После этого успеха мы перешли к тому, чтобы учредить между нашими собственными землями и Тегераном ряд контрольно-пропускных пунктов, с тем чтобы ликвидировать трудности в области транспорта и перемещения людей и грузов.

И вновь был успех, и далее был предпринят следующий шаг, а именно – основание сети частных таможенных постов на точках въезда в страну; это тоже оказалось весьма полезным начинанием.

Я уверен, что вспомнить об этом будет приятно и рассказ об этом вас не утомит, но количество вопросов, переданных мне, велико, и я поистине не могу столь подробно останавливаться…

…В перерыве я попил воды и просмотрел вопросы, и вот я мало-помалу прихожу к выводу, что всё это похоже больше на судебное заседание, чем на брифинг для прессы.

Но это, однако, неважно, и я полностью сохраняю самообладание. Хотя уже понимаю, что вооруженные охранники, сопроводившие меня сюда из моего рабочего кабинета, были не декоративным эскортом, а скорее нарядом для моего привода сюда; и всё же поводов для беспокойства не вижу, ибо мы не ивушка, дрожащая на этих ветрах; корни наши глубоко ушли в заскорузлую почву власти, и словами нас не испугаешь, а на вопросы я легко мог бы отказаться отвечать… Именно так… Хотя вот, вооруженные друзья выражают жестами, что не мог бы, показывают на свое оружие, и я, конечно… Как бы это сказать? В любом случае… Могу привести старинную поговорку: тот, кто чист, боится ли ревизора? Вообще-то, я думаю, произошла ошибка, совпадение имен, например… Или еще какая-то… Ведь никогда не предполагалось, что я окажусь на скамье подсудимых. Мы для этой скамьи намечали и даже готовили совсем других людей, потому всё это весьма неожиданно и удивительно… И все-таки я попытаюсь смотреть на происходящее как на собрание друзей, а на вопросы буду отвечать для анналов истории и географии. Ибо друзья мои повсюду, и они вскоре получат сведения об этом заседании, после чего данный сектор планеты будет целиком заасфальтирован.

В ответ на следующий вопрос: «Откуда вы всё взяли?» – я отвечу так. Нам ничего не нужно было брать, у нас уже всё было.

Сколько я себя помню, у нас всё время было всё хорошо. Предки наши владели полями и садами, и еще в те времена, когда люди ездили на ослах, у нас были самые лучшие ослы; я вообще не помню, чтобы я когда-нибудь ездил на второсортном осле.

Специалисты по экономике знают, что богатства плодятся и размножаются подобно живым людям, поэтому нынешние наши блага являются как бы внуками и правнуками того первоначального имущества; конечно, в смысле расширенного воспроизводства. Богатства наши, следовательно, росли, но ведь они не украдены!

Теперь я должен сказать дорогим вооруженным друзьям, что к дулам автоматов у меня есть определенная чувствительность, то есть я как-то теряю нить разговора… Да-да. По возможности, не могли бы вы изменить направленность этих стволов? Вот еще и фотовспышки не слишком благотворны для моих глаз: вообще, предметы старины фотографировать со вспышками запрещается.

Следующий вопрос касается монополии на выращивание и экспорт чая, установление которой пытаются выдать за мое преступление.

Это поистине смехотворно и удручающе: ведь наши деды и прадеды всегда специализировались на чае, нас на этом напитке вырастила мама, и даже грудных она вскармливала нас чаем вместо молока.

А то, что мы земли, лежащие втуне, использовали под чай, разве это не служение нашему государству? Разум и совесть говорят, что да, пусть даже это и неправда.

Задают и вопрос о моей сестре и ее занятии делами благотворительности, торговлей наркотиками, конным и лыжным спортом и так далее.

По этому поводу я официально заявляю, что дела моей сестры, как в частностях, так и в целом, не имеют ко мне никакого отношения, и я об этих делах, во-первых, ничего не знаю, а во-вторых, осуждаю их.

Я, кстати, возражал даже против рождения сестры, однако давление со стороны отца и со стороны окружения, а также соображения общественной пользы… В общем, она появилась на свет. Но подумаем: разве есть вред от того, что она теперь действует так же, как, к примеру, развивающиеся страны: пытаясь заявить о себе, вывести женщин на общественную арену, вовлечь их в политику, в употребление наркотиков, в конный спорт и так далее. И начинаешь подозревать: уж не зависть ли заставляет вас задавать эти вопросы? У сестры есть право принимать собственные решения, и точка.

В следующем вопросе меня обвиняют в том, что я скупил по дешевке земли в нескольких регионах, объявил эти районы туристическими и торговыми зонами и продал землю по высокой цене.

Это вы называете обвинением? Если бы и правда земля дорожала от произнесения слов о ней, то поступайте так же. Но такие дела – не шутка, они требуют гениальности. Любой первый встречный не может просто присвоить имя региону, а если и присвоит, то его никто за ним не повторит.

Прошу вас далее по мере сил воздержаться от подобных вопросов и обвинений. Вот задают похожий вопрос насчет определенных островов: считайте, что озвученный выше ответ относится и к нему.

А что касается этих яростных и мстительных взглядов, которыми смотрят на меня некоторые из здесь присутствующих, то я дам нужный ответ после заседания. Так что будьте осторожнее.

Еще пишут: монополия на открытие представительств иностранных фирм. Явно обвинение ошибочно. Оставалось лишь несколько иностранных фирм, чьи представительства мы не контролировали: следовательно, термин «монополия» здесь неподобающ.

Далее пишут: скупил целый проспект в Германии и виллы на юге Франции; опять же, ложность этого ясна как солнце. Ни Германия не продает свои проспекты, ни нам они не были нужны.

Мы купили только здания на этом проспекте, а сам проспект остается в распоряжении общества, и по нему ходит транспорт.

Относительно Франции также ясно, что отнюдь не все виллы мы скупили на ее юге. Неужели у нас хватило бы денег для этого?!

Закупки вооружения, взятки и получение процентов от сделок – тоже явная ложь. Я в своей жизни не сделал ни выстрела и пугаюсь одного вида винтовки, как же мне закупать оружие? Я даже убийства, которые считаю необходимыми, поручаю другим людям. Так мне ли работать на рынке вооружений?!

Торговля нефтью, подземными, морскими и прочими запасами – это всё из того же разряда вопросов.

Спрашивают: какое положение я занимал в правящей клике?

Здесь, во-первых, отмечу, что вы задаете вопрос в прошедшем времени, словно всё уже кончилось. А ведь это не так. Наши глаза и уши полны видом и шумом протестов и гулом выстрелов и взрывов. Так что особо не заблуждайтесь.

Во-вторых, в самом начале заседания я сказал о своем положении, и если вы внимательно слушали, вы всё должны были понять. Я сказал, что я – сын господина Магами, и для меня вообще не было необходимости занимать какие-либо посты внутри режима. Семейное положение и так было ответственным делом, отнимающим всё мое время и не оставляющим возможности для другой работы. Правда, была у меня дополнительная нагрузка: я был зятем господина доктора Фарханги; всё же большую часть времени занимало первое вышеуказанное дело.

Пишут дальше: руководил семьюдесятью пятью компаниями легковых автомобилей. Друзья! Да вы что? Побойтесь Бога! Вы же правду знаете лучше меня. А то, что вы написали, – явная ложь.

Если я даже все остальные обвинения признаю, то это буду отрицать.

Если вы не знаете цифр и фактов, как вы осмеливаетесь вообще подавать голос?

Я руководил только пятьюдесятью семью компаниями. И точка.

Я уверен, что все вы, сидящие здесь, скорее поверите в цифру 75, чем в цифру 57, но я решительным образом заявляю вам, что вы ошибаетесь. А если вы не верите мне… Что ж, имеете на это право.

Пишут: крупнейшее ваше преступление – это злоупотребление высоким служебным положением.

Господи! Сколько я ни повторяю – не желаете слышать.

Ей-богу! Такую вещь, как «высота служебного положения», – мы сами же ее и создали; власть – мы сами ею и были. Мы могли для того, чтобы трудоустроить одного человека, создать целое министерство, основать фонд или другую организацию. Как можно было злоупотреблять тем, что мы сами и построили?