Темнота поплыла, удлиняясь, и поставила на живот маленькую старинную шкатулку, щелкнула замком. Тихая музыка сразу нарушила тишину комнаты, где все пропахло смертью и разложением. Точеная статуэтка выскользнула из недр и распахнула два крыла бабочки.

   Анна завороженно смотрела на механическую игрушку, слушала простенькую дребезжащую мелодию, а в душу опять возвращалась сказка. Только такой, какой она и должна была быть изначально, такую, как рассказывала нянюшка, а девочка из-за своего возраста и не знавшая лишений жизни просто не понимала. Ужас никуда не ушел, но он будто наполнился иным смыслом.

   Учинни осторожно взяла в руки шкатулку и вгляделась в мертвую и одновременно живую бабочку. Как живые куклы, что теперь прислуживали ей вместо обычных людей.

   Девочка хотела спросить, что будет, если она не вернется, но поняла, что лучше этого не знать. Нельзя задавать вопросы, на которые не хочешь знать ответ. Нельзя звать то, о чем не имеешь представления. Нельзя желать сказки, когда не знаешь, чем она закончится…

   Анна прижала к себе шкатулку и прошептала:

   – Спасибо, – потом, помолчав, продолжила, чувствуя тяжесть и холод игрушки. – Отпусти моих друзей. Я вернусь. Я обещаю.

   – Отпущу, когда ты вернешься, – пообещала тьма. – Но каждый день задержки я буду забирать их жизни, так что ты вернешься ко мне обязательно, ведь так, – нечто тяжелое придавило Анну, и поцеловало мягкие губы, словно пытаясь отнять дыхание и заворожить неведомыми образами, в которых в лунном сиянии за окном шевелились тени деревьев, обсыпанных серебром рождественского снега. – Я буду очень ждать момента, когда ты вновь придешь ко мне в объятия.

   Девочка сглотнула, ожидая продолжения обычного кошмара:

   – Хорошо…

   – А теперь я хотел бы чуть больше ласки в последнюю ночь перед отъездом, – тьма кутала Учинни в ласковые сети, гладила и продолжала целовать, раскрывая рот и скользя внутрь холодным сладковатым отростком.

ГЛАВА 6

   Анна покорно открывала губы, позволяя чудовищу делать все, что тому заблагорассудится, но что-то изменилось в ней, надломилось. Пропала безумная надежда, что уже не горела, а тлела неяркими углями. Вместо нее появилась странная обреченность и покорность, но не та, что возникает у сломанного обстоятельствами человека. Как разлом, рассекающий жизнь надвое, раздирающий душу, чтобы убить или раскрыть новые грани.

   За последние полчаса Анна шагнула из детства, в котором всегда можно спрятаться за нянюшкину юбку, во взрослую жизнь.

   Только понимала она это еще не полно. И до самого утра в объятиях тьмы лишь покорялась холодному сквозняку, а не реальному существу, что растает и исчезнет с моментом приезда в дом. Туда, где родители встречают любимую ученицу нарядной елкой и украшенным прянично домом.

   Все в этот раз было слишком ярко после школы святого Франциска. Все слишком долго ждали, когда любимая девочка окажется на пороге богатого дома. Даже суровый отец прослезился, едва Анна спустилась по ступенькам кареты у ступеней.

   – Ты так подросла, – сказал она, раскрывая объятия.

   – А как вытянулась, – матушка в белой шубке всплеснула руками.

   А Анна натянуто и бледно улыбалась родителям, не веря, что она оказалась вдали от кошмара. Несколько дней, проведенных в карете и на постоялых дворах, позволили ей немного выспаться, но мир все равно виделся черно-белым и ненастоящим. Даже так любимая с детства елка, украшенная конфетами, завернутыми в золотую фольгу, сладкими разноцветными крючочками-сосалками, засахаренными яблоками и удивительными стеклянными шарами, которые появились совсем недавно. Они привозились из Саксонии и стоили безумных денег. Даже эта красота не радовала девочку, и она была рада, что приехала под вечер. С трудом высидев праздничный ужин и сославшись на усталость, Анна поскорее отправилась к себе в комнату.

   Облачившись в новенькую ночную рубаху, украшенную белопенными кружевами и наверняка купленную матушкой, обожавшей такие украшения, девочка забралась в постель. Наличие одежды уже доставляло неудобства, и Учинни невольно ожидала появления Короля, но в камине мирно трещали дрова, выстреливая золотистыми искрами, а в комнату осторожно протиснулась Лусиана, неся поднос со стаканом молока и вкусными печеньями с орешками.

   – Нянюшка, а как спастись от Черного Короля? – осторожно спросила Анна, принимая их рук пожилой женщины лакомство и невольно думая, что она за последние полгода еще больше постарела и погрузнела. Будто кто из нее вытащил стержень, что раньше позволял без проблем управляться со своевольными отпрысками Учинни.

   – Какого короля? – женщина не совсем поняла вопроса, зато довольно улыбалась, видя, как повзрослела ее лучезарная девочка. – Это же сказки, – добавила она скоро, усаживаясь на постель и ставя поднос на столик. – Лучше расскажите, как вы учились и что нового узнали? Отец обещал завтра дать настоящий бал и позвать вашего жениха. Вы впервые с ним увидитесь. Он очарователен. Поверьте, этот союз будет настоящей радостью для ваших родителей.

   Анна побледнела и изо всех сил сжала пальцами стакан. Сказки...

   – Он мне подарил шкатулку, – девочка понимала, что говорить этого не следовало, но она так устала за эти месяцы одиночества и страха, что хотелось хоть с кем-нибудь поговорить. Ну, хоть с кем-нибудь!

   – Шкатулку? – макнувшая в молоко печенье Лусиана немного замедлилась и взглянула на Учинни круглыми глазами. – Ваша подруга Леоно? – переспросила она, словно не веря, что слышит то, что слышит. Старые сказки не следовало читать детям, порой они воспринимали их за правду и если глава семейства узнает… – Анна, Король не мог подарить тебе шкатулку, потому что его не существует.

   Девочка упрямо покачала головой:

   – Нет, Король. Если не веришь, посмотри в вещах, – она кивнула на баул с одеждой, на самом верху которого лежала бережно завернутая в новую рубашку шкатулка.

   Лусиана отложила печенье на край тарелки, и то медленно стало стекать и капать сладкой жижицей на поднос, делаясь половинчатым и похожим на луну. Женщина грузно поднялась и направилась к вещам Анны, которые следовало почистить и как следует постирать, заменить новыми – их отправят в школу, – вытащила завернутую вещицу и распаковала.

   Драгоценная шкатулка была сделана из пластин серебра и золота, покрыта замысловатым рисунком и выглядела очень дорогой.

   – Кто тебе это дал? – недоумение Лусианы сменилось легким ужасом, так как среди цветов на поверхности виднелись скелеты. – Какой ужас!

   – Это он дал. Король, – Анна сидела в кровати, натянув до пояса теплое, тяжелое одеяло, по спине гуляли сквозняки. Она неотрывно смотрела на нянюшку. – А сбоку есть кнопочка. Если нажать, появляется бабочка. И музыка играет.

   Лусиана нажала на боковину, выпуская наружу волшебство. Тонкая фигурка оказалась действительно бабочкой, и от ее крыльев по комнате распространялся дивный свет.

   – Какой дорогой подарок, – выдохнула нянюшка, плюхаясь вновь рядом на кровать. Она не могла поверить, что Анна говорит правду и верила в то же время ей до конца. – Не говори отцу о том, что ты привез, – вдруг закачала головой. – Он ни за что не поверит, что это подарок какого-то короля.

   – Почему? – совершенно по-детски спросила Учинни, наблюдая за бабочкой и слушая гипнотическую тренькающую мелодию. Странно, но вместо того, чтобы запрятать шкатулку, она каждый вечер доставала ее и долго сидела, наблюдая за механической игрушкой.

   – Она очень дорогая, Анна. Она стоит кучу денег, – Лусиана обескураженно держала игрушку в ладони и боялась даже подумать, что если рассказ девочки – правда. – Какой он – Король? – спросила глухо.

   – Я не знаю, – простодушно ответила девочка. – Он приходит ночами... – дальше она продолжить не смогла – слишком стыдно было рассказывать о подобном. – Мне страшно. Он сказал, что если не вернусь, он убьет моих товарищей.

   Лусиана сглотнула страх. Прозвучавшее выглядело ужасно. Если это убийца? Если это человек, который запугивает Анну?