Боже. Я был вынужден схватиться за спинку дивана, так как ноги вдруг резко перестали меня держать. Какой же я тупой. Это не Уолтер был упрямым, а я. Весь день крутившийся в подсознании ответ на вопрос, почему меня не скрутило от боли в дрожащий комок при новости о пожаре, лежал все это время на поверхности. Причина, по которой я не был безутешен, не напился, не вколол себе валиум и не побежал к психиатру, была проста: лофт не был моим домом. Даже несмотря на то, что я настойчиво напоминал себе, что больше не живу в теплом, уютном доме, даже несмотря на то, что головой я должен был это понимать, но сердце с этим не смирилось. Поскольку сейчас, в этот самый момент, я стоял в моем доме, рядом с моим диваном недалеко от кухни, в которой я помогал подбирать цвет и дизайн, то мне было очень трудно заставить себя горевать по другому жилью.

Уолтер был прав.

Мои дети были правы.

А я идиот.

— Эй.

Я повернулся на звук его голоса — Уолтер шел ко мне через комнату в футболке и старых потертых джинсах с потрепанным низом. У меня резко закончился весь воздух в легких.

— Сиван? — оказавшись внезапно рядом со мной, спросил он и внимательно посмотрел мне в глаза, взяв лицо в чашу своих рук. — Детка, ты в порядке?

Я мог только смотреть на него. Его большие пальцы гладили мои щеки нежно, с любовью. Улыбаясь, он притянул меня поближе.

— Вот по этому я очень скучал.

Я кивнул, побуждая его говорить дальше, так как сам не мог вымолвить ни слова.

— Приходить домой и чувствовать, что в доме пахнет едой, слышать фоном мягкую музыку, видеть свет в комнатах и тебя, погруженного в домашние хлопоты.

— Я не исполнял роль жены в нашей паре, — я стиснул зубы.

— Нет, — он наклонился и поцеловал меня в лоб. — Конечно нет. Но ты тот, кто делал это место домом для меня.

Мои глаза наполнились слезами, и он, мягко фыркнув, прижал меня к себе, так что я распластался по его груди.

— Ты всегда здоровался со мной, когда я приходил, — проговорил он в мои волосы. — Первое, что я слышал, возвращаясь домой в течение семнадцати лет, было твое приветствие, даже когда ты ненавидел меня. Я и представить себе не мог, когда ты ушел, как буду скучать по столь простой вещи.

— Я не хочу повторять прежние ошибки, — прошептал я.

— Мы не будем, — заверил он, обнимая меня одной рукой, а второй поглаживая мой затылок. — Мы стали умнее.

Я закрыл глаза и почувствовал, как его губы запечатали мои, и понял, в тот самый момент понял, что готов сказать Уолтеру Вейнрайту «да» еще раз.

========== Глава X ==========

— Перестань улыбаться, — приказал я, встряхивая головой.

— Не могу ничего с собой поделать: ты остаешься.

— Мы еще посмотрим, как все пойдет, — сказал я в сотый раз. — Лучше расскажи мне о субботнем мероприятии. Твой отец выходит на пенсию?

Пока Уолтер ел, он не сводил с меня глаз.

— Уолтер.

— Ты знаешь, что ты единственный, кто никогда не сокращает мое имя? — сказал он, когда в дверь позвонили.

Да, я это знал.

— Ты кого-то ждешь?

— Нет, — усмехнулся он, поднимаясь. — Как ты думаешь, почему так?

— Что?

— Почему ты единственный, кто не сокращает мое имя?

— Потому что ты всегда для меня был Уолтером и сокращать твое имя мне казалось неправильным.

— Правда? — он широко улыбался. — Даже в постели? «Да, Уолтер, пожалуйста, Уолтер, сильнее, Уолтер».

— Открывай дверь, — прорычал я. Ужасно раздражающий парень. — Ты должен вести себя, как взрослый человек. Ты ведь, на минуточку, адвокат-тысяча-долларов-в-час.

Он смеялся, когда подошел к входной двери и открыл ее. Но за ней никого не было.

— Какого черта? — возмутился он и вышел на крыльцо.

Так как вся передняя стена дома была полностью стеклянной, я должен был его видеть, но не видел. Как будто вместо того, чтобы выйти на дорожку, он свернул на газон. Но это было глупо делать босиком, тем более что разбрызгиватель был включен.

— Уолтер?

Тишина.

Дверь была открыта, и все, что я мог видеть — это дом Клейнов с другой стороны улицы. Почему он не… Где он?

— Уолтер, — позвал я, поднимаясь и пересекая гостиную. Он тут же появился, входя в дом с поднятыми руками.

— Что…

— Сиван, — сказал мужчина за его спиной, и я увидел пистолет.

Боже мой. Гэри Петерсон находился в моем доме. Я почти задохнулся от ярости при виде него.

— Убирайся из моего дома, — прокричал я, мгновенно взбесившись.

— Успокойся, — сказал он, стоя в дверном проеме, освещенный светом из гостиной.

— Прочь! — взревел я, сжимая руки в кулаки, и, собираясь атаковать, почти бегом направился к нему.

— Подумай хорошенько, — ровно проговорил он, поднимая выше пистолет, и тогда я понял, в чем настоящая угроза, что он планирует сделать. — Потому что я не тебя собираюсь убить.

Он по-прежнему стоял в дверном проеме, не делая ни шагу внутрь дома. Пистолет, что он держал, был направлен не на меня, а на Уолтера.

— Пожалуйста, — взмолился я, останавливаясь, — не трогай его.

Гэри склонил голову к плечу, внимательно меня рассматривая.

— Я спрашивал себя, что может заставить Сивана Круза перестать улыбаться, перестать смеяться? Что заставит его истекать кровью так же, как я?

Он был совершенно обычным, с какой стороны ни посмотри. Гэри не казался сумасшедшим, не вел себя как таковой. Он не был уродом, но и привлекательным его не назовешь. Я взял его на работу, потому что он был талантлив. Мы работали плечом к плечу, вместе смеялись и делали дело, и вот сейчас он угрожает первому мужчине, которого я полюбил, единственному мужчине, которого я когда-либо любил и буду любить. Я встретился глазами с Уолтером и увидел в них всю его несгибаемую силу, с которой он просил меня вести себя тихо.

— Пожалуйста, — сказал я Гэри вновь.

— Смогу ли я наконец сломать тебя, если убью его?

— Не делай этого, — я шагнул вперед и остановился совсем близко от него, всего в паре шагов.

— Я сжег твою чертову квартиру, — презрительно выплюнул он, — твое барахло уничтожено, а тебе хоть бы хны. Я лишил тебя сегодня всей твоей жизни и следил за тобой, но ты в порядке. Я смотрел на вас через окно, и вы смеялись, улыбались и… И когда я увидел, как ты целуешь его, — он указал пистолетом на Уолтера, — теперь я знаю, что должен сделать.

— Сделай больно мне, но не трогай его.

— Я сделаю тебе больно, — заверил он меня, его голос стал выше. — Выстрелив в него, я убью тебя, я это точно знаю.

И это действительно так. Бесспорно.

— Пожалуйста, не надо, — прохрипел я, весь дрожа.

— Ты прав, — внезапно согласился Гэри, поворачивая дуло на меня. — Я все же хочу уничтожить тебя.

Я на секунду почувствовал облегчение, всего на мгновение, перед тем как Уолтер оказался передо мной, и последовал выстрел.

— Уолтер! — заорал я полным ужаса голосом.

Он завалился мне на руки, и я осел вместе с ним на пол под тяжестью его веса.

— Не двигаться!

Я поднял голову и увидел мелькание красно-синего цвета, проникающего с улицы. Полицейские перекрикивали один другого, но приказ прозвучал резко и четко:

— Бросить оружие! Стать на колени! Руки за голову!

Я не смотрел на Гэри. Я аккуратно выбрался из-под Уолтера и согнулся над ним, закрывая, шепча ему в ухо:

— Я люблю тебя, я так сильно люблю тебя.

— Я знаю, — поморщился он от боли. — А ты такой ужасный упрямец.

— Подозреваемый схвачен!

Я повернул голову и увидел пистолет под ботинком одного из копов и кисть Гэри Петерсона под ногой другого полицейского, а еще колено, прижатое к спине моего преследователя. Очевидно, что Петерсон хоть и был одержим мыслью об убийстве, но самоубийцей стать не желал. Он подчинился напору правоохранительных органов и не трепыхался, прижатый щекой к отполированному полу прихожей, полностью обездвиженный. Больше он никогда и никому не навредит.

— Есть ли кто-нибудь еще в доме, сэр? — спросили у меня.