Череп теперь лежал ближе к краю стола, но он двигался его рукой и обе руки его переместили череп ещё ближе! Холодный порыв ветра ударил в лицо, бумажные листы на столе зашуршали. Резко очерченная тень сошла с черепа и кость его белесо осветилась луной. Холодный луч разрушил сковывавшие его чары, расколол безмолвие и одиночество, рассеял сон и вернул к рассуждениям мужество Великого Писаря.

Он внимательно читал:

В 6640²⁶ лето от Сотворения Мира в Звездном Храме, у берегов реки Молоки²⁷, что в Верхней Габии, родилась дочь, получившая от родителей имя Инь Тэри²⁸ (Нетери), а от Эйвы имя Дейя²⁹.

Дни её юности протекали среди лихорадочного боевого возбуждения, которое неизбежно следует за кровавыми столкновениями. Новорожденная была обожжена первым глотком воздуха, горячим от воинственных распрей. Скоро Дейи колокол возвестил о предстоящем её крещении; он уже звучал набатом. Тай, отец – фалос³⁰, и Туйя мать – вагина³¹, принадлежали роду СВЕТА и были уроженцами луноликого храма Тейя Ань, возвышающегося над боровицким холмом.

Алорк задумался, подпёр пальцы в подбородок, и некоторое время спустя он внёс в свою страницу следующую запись:

«В 6649³² лето от Сотворения Мира в Звездном Храм Дейя Нетери была зачислена в школу Тайницкой башни капища Мосул Кале, в возрасте девяти лет пяти месяцев».

Новоприбывшая была выходцем из страны Габия, которая воевала по инерции и воевала с такой силой, что смогла сохранить не только свой собственный характер, но и сохранить независимость. Она говорила только на местном наречии своего родного края. Лицо её было светлым, как у данайцев, а взгляд тёмен и пронзителен. Этого оказалось достаточным, чтобы возбудить к ней любопытство и увеличить её природную замкнутость, ибо детское любопытство подруг насмешливо и не знает жалости. Однако стали давать ей отдельно уроки раамонейского языка³³. Спустя три месяца она настолько преуспела в нём, что была готова приступить к изучению Тартесийского языка. Но некоторое отчуждение и нежелание доверять кому бы то ни было свои идеи создало между ею и её подругами нечто вроде барьера, который до конца так никогда и не исчез. Первые её впечатления виденного, оставили в ней память отдававшейся злобой, которая породила раннюю мизантропию, которая заставила её искать развлечения наедине. В этом кое-кто хотел видеть пророческие мечты зарождающейся Маат. К тому же некоторые обстоятельства, которые в жизни любой другой девушки остались бы незамеченными, дают некоторые основания для рассказов тем, кто желал бы добавить необычное детство к будущей её чудесной зрелости.

Одним из её самых привычных развлечений было гуляние по маленькому зеленому саду, окруженного изгородью, куда она обычно удалялась в часы отдыха. Однажды, зимой 6650³⁴ года выпало такое количество снега, что Инь Тэри предложила построить из снега городское укрепление, которые одни девушки будут атаковать, другие защищать. Предложение оказалось притягательным, чтобы быть отвергнутым. Она, естественно, была назначена полководцем. Осажденный ею «ледяной город» был взят, несмотря на героическое сопротивление защитниц. Это развлечение оставило глубокий след в памяти девушек. В их памяти каждый раз всплывали снежные «оплоты», взятые приступом, когда они видели стены городов, павшие перед упорством Дейи. По мере того, как Нетери взрослела, идеи, глубоко засевшие в ней, развивались, и уже можно было увидеть их контуры. Потеря левобережья реки Пад, придало ей образ побежденной в лагере победителей, что было для неё непереносимо.

В поле зрения Алорка оказался рукописный лист бумаги и ему понадобилось мгновение, чтобы взять его в руки. За ставнями ветер дул со страшной силой, и Червлёное море было чрезвычайно бурным. Он почувствовал себя нездоровым, он даже присел: внезапно поднялся шторм, но воздух в комнате оставался тёплым. Алорк взглянул глазом в прорезь ставни: казалось, что за ним воздух насыщен мелкими крупинками воды. Держа лист, он раздумывал над ним, наконец он высказался:

– Как это получается? Я часто пишу то, что не в состоянии описать другой, тот кто всегда участвует в событиях? Не кажется ли это противоречащим здравому смыслу? – Сказав это, он подмигнул лежащему рядом черепу, давая понять ему, что, хотя он и ведёт себя скромно, он на самом деле является лучшим писарем.

Он возвратился к некоторым подробностям ранних лет жизни Тейи, которые он собирал в различное время. Только упрямство возвело её на трон. Свидетельство текущих событий недвусмысленно говорило об одном: как низвергнутый исполин она жила прошлым, тщетно стараясь заглушить воспоминания о бурной хозяйственной деятельностью на маленьком клочке суши, окруженным водами моря.

В полдень Тейя обедала с Великим писцом. Обед был весьма непритязателен. Блюда она предпочитала самые простые. Фасоль белую или зеленую, которую очень любила, приготовленную различными способами, даже просто отварную. За столом она пила обычно пиво, редко употребляла вино. Удалившись в свои апартаменты, она надевала халат и ждала там принятия ванны, на которую уходило обычно час или два, а за тем проходила в кабинет. Она там читала, порою диктовала: Алорк вёл запись. В шесть часов подали ужин. На нём присутствовали близкие люди. Вечер прошёл в оживленной беседе.

Тейя выговаривала ему:

– Алорк, вы ошиблись годами.

– Вы, Маат, можете не помнить, – парировал он, а я должен помнить.

Действительно, Тейя была женщиной прижимистой. На замечания в отношении её чрезмерной точности отвечала:

– Вы не знаете, что говорите; положение дел непрерывно изменяется, и если однажды вы вновь окажетесь на моём попечении, то будете благодарны мне за то, что я делаю сегодня.

На долю этой женщины выпало немало и горя, и испытаний, что закалило железный характер прекрасной финикиянки. Тейя была достаточно умна, чтобы с сомнением относиться к суетности и непрочности всего происходившего вокруг её. Она прекрасно разбиралась в людях и обладала большим тактом. Стоило ей взглянуть на человека, как она разгадывала его, и тот ещё не успевал выйти из комнаты, как она уже знала, чего он стоит, делая при этом вид, что не обращает на него внимания.

Пребывание на Пан Ти Капище, безусловно, не определяло её оторванность от мира политических страстей и амбиций. Рабочий день Тейи заканчивался поздно вечером. Она прощалась с присутствующими и уходила на покой. А Алорк начинал разбирать записи. Он придвинул лампу и погрузился всем своим вниманием в бумажные листы, на каждом из которых он правил пером и чернилами. Решительные губы и большой лоб старика говорили, что владелец их наделён блестящими способностями мыслителя. Его упорство, терпение и выносливость позволили ему достичь своей цели, ведь тому, кто сумел поставить себя среди знаменитых граждан затеряться было не так просто. Он хорошо зарекомендовал себя и теперь желал упорным трудом хрониста-писаря сохранить себе репутацию. Пером и чернилами было написано.

ГЛАВА – 3

Обратитесь облику луноокой, я изолью на вас луч мой, возвещу вам слова мои. Ти позовёт, а вы послушаетесь. Ти простерла руку и были внимающие. Вы не отвергли советы и обличения мои приняли. Я порадуюсь, когда придет на вас радость, как буря, и как вихрь, когда постигнет вас достаток. Будете звать меня, и я услышу, с утра будете искать меня, и вы найдёте меня. Вы будете вкушать от плодов путей моих и насыщаться от помыслов моих. Потому что слушающий меня будет жить безопасно и спокойно, не страшась зла.