Он неожиданно замолчал и прищурился, улыбнувшись. Оглядел мальчишек, которые начали крутиться, переглядываясь. Сейчас они уже садились поближе к друг к другу, явно начав сближаться: действует совместное времяпровождение под руководством отца.

– Скажите-ка мне, – поинтересовался Теодор, – что происходит, когда нет осознания своего поступка? Это вам задачка на окончание нашей сегодняшней встречи.

Ему даже никто и не попытался ответить потому, что он сам сразу же и продолжил:

– Простая вещь: происходит пополнение лёгкого греха. Для тяжёлого греха моралисты считают необходимым полное актуальное сознание. Я предложу вам поразмышлять над схемой в виде домашнего задания. Попробуйте продумать это на одном из примеров своего прошлого. Смотрите, какая интересная прослеживается связь: грех; разрыв связи с Богом; осознание своего греха; связывание связи, как ниточки, снова; образуется узел. Но зато нить – становится короче. Это конечно абстракции. Но всё равно, думаю, последняя точка вас должна всемерно вдохновить.

Все засмеялись.

– На сегодня мы закончим. Остальные четыре пункта мы с вами разъяснять будем самостоятельно. Я вам тут приготовил некоторые тезисы, чтобы облегчить сей труд. Предлагаю распределить по справедливости.

После катехизации отец Теодор поманил Джефа в ризницу.

– У меня сразу возникает вопрос, – без предисловий сказал Джеф.

Теодор кивнул заинтересованно и поощрительно.

– Ну пошлый совсем вопрос, – приподняв кончик левой брови, сообщил Джеф.

– Если ты не будешь задавать вопросов, пусть даже глупых на твой взгляд, то как же ты на них получишь ответ: вопросы-то остаются?

– Резонно, – согласился Джеф. – Иисус пришёл в мир и был Богочеловек. Он был Бог. Но и Человек. Со всеми проявлениями человеческой сущности, иначе как бы он узнал, как живётся людям? Так вот. Он испытывал, как человек, и жажду, и холод, и голод, и боль: всё как человек.

Джеф взглянул на отца. Теодор, чуть улыбаясь, кивнул с лёгким прищуром, но предлагая продолжать.

– А радости человеческие у него были?

– Я понимаю, к чему ты клонишь. Нет.

– Так ты на невысказанный вопрос отвечаешь, или никаких радостей не было?

– Как это – никаких радостей? Жизнь уже радость. А вопрос-то какой? – Теодор смотрел на Джефа с отчётливой усмешкой в глазах.

– Испытывал ли Он в своей человеческой жизни радости секса?

Теодор расхохотался, похлопав его по плечу.

– Ну, ты и впрямь мастер пошлого вопроса.

– Так нет или как?

– Ты придерживай свой язычок-то, прихватывай его, чтобы не болтался. И спроси у настоятеля, – посоветовал Теодор, веселясь.

– А ты сам, отче, ты ж катехизатор!? Что не отвечаешь?

– Нет, – комично вздохнул Теодор, изображая ужас на лице.

– Нет? – Поднял кончик левой брови Джеф.

Теодор явно пытался сдержать смех.

– Нет не в смысле "нет", а нет в смысле "жаль". Чему я тебя учил? Сказано же: вочеловечившийся Господь Иисус был подобен человеку во всём, кроме греха. Бог – это любовь.

– Ну и как? Значит, он дарил любовь? Ведь он отдавал себя. – Непонимающе сказал озадачившийся Джеф.

– Тьфу, – покивал Теодор и засмеялся снова. – Что из того, что я отец? Мне ещё учиться и учиться, как надо преподавать.

– Ну вот, прилетели, – разочарованно сообщил Джеф.

Теодор вздохнул, беззастенчиво посмеиваясь.

– Думай, голова, шляпу куплю. – Вновь похлопал его по плечу и повторил, выделяя каждое слово: – во всём, кроме греха.

– А. – Осенило Джефа. – Он же не был женат!

Действительно, так просто. Он посмотрел, как Теодор хохочет над его ошарашенным видом.

– Кстати о прилётах, – сказал Теодор. – Ты ж у нас на колесах, помоги мне кое-какие вещи отвезти? Там, правда, придётся много носить, но всё не тяжёлое.

– Всегда пожалуйста, совсем ненаученный отец, – поиздевался над ним Джеф.

Они, не сговариваясь, встали и Джеф смотрел, как быстро собрался Теодор: накинул куртку, повесил на плечо спортивную сумку. Пока они выходили из храма, несколько человек притягивали отцу руку, прощаясь. И странно, хоть Джеф и торопился, нервно переминаясь неподалеку от Теодора, все эти пожелания "С Богом", не отняли у них много времени. Пискнул, сверкнув фарами "бьюик", отключая сигнализацию.

– Тебя сильно поджимает время или как? – Поинтересовался Джеф, когда они разом усаживались в машину.

– Мне нужно прибыть до трёх. Сейчас два, но это недалеко, у ратуши. Рассчитывай сам, – ронял Теодор, откидываясь на сиденье.

"Хорошо", подумал Джеф, сворачивая к парку. Взглянул на отца. Он сидел, закрыв глаза и откинув назад голову, было даже странно видеть его здесь вместо Николь. Джеф катил по улицам, надеясь, что она не успела ещё уехать. Жаль будет, если Николь уже болтается в автобусе. Он проехал школу. На крыльце было пусто. Обгоняя машины, полетел вперед.

– Ты потише, гонщик. Я доехать хочу, – прохныкал Теодор, открывая глаза.

Джеф засмеялся, торопясь. Впереди шагала Николь, размахивая рюкзаком. Одна, без неизменного Грега.

Джеф коротко нажал на сигнал, и она оглянувшись, остановилась, ожидая пока он притормозит. Джеф почти выпрыгнул из машины, чтобы открыть ей дверцу. Даже не из вежливости, а просто очень хотелось взглянуть на неё поближе.

– У-у, какая тут весёлая компания, – отметила она, усаживаясь. – Слава Иисусу Христу.

– Во веки веков. Аминь, Ники, – поприветствовал её Теодор, повернувшись к ней. – Не ожидал, что сегодня тебя увижу.

Джеф сел за руль, перегнулся назад, подавая ей рюкзак.

– Тебе там удобно? – Извиняющимся тоном поинтересовался он.

– А то! – Согласилась она. – Как вы здесь оказались?

– Заехали за тобой. Я боялся, что ты уже катишь домой.

Николь положила ноги на сиденье. Сказала, потягиваясь:

– Я так устала сегодня. Мы играли в волейбол. Я его терпеть не могу, и мне как всегда попали мячом по макушке. А что вы собрались делать?

– Привезти кое-какие вещи, которые нам передали, – скудно сообщил Теодор и предложил, оглянувшись, – сестрица Николь, может, споёшь нам какую песенку?

Джеф удивлённо оглядел Николь в зеркало, услышав такое обращение, но промолчал.

– Ну вот, как всегда! – Заявила Николь. – Стоит только сказать: устала – и начинается…

Тед фыркнул.

– Ты же в волейбол играла, что ж теперь и петь не можешь?

– О! – Сказала Николь и посмотрела на Джефа.

Он поймал её взгляд в зеркале. Улыбнулся. Он слышал, как Николь поёт только на мессе. Она пела очень чисто и, хоть её голос был не слишком развит, его природный диапазон был достаточно широк и слушать её было приятно. Но может это только его мнение? Джеф не мог себе представить, как другие люди относятся к Николь и наблюдать за её общением с Тедом ему было интересно.

Теодор немного нагнул голову на бок, улыбаясь и поднимая брови.

– Ну, если вы, отец мой, пообещаете подпевать… – чуть помялась она, глядя на Джефа и по-свойски похлопала Теда по плечу.

– Пообещает, – уверил за него Джеф.

Больше ей отступать было некуда.

– Любовью жить – не значит ставить кущи,

Поднявшись даже на гору Фавор.

Это идти на голос Твой зовущий,

Смотреть на Крест не отрывая взор.

На небе радость будет неземная,

Никто не в силах нас её лишить,

Но на земле желаю я, страдая,

Любовью жить, любовью жить.

Голос у Николь сначала немного дрожал, словно она стеснялась петь, но затем понемногу окреп. Песня показалась Джефу несколько мрачной, как мрачным казалось всё, что напоминало о смерти. Теперь ей помог Тед, и эти слова, которые так тревожили Джефа, что он с трудом сдерживал дрожь, обрели большую глубину в дуэте. Их голоса хорошо сочетались, чувствовалось, что это не первая вещь в их совместном исполнении.

– Любовью жить – дарить себя без меры,

Любовь такая не перестаёт.

И я дарю себя с простою верой,

Когда ты любишь, ни к чему расчёт.