Спартаке» заметили, насколько выросли у нас Черчесов с Базулевым, и забрали их обратно. Все межсезонье переходил в «Спартак» и Русяев, а в результате остался, но утратил прежнюю мотивацию.

Тогда и мне поступило предложение – возглавить московский «Спартак». Сначала вызвали в профсоюзные верха, а потом состоялся разговор со спартаковским идеологом Николаем Петровичем Старостиным.

«Спартак» стал бы для меня новым уровнем, под свое начало я получил бы целый легион талантов, возможности которых бесконечно расширяли тренерские горизонты. Перспектива, особенно на фоне разобранного на части «Локомотива», выглядела очень заманчивой.

Но я отказался, не мог в трудной ситуации бросить порученное мне дело. Как бы я потом смотрел в глаза людям, которые безоговорочно поверили в мои тренерские способности, предоставили полную свободу творчества, не упрекали за ошибки, которые я, молодой тренер, конечно же, совершал.

В новый чемпионат вступила фактически другая по сравнению с предыдущим команда «Локомотив», уделом которой стало возвращение в Первую лигу. Стройку предстояло начинать заново.

Вернулись мы в Высшую лигу за год. И в том же 1990 году «Локомотив» в третий раз за свою историю добрался до финала Кубка СССР. И хотя команда готовилась к решающему матчу очень серьезно, дать бой киевскому «Динамо» не получилось. Мы были разгромлены – 1:6.

На следующий год я по приглашению Федерации футбола Новой Зеландии отправился работать с олимпийской сборной этой страны. Уехал из СССР, а вернулся уже в Россию. Началась новая эпоха нашего государства, ставшая эпохой больших свершений для «Локомотива».

Еще в конце 1980-х годов советские клубы стали организационно переоформляться на манер западных профессиональных. На первый план постепенно выходила их финансовая состоятельность.

В 1992 году «Локомотив» стартовал в Высшей лиге чемпионата России. Я знал, что мой друг Валерий Филатов, которого пригласил к себе в помощники, успешно ведет малый бизнес, и предложил ему заняться более крупным – стать президентом «Локомотива».

Я и сам имел возможность возглавить клуб, совмещать президентскую и тренерскую должности, как поступил в «Спартаке» Олег Романцев. Но чувствовал, что мое призвание – тренерская работа, живое, каждодневное общение с игроками и не хотел распыляться. Так возник наш успешный дуэт: Филатов – президент, Семин – тренер.

Когда помогавший мне в «Локомотиве» Виталий Шевченко уехал приводить к чемпионству Боливии самый популярный в стране клуб «Боливар», на его место я пригласил Владимира Эштрекова, с которым подружился, выступая за различные юношеские сборные. И мы начинали строительство команды с фундамента, с обороны, сделав упор на воспитание у игроков таких бойцовских качеств, за счет которых можно было бы компенсировать превосходство ведущих клубов в классе. И бойцовский дух команды не раз приходил ей на выручку.

В августе 1992 года, когда «Локомотив» лидировал в группе «А», сборная России получила первого в своей новой истории главного тренера – Павла Садырина. Своими помощниками он выбрал Бориса Игнатьева и меня. Согласился я с радостью. Работать в главной команде России считал для себя большой честью.

А в своем первом российском сезоне «Локомотив» одного очка не дотянул до призового места, оставшись в итоговой таблице 4-м.

«Локомотив» выделялся крепкой обороной. Если налажена оборона, легче атаковать. Мы приглашали футболистов, которым не находилось постоянного места в составах известных клубов, играли на их самолюбии. Но в 1992 году у нас появились провозвестники будущих больших побед – вратарь Сергей Овчинников, защитник Алексей Арифуллин, полузащитник Александр Смирнов. Дебютировал и Дмитрий Аленичев. Открытие его таланта ставят в заслугу «Спартаку», но это «Локомотив» разглядел молодого парнишку в Великих Луках, и Аленичев провел у нас два хороших сезона.

Команда еще искала себя, хотя уже вырисовывались лидеры, причем по уровню превосходившие лучших игроков большинства участников Высшей лиги – Сергей Овчинников, Сергей Подпалый, Александр Смирнов, Мухсин Мухамадиев.

«Локомотив» становился все привлекательнее для игроков. В очередное межсезонье мы пригласили Юрия Дроздова из «Динамо», Рашида Рахимова из «Спартака», Олега Гарина из «Океана» (Находка), спартаковского воспитанника Алексея Косолапова. Это был совершенно новый уровень комплектования команды, достигнутый благодаря успешной финансовой политике. То был первый опыт нашей точечной селекции, которую спустя годы называли образцовой.

Дебютировать в Кубке УЕФА нам выпало с великим туринским «Ювентусом». «Локомотив» уступил в гостях – 0:3, но на родине нас не ругали – сочувствовали, понимая, на кого мы нарвались, не имея никакого опыта участия в еврокубках.

Ответный матч стал для «Локомотива» едва ли не лучшим в сезоне. Победу – 1:0 гости вырвали лишь благодаря блестящей игре своего голкипера Перуцци. Сыграв против Баджо, Раванелли и других звезд, футболисты «Локомотива» обрели уверенность в себе. После «Ювентуса» они не испытывали робости ни перед кем.

Но нестабильность в выступлениях позволила «Локомотиву» лишь замкнуть пятерку сильнейших чемпионата России‑93.

Сезон‑1994 мог стать историческим для российского футбола. Но бунт в сборной легионеров, посчитавших возможным после выступлений за известные европейские клубы диктовать условия руководству Российского футбольного союза, не позволил ни нормально подготовиться к чемпионату мира в США, ни выступить там сильнейшим составом.

В нашей главной команде собрались на редкость талантливые футболисты, которые по-настоящему себя так и не реализовали. Виноваты в этом они сами и их окружение. Сборная России в США не вышла из группы, а могла высоко подняться. Главная причина – отсутствие единства. Игрокам, прошедшим все сборы, было обидно и за своих товарищей, которых «отцепили», высвобождая места для одумавшихся отказников. Позднее бунтовщики раскаивались в содеянном.

Локомотивская бронза чемпионата России, первая в истории после «американской трагедии», пролилась настоящим бальзамом на мои душевные раны. Хотя «Локомотив» продолжал проигрывать признанным грандам на трансферном фронте (в «Динамо» ушли Сабитов, Смирнов, Саматов, в «Спартак» – Аленичев), но начал одерживать и первые победы. Евгений Харлачев, на которого претендовало несколько клубов, выбрал команду железнодорожников. Вернулся из «Торпедо» и Игорь Чугайнов.

Первый успех был достигнут, но угнетало немноголюдье на черкизовских трибунах, влиявшее на настроение игроков. Понятно, что болельщиков можно привлечь игрой, результатом, а кого-то, может быть, и личным общением. Даже после поражений, когда у самого на душе кошки скребли, я, выйдя из-под трибуны, откровенно отвечал на самые каверзные вопросы собравшихся, не отделяя себя от команды.

Новый сезон, возвратив из «Динамо» Смирнова, приобретя Андрея Соломатина, а потом еще и Сергея Гуренко, «Локомотив» начал с привычной тысчонки на черкизовских трибунах. Но в конце августа, когда мы разгромили на своем поле будущего чемпиона «Спартак-Аланию» – 4:1, нам аплодировало уже около семи тысяч зрителей.