– А я предлагаю БТР бросить, – неожиданно заявил особист. – От дороги мы уже километра на три-четыре отъехать успели, и если немцы серьёзные поиски начнут, то они бронетранспортёр по следам что в трёх, что в пяти, что в десяти километрах найдут. А мы если на нём ещё в глубь леса продвигаться будем, только зря время потеряем. Всё оружие и патроны взять с собой не получится. Лучше в брезент, что в кузове лежит, завернуть от дождя и спрятать где нибудь поблизости. Ну а мы налегке отойдём как можно дальше, там временную базу устроим, пока у вас, товарищ комиссар, ноги не за- живут. А уж потом партизанить начнём.

– Разумно, – согласился комиссар и, морщась от боли, вылез из кабины БТРа.

– Александр, если из парашюта носилки сделать, они человека выдержать смогут? поинтересовался у лётчика отец Георгий, решив, что, раз их теперь пятеро, то двое могут нести оружие, а двое – раненого. Тем самым ускорить движение по лесу.

– Выдержат. Особенно если мы его стропами дополнительно укрепим, – подтвердил лётчик.

– Да не надо меня нести, я сам пойду! – запротестовал комиссар.

– Надо. Это я вам как врач говорю, – тут же заявила санинструктор. – Хотя раны и поверхностные, но всё же ноги поберечь стоит, иначе процесс лечения может затянуться.

– Ну раз надо, то надо, с медициной спорить нельзя, – улыбнулся комиссар. Ладно, выдвигаемся.

Сборы в дорогу длились недолго. Пока лётчик с санинструктором готовили носилки для комиссара, отец Георгий с особистом в полусотне метров от БТРа выкопали яму, куда и сложили ненужное пока трофейное оружие и боеприпасы, аккуратно упаковав брезентом от дождя. После чего яму закопали, прикрыв для маскировки сверху дёрном и сухой травой.

«А бронетранспортёр немцам целым оставлять нельзя, – вдруг неожиданно подумал отец Георгий. – Из строя вывести надо, но как? Шины проколоть или, может… Ну да, точно». Он достал из за пояса гранату и открыл крышку капота.

– Ой, дядя Жора, а что это вы делаете? – удивлённо спросила санинструктор.

– Сюрприз готовлю, – отец Георгий улыбнулся. – Немцы мотор запустят и как минимум капитальный ремонт с заменой двигателя. А то и…

– Но если учесть здешние места, то он здесь и останется, – закончил за отца Георгия лётчик. – Ну что – идём?

И они углубились в лес.

– Стойте! – шедший впереди отряда особист остановился и поднял руку в знак внимания. – Шум слышите?

Отец Георгий напряг слух – да, действительно, из глубины леса чуть правее направления их движения раздавалось едва уловимое ритмичное журчание. Что это? На шаги идущего человека не похоже. Так ведь это…

– Ручей рядом, – произнёс лежащий на носилках комиссар.

– Я сейчас, – сержант-особист скрылся в зарослях, но меньше чем через минуту вернулся: – В десяти метрах отсюда родник. Маленький совсем, но для нас хватит. —

Вот и отлично! – обрадовался комиссар. – Вода рядом, значит, привал как минимум до утра, а там посмотрим, стоит ли уходить, или здесь до моего излечения останемся. Привал так привал. Отец Георгий, сняв ранец, опустился на землю. Все остальные последовали его примеру. Почти четырёхчасовой переход, считай, со сверх полной выкладкой в виде транспортировки раненого был крайне утомительным.

– Ёжик, как у нас с продуктами? – поинтересовался лётчик у санинструктора. —

Да есть немного, – вздохнула Наталья. – Хлеб, тушёнка, каша перловая. Но надо экономить, народу-то прибавилось.

– У меня десять банок трофейных мясных консервов с само-разогревом, – улыбнулся отец Георгий. – Колбаса копчёная – её в первую очередь съесть надо, чтобы не испортилась, а ещё две галеты и сыр.

– Ой, колбаска! Я её уже целый месяц не кушала. И бутерброд с сыром, – санинструктор расплылась в улыбке.

– Да, богато живут местные партизаны, – резюмировал особист. – И где же это ты, Жора, так отоварился?

– Ну как где? У мотоциклистов немецких, – отец Георгий снова улыбнулся. – И цена небольшая – всего семь патронов на двоих. Но это моя последняя покупка была, а до этого с офицером немецким на ножик столковались. У него, кстати, я, окромя продуктов, ещё и картой здешних мест обзавёлся. Так что, как говорится, дела идут, грех жаловаться, пока что в прибыли.

Все при этих словах чуть не лопнули от смеха.

– Ладно, пошутили – и хватит, – комиссар стал серьёзным. – Значит, с продуктами порядок, во всяком случае, на три-четыре дня хватит, а потом разберёмся.

– Товарищ комиссар, здесь километрах в пятнадцати брошенная деревня есть, – прервал комиссара отец Георгий. – Там продуктов в погребах полно, сам видел.

– Деревня брошенная – это хорошо, – протянул комиссар.

– А где точно? – он развернул карту.

– Вот здесь, – отец Георгий показал искомое место.

– Да, действительно недалеко, – согласился комиссар. – По прямой километров пятнадцать будет, а стало быть, завтра налегке с лейтенантом Лукашевичем сходите за продуктами.

– Почему не втроём? – удивился особист. – Мы же больше сможем принести.

– Сможете. Но ты мне здесь нужен. Пока они ходить будут, мы с тобой организацию партизанского отряда обдумаем. Как, чего и что – это ведь по твоей части.

– Да, по моей, – кивнул особист. – Я тут уже кое что в уме прикинул.

– Ну и отлично, – подытожил комиссар. – Значит, план действий на завтра готов. А теперь ужинать давайте, а трофейные консервы лучше поберечь на крайний случай, пригодиться могут. Листва густая, можно костерок разжечь – сверху не увидят. А немцы до утра в лес не сунутся, они по ночам не воюют, так что отдохнём нормально.

После того как ужин был закончен, комиссар произнёс:

– Ну что, Жора, мы вас слушаем. Кто вы? Откуда? Давно воюете? Как сюда попали? В общем, всё по порядку. Да и документы посмотреть надо, если сохранились, конечно.

– Не сохранились, – вздохнул отец Георгий. – Ни документов нет, ни вещей.

И он выложил давно заготовленную душещипательную историю, суть которой сводилась к тому, что после бомбёжки поезда в первый день войны от прямого попадания бомбы погибла вся его семья – жена и двое детей. Ну и, конечно же, сгорели все вещи, а сам он чудом остался жив, поскольку перед налётом пошёл к знакомому проводнику в другой вагон. Про семью отец Георгий придумал специально, решив сыграть на жалости. Кому же приятно ещё и ещё раз вспоминать про гибель близких, повторяя одно и то же? А раз так, то и лишних вопросов о его прошлом задавать не будут, шанс проколоться меньше.

– В общем, надо было ещё на пару дней в Ленинграде задержаться, – снова вздохнул отец Георгий. – Тогда бы домой во Псков доехали точно, а так…

– Ну, это ещё не факт, – возразил комиссар. – Тут ведь, Жора, дело случая. Не одно, так другое могло случиться. Псков-то уже под немцами.

«Это точно, под немцами, вот и попробуйте проверить, оттуда я или нет», – удовлетворённо подумал отец Георгий.

– Так, ладно, – комиссар достал блокнот. – Адрес, место работы.

Ну, с этим совсем просто. Адрес отец Георгий назвал почти наобум. Был совсем недавно во Пскове по своим личным делам, вот и припомнил одну из тамошних улиц. А место работы – электрик на железнодорожной станции. Ведь в электричестве на бытовом уровне все современные люди разбираются достаточно хорошо, а диплома от него, конечно, никто не потребует. А дальше отец Георгий сделал паузу, как бы собираясь с мыслями.

– Почти неделю у добрых людей в ближайшей деревне от контузии отходил, а как нормально себя почувствовал, к своим к линии фронта пробираться начал. Да вот только я к ней, а она от меня – чуть ли не целый месяц в догонялки играть пришлось. Потом понял, что бесполезно это, немцы-то по полсотни километров в день, оказывается, проходят. Здесь решил остаться и партизанить начать, тем более что картой по случаю обзавёлся. Вот и всё.

– Значит, это ты сегодня эшелон на мосту подорвал? – неожиданно произнёс молчавший до этого особист.

– Я, – отец Георгий сказал раньше, чем подумал.