Гончая слышала много рассказов о первых минутах крушения мира, почему-то лучше всего люди запомнили именно начальный момент катастрофы. Она и сама могла рассказать подобную историю.

– Ты спасался.

– Спасался? – переспросил поп. – Не знаю. Понимаешь, тогда на улице были люди, которые бежали в другую сторону – к храму, и я их видел. Они бежали к Богу, а я от него. Вместо того чтобы быть с моими прихожанами, быть с теми, кто в последние мгновения жизни обращался к Господу, утешить их, я оставил, предал этих людей! Нет, я не спасался. Я просто струсил. Спрятался под землей, теперь так и живу здесь, если это можно назвать жизнью.

– И ни разу не выходил? – Гончая указала взглядом вверх, где над многометровой толщей земли, бетона и асфальта обезлюдивших московских улиц простиралось бескрайнее небо. Ей вдруг стало нестерпимо жалко этого израненного и измученного человека, который вот уже более двадцати лет не видел белого света.

– Один раз, – признался священник (или не священник?). – Уговорил сталкеров с Кропоткинской проводить меня до Храма Христа Спасителя. Там от метро совсем рядом. А когда вышел на поверхность, увидел, во что превратилась Москва и сам Храм, испугался… и снова спрятался под землю.

Его голос дрогнул, и Гончая поняла, что он с трудом сдерживает слезы.

– Жалеешь?

– Даже не представляешь как. Ведь у меня был шанс вернуться в Храм, войти в Дом Божий! А я им не воспользовался.

– На крыше твоего храма свили гнездо птерозавры – такие крылатые твари, вроде драконов. А внутри, наверное, поселились еще какие-нибудь монстры. Так что там давно уже не дом божий.

– Нет! – упрямо мотнул головой поп. – Даже если в Божьем Доме хозяйничают адские создания, он все равно остается Домом Бога!

Это было сказано с такой непоколебимой уверенностью и таким твердым голосом, какого Гончая от своего собеседника никогда еще не слышала. В новом мире так говорили только люди, обладающие властью и недюжинной физической силой и, как правило, с оружием в руках. С серьезным оружием! А у этого человека не было ни власти, ни силы, ни оружия. Только слова и его необъяснимая вера. Но именно эта вера подарила ей, умирающей женщине, надежду на встречу с погибшей дочерью! Такая надежда дорого стоила.

А долги надо возвращать.

– Если бы я могла, если бы у меня оставались силы, я бы проводила тебя в тот Храм.

– Спасибо. Но я упустил свой шанс, – вздохнул священник.

Гончая оценивающе взглянула на него. «Он наверняка переживет меня, но ненадолго. Когда меня не станет, никто не поделится с ним жареной крысой, потому что на слова «братья и сестры, будем же милосердны друг к другу» остальным наплевать. А без еды поп протянет от силы несколько дней».

– Ты специально пришел на Кропоткинскую, чтобы попасть в Храм? – спросила девушка, вспомнив его рассказ.

– Я жил там, – ответил он. Это прозвучало так, словно присутствие священника на станциях Красной Линии было обычным явлением. – Все надеялся добраться до Храма. А потом нынешние хозяева станции выгнали меня оттуда.

– Повезло, что не расстреляли, – вставила Гончая, вспомнив собственные «особые» отношения с контрразведкой красных.

– Да? Ты считаешь, что повезло? – он выразительно оглянулся вокруг.

– А сюда как попал?

– Так же, как и все. Шел по тоннелю, меня ударили сзади, потом мешок на голову – и вот я здесь. Харон спросил: «Кто такой?» Я ответил: «Отец Ярослав, священнослужитель». Тот засмеялся, даже обрадовался, сказал: «Поп, значит. Вот и проверим, долго ли ты в слугах у Сатаны протянешь».

– И давно ты уже здесь?

– За пару дней до тебя меня привели.

Гончая рассмеялась.

– Так мы с тобой из одного «призыва»?

Но отец Ярослав – Гончая решила, что не будет больше подтрунивать над ним безличным обращением «поп» – и на этот раз не поддержал ее шутку.

– Я уверен, что не бывает случайных встреч. Или Бог посылает нужного нам человека, или мы посылаемся кому-то Богом. Думаю, что и сюда мы попали не случайно, а по воле Господа, – сказал он. – Для какой-то неведомой цели.

– Копаться в собственном дерьме!

– Возможно, это часть Божьего наказания за наши грехи.

Гончая вытянулась на земляном полу и уставилась вверх. Осыпающиеся края ямы напомнили ей вертикальную нору гигантского членистоногого чудовища.

– В таком случае богу следовало поучиться у монстра из земных недр. Вот кто непревзойденный виртуоз по части наказания. Если бы он не гонялся за моей дочерью, то давно бы уже сожрал все метро, со всеми его жителями. И теперь, когда моя девочка мертва, монстр приступит к основной трапезе. А может, уже приступил.

– Что ж. Значит, такова воля Бога, – повторил отец Ярослав. – В древности существовали два больших, густонаселенных города: Содом и Гоморра. Но люди, которые там жили, погрязли в разврате, жадности и злобе. Даже десяти праведников не нашлось среди них, и Господь уничтожил эти города за грехи их жителей. Нынешние обитатели метро со своими низменными страстями во многом похожи на жителей Содома и Гоморры, а та мерзость и гнусь, которые творятся почти на каждой станции и в темноте перегонов, похожи на то, что происходило в домах и на улицах этих городов. Но за грехами неминуемо следует наказание.

– Зачем же ты спас меня сегодня, если наказание, по-твоему, неотвратимо?

– Даже Господь, прежде чем уничтожить Содом и Гоморру, послал туда ангелов, чтобы спасти единственного праведника и его семью.

– Ты ошибаешься, священник, я уж точно не праведник, – ответила Гончая, отвернулась от него и закрыла глаза.

«Майка, – беззвучно прошептали в темноте ее растрескавшиеся губы. – Моя светлая, прекрасная, любимая девочка! Почему ты мертва, а какие-то мерзкие уроды, которые только и делают, что пьют и жрут, грабят, насилуют и убивают, живы? Разве это справедливо?! Пусть они умрут! Пусть умрут все».

Ночью Гончей приснилась дочь. Девочка бродила в одиночестве по каким-то темным тоннелям и никак не могла выбраться оттуда. Что бы ни рассказывал отец Ярослав о местопребывании покинувшей тело души, Майка вовсе не выглядела радостной и счастливой. Ее необычайно бледное лицо и широко распахнутые глаза выражали смертельный ужас, а по тому, как она беспрестанно озиралась вокруг, как в нерешительности замирала на месте, прежде чем сделать следующий шаг, было видно, что она очень боится.

В том мрачном месте, куда попала Майка, было от чего испугаться. Запутанные, петляющие ходы совсем не походили на привычные Гончей туннели метро. В них не было ни рельсов, ни шпал, ни электрических кабелей – вообще ничего сделанного человеческими руками! Вместо знакомых чугунных и бетонных тюбингов стены были покрыты повторяющимися глубокими бороздами, отчего туннели напоминали отлитый в камне исполинский кишечник. Создавалось впечатление, что Майка бродит внутри чьих-то окаменевших потрохов!

Гончая с криком вынырнула из привидевшегося ей кошмара. Она безошибочно нашла в темноте прикованного к ней священника, схватила его за шиворот и резко встряхнула. Мужчина открыл глаза и замотал головой, пытаясь понять, что происходит.

– Ты врал мне! – выкрикнула девушка ему в лицо. – Все врал! Нет никакого лучшего мира, только этот! И еще есть чудовище, подземный монстр, проглотивший мою дочь! И она или ее душа сейчас там, в его брюхе!

– А? Чего? – раздалось среди храпящих и стонущих тел.

– Опять чумная к попу пристает?.. Да когда же это кончится?!

Гончая уже не кричала, она рыдала навзрыд. Отец Ярослав положил ее голову себе на грудь – девушка не сопротивлялась, у нее просто не осталось на это сил, – и стал гладить по волосам.

– Лучший мир существует. В свой час, сестра, ты его увидишь. Не я, а Дьявол, Враг человеческий, обманывает тебя. Он проделывает это с каждым из нас: кого-то искушает, кого-то запугивает. Если Бог – любовь и милосердие, то Дьявол – это злоба и ненависть. Уверен, что и чудовище, тот подземный монстр, о котором ты говорила, – это его творение. Возможно, самое жуткое порождение Дьявола. Само воплощение Зла. Ведь Злу недостаточно уничтожить человеческую плоть. В первую очередь оно стремится погубить наши души и использует для этого разные способы, в том числе и страх. Парализованная страхом, доведенная до полного отчаяния душа не может пробиться к Богу и становится легкой добычей Дьявола. Но как бы тяжело нам ни было, Бог всегда способен исцелить наши души от страха и отчаяния, и тебе достаточно его просто попросить.