========== Часть 14 ==========

«Мой дом — моя крепость» — гласит известное выражение, и мадмуазель Бадлмер беспрекословно согласна с ним. В течение шести дней она не покидала родовое имение. Девушка безжалостно тратила своё время, блуждая по каменным комнатам усадьбы и подолгу рассматривая кусты сирени. Кажется, она даже могла назвать точное количество цветов, расположившихся на той или на иной ветви кустарника. Днём брюнетка проводила время за книгами или за клавишами клавикорда, а вечером сидела на небольшой лавочке и кормила птиц, что уже являлись в сад при одном лишь её виде, словно по расписанию.

Молодую особу полностью устраивал сложившийся распорядок дня. Она просто занималась тем, что ей нравилось, и лишь изредка разговаривала с Симоне о родителях или о детстве. Кажется, старушка была единственным человеком, которая знала о Элисон все. На её плечи вываливались все переживания юной девушки, все эмоции, коих было непозволительно много. С момента смерти отца и тяжелой болезни матери, она стала её родителем. Дама престарелых лет не имела детей и поэтому относилась к брюнетке, как к собственной дочери. Она, пожалуй, слишком мудра для служанки, но такова была её судьба.

Симоне была женщиной, что поддерживала маленькую девчушку, чью мать Господь обрёк на смертельную болезнь. Когда Элисон прижималась к груди старухи, она чувствовала как беды и несчастья уходили на второй план, будто бы все слёзы и всю печаль вбирало в себя её дешёвое одеяние. Но к сожалению, в жизни девушки появились проблемы, которые она не могла рассказать близкому человеку, боясь осуждения.

Джентиле застал Элисон врасплох, сделав предложение руки и сердца, отчего её фиброзно-мышечный орган чуть биться не перестал. К её счастью, в комнате появился Айзек, что яростно стал отстаивать невозможность этого брака без согласия Хайвэла, успешно покинувшего Париж пару дней назад. К тому же, младший брат умудрился наделить родную сестру болезнью, благодаря которой она не могла куда-либо уехать из Францию в течение последующего месяца, ибо состояние её крайне нестабильно.

Данный случай и стал причиной её домашнего ареста. Джентиле же был вынужден вернуться в Неаполитанское королевство, пообещав возлюбленной встречу ровно через тридцать дней, а по возвращению его ни что на свете не сможет помешать их любви.

Мадмуазель Бадлмер последние дни проводила в молитве, пытаясь убрать из юной головы нечестивые мысли. С каждым восходом она понимала, что думы эти слишком крепко засели в её сознании, и с каждым заходом солнца просила у Господа милости, умоляла убрать из сновидений мужчину, которого, по воле разума, она должна бояться. Но всякий раз, когда юная особа закрывала глаза, она слышала органный голос и ощущала пьянящие прикосновения тонких пальцев. И от грёз, что с каждым разом казались все реальнее, она молилась все усерднее, желая всем сердцем прогнать злого духа, сидящего на её плече.

Но все было куда сложнее. Аристократка была слишком юна, чтобы понять всю иронию судьбы, ведь дьявол уже сидел в её сердце и плавно, наслаждаясь, пожирал его изнутри, прогоняя всякую любовь к Господу.

Этим утром в усадьбу пришёл незнакомый человек, который оказался доктором, явившимся по просьбе посла. Удивление на лице девушки обладало потрясающей силой, но, пожалуй, более потрясённым оказался врач, что осматривал её в поиске недуга, которого вовсе не было. Она же просто краснела, неловко вбрасывала фразы и старалась заткнуть Айзека, что всевозможными словами вынуждал гостя поверить в ложь. Идея русоволосого парня сработала и мужчина покинул имение с полной уверенностью, что в этом доме происходит чёрт возьми что. Напоследок, доктор посоветовал обратиться даме к священнику, ибо проблема была явно в её голове. А Бог, как известно, спасёт от любого недуга физического и духовного, если, конечно, вера сильна.

***

Судья Фролло остановился не так далеко от ворот усадьбы, желая перевести дыхание. Хоть выражение его лица было невозмутимым, он искренне сомневался в своих действиях. Мужчина стоял на месте, но разум его бродил из стороны в сторону, то приближаясь к грузной двери, то максимально отдаляясь от неё. Он не был уверен в том, что должен здесь находиться, он переживал, заранее ощущал неловкость от предстоящего разговора.

Элисон не хотела его видеть или просто не была готова. Во всяком случае, сознание судьи предпочитало именно первый вариант. Она не посещала собор достаточно длительный период. Первое время он, как уже успел привыкнуть, приходил во время вечерней молитвы и выискивал силуэт девушки. Не увидев её в первый день, он посмеялся, во второй — неуверенно улыбнулся, в третий — судорожно вспоминал сказанные слова, боясь осознать, что они были неправильными и могли оскорбить её. Возможно, он был слишком резок с ней. Может, стоило подождать? Он дал ей время. Время, которое длилось настолько медленно, что сводило с ума. Девушка избегала его. Боялась?.. нет.

В седой голове всё преобразилось в момент, когда он шёл по коридору Дворца правосудия и уши его услышали разговор двух аристократов, что обсуждали возлюбленную посла, с которой через месяц он свяжет свою жизнь. Эта новость позабавила Клода, только сердце его сжалось. Кроме того, он услышал, что венчание должно было произойти на этой неделе, если бы не болезнь девушки.

Слухи. Так устроено человеческое общество, сплетни гуляют всегда. Люди говорят и говорят, даже на понимая о чём. Речи их пусты, также как и головы. Они ведут бессмысленные дискуссии и начинают врать. Фролло ненавидел слухи, но был бы безгранично рад, узнав о том, что речи придворных лишь жалкая ложь. Он хотел услышать из её уст, что это все неправда, просто игра больной людской фантазии.

— Пэр Фролло? — от размышлений мужчину оторвал знакомый журчащий голос старухи, что шла со стороны конюшни.

Она, как кажется, прислуживала Виктору ещё до того, как он встретился с Элизабет. К всеобщему удивлению, она пережила своего хозяина и все ещё прислуживала в усадьбе уже следующему поколению известного рода. Возраст согнул её ровный стан пополам, небольшой широкий нос её загнулся, а некогда красивые пухлые щеки обвисли. Она достаточно тяжело передвигалась медленными шагами и смотрела на судью голубыми, выцветшими глазами, что все ещё излучали добродушие.

— Рад видеть вас, Симоне, — в мгновение лицо Клода обрело привычное ему величественное выражение.

Он повернулся в сторону женщины и несколько наклонил голову. Несмотря на то, что всю свою жизнь она была лишь служанкой, Бадлмеры уважали старуху и считали её членом своей семьи, и Фролло не был исключением. Она уже много лет заведовала хозяйством дома и была в явном почете среди остальных прислуг.

***

На улице была прекрасная погода, но семейство Бадлмеров не собиралось покидать усадьбу. Именно в этот день постройка казалась им наиболее уютной. Занавески в помещении по обычаю закрывали окна, не давая ярким, обжигающим лучам проникнуть внутрь. Элисон ненавидела жару, которая словно убивала всю энергию в её теле. В солнечные дни ей не хотелось ничего делать, ибо она чувствовала себя безнадежно слабой. Девушка была готова отдать достаточно многое, чтобы голубое небо заволокли тёмные тучи и наконец пошёл дождь. Полумрак придавал каменной комнате умиротворённость и уют. День проходил довольно скучно, можно сказать даже однообразно.

Айзек и Элисон сидели за очередной партией в шахматы. Пожалуй, игра была единственным утешением в столь жаркий день. Юноша был азартен, как и сестра, но в отличие от неё, он даже не собирался скрывать свой запал. Ещё больше энтузиазма данному времяпровождению прибавляло соперничество, что преследовало их ещё с раннего детства. Элизабет думала, что это всего лишь юношеские забавы и как только они вырастут, то поумнеют и все пройдёт. Но все было не так просто. Конкуренция переросла в настоящее противостояние, благодаря которому и происходили все ссоры в кругу семьи.

Айзек задумчиво почесал подбородок и, нахмурив брови, устремил взгляд на шахматную доску. Его серьёзное лицо вызвало короткий смешок девушки.