Он старался не замечать оголившиеся коленки журналистки, но они магнитом притягивали взгляд, ослепляя своей красотой и белизной. В какой-то момент Вадим неловко задел локтём свою чашку, которая опрокинулась прямо на коленку Гаяне. Оба они вскочили. Вадим схватил со стола салфетку и, извинившись, протянул ей. На лице девушки появилась злость, но она быстро взяла себя в руки и нагнулась, чтобы вытереть салфеткой потёки кофе на своей ноге…

Надо отметить, что с чувством юмора Вадим был на «ты», и это чувство некстати посетило его в этот момент.

– Подождите, Гаяне, не вытирайте, – вдруг сказал Вадим опешившей девушке и начал деловито изучать кофейные потёки на белой ноге девушки.

– Через две недели или два месяца вас ожидает дальняя дорога… Вижу торжественное мероприятие… – с серьёзным видом произнёс Вадим.

У девушки глаза округлились, она удивлённо начала изучать Вадима… Тут пришло время самого Вадима удивиться такой реакции Гаяне…

Девушка молча протерла салфеткой ногу, положила микрофон в сумочку и… удалилась. Вадим свалился в кресло, проклиная себя и свой чёртов юмор…

Вечером Вадим опять «прогуливался» по соцсетям, когда на его мобильник вновь поступил звонок со знакомым номером. Гаяне… просила встречи.

Утром Вадим был в офисе и не мог найти себе места. На душе было тревожно, муторно, терзало чувство вины за случившееся, да ещё приправленное дурацким юмором…

Гаяне пришла в назначенное время. Она была спокойна и сразу же обратилась к Вадиму:

– Я вчера вечером рассказала маме, что вы мне нагадали. Она попросила узнать, какова будет моя дальнейшая судьба…

Далее из слов Гаяне Вадим узнал, что она разведена уже несколько лет, растит сына. Вадим пытался объяснить ей, что вчерашнее его «гадание» было всего лишь шуткой, но Гаяне резко отрезала:

– Вы правильно мне нагадали: через две недели я лечу во Францию получать диплом об окончании университета. Вот теперь мы хотим знать, что меня ждёт впереди…

Видя такую настырность, Вадим решил снова пошутить, предложить ей заново опрокинуть кофейную гущу себе на ногу, чтобы он смог бы продолжить гадание, но передумал, видя, что эта симпатичная девушка не очень-то дружит с юмором.

Сделав серьёзное лицо, Вадим промолвил:

– Знаете, Гаяне, честно говоря, в кофейных потёках на вашей ноге я вчера заметил главные линии вашей жизни, которые указывали, что впереди вас ждёт счастье, творческие успехи и большая любовь…

По лицу девушки было видно, что слова Вадима ей очень понравились. Вдруг она подошла к Вадиму, поцеловала его в щеку, мило улыбнулась и ушла из офиса, покачивая красивыми бёдрами.

Вадим не ожидал такого финала, невольно опустился в кресло, щека его горела… «Как же мало надо человеку для счастья – услышать слова, которые хочется услышать… Дай Бог, чтобы у этой милой девушки в жизни всё было хорошо»,– думал он, держась за горевшую огнём щеку. И вдруг к Вадиму откуда-то пришла уверенность, что у Гаяне в жизни всё будет хорошо, что по-другому и не может быть…

Вадим поймал себя на том, что уже давно сидит в кресле, держась за «раненую» щеку, и на дворе уже вечер… А в голову вдруг пришло когда-то услышанное: «И на щеке, как пощёчина, Твой поцелуй горит…»

Январь 2016г.

1

«Алик… Али-и-и-ик…» – сквозь затуманенный алкоголем мозг Алика послышался тихий мужской голос. Он попытался открыть глаза, но веки были тяжёлыми, и это оказалось выше его сил. Алик повернулся на левый бок, надеясь, что голос исчезнет…

«Али-и-и-и-и-ик…» – голос зовущего стал требовательней и показался ему очень знакомым.

Сев на краешек постели, Алик с третьей попытки попал ногами в шлёпанцы и тихо, стараясь не разбудить спящую жену, вышел в майке и трусах в коридор. «Али-и-ик…» – голос послышался со стороны балкона. Один глаз Алика был полуоткрыт, второй упорно не желал открываться. В темноте он прошёл на балкон и прислушался. «Али-и-и-ик…» – голос послышался из шкафа, где он хранил свои инструменты. Включив свет и открыв дверцу шкафа, Алик механически протянул руку и нащупал свою заначку – початую бутылку водки. С этикетки бутылки на него с улыбкой смотрел Ельцин. «Вот кто меня звал…» – ничуть не удивившись, сонно подумал Алик. Он на ощупь достал припрятанный пластмассовый стаканчик, наполнил его до краёв и залпом выпил. Там же на балконе находилось ведро с соленьями. Подняв крышку, Алик нащупал солёный огурец и закусил им. Послышался приятный хруст. Стало легче. После выпитой рюмки второй глаз Алика сам собой открылся. Алик посмотрел на добродушное лицо Бориса Николаевича. И вдруг Ельцин подморгнул ему. Механически Алик ответил тем же. Закупорив бутылку пробкой, он спрятал её на прежнее место…

Ложась спать, Алик вспомнил вчерашний день, как они с друзьями отдыхали на природе и последний тост Сергея: «Ну… за природу…» Положив голову на подушку, Алик заснул крепким сном…

У войны много негативных последствий: смерть, разрушения, увечья, как физические, так и моральные. Есть категория прошедших войну людей, которые не смогли реинтегрироваться в общество – они просто-напросто пристрастились к спиртному. Кто-то из них перешёл запретную черту, да так, что обратно уже не было дороги, а кто-то был на полпути к этому…

Несколько лет, как Алик почувствовал сильную тягу к спиртному. Ему хотелось пить каждый день. Вспоминались разные обиды на родных, соседей, на представителей властей. Пенсия Алика была небольшая, но, тем не менее, позволяла ему каждый день выпить грамм 150-200 водки, так уже необходимые для его организма. Откуда-то появились друзья, такие же, как он. Они почти каждый день собирались, скидывались, покупали водку, вино, закуску и, как правило, где-нибудь за городом «накрывали поляну», общались, говорили о жизни, вспоминали «минувшие дни», друзей, которых уже не было с ними. Назвать их алкоголиками было нельзя, так как никто из них практически не пьянел, не буянил. Но у всех у них уже была зависимость от спиртного. Жена Алика устала бороться против его пагубной привычки и, видя, что всё бесполезно, махнула на него рукой…

После общения с друзьями, утром обычно болела голова, но Алик старался выспаться, пил рассол, ел горячий суп, а в редких случаях он вынужденно опохмелялся, но старался не поддаваться этой привычке…

Почти каждое утро Алик, не открывая глаз, нащупывал пальцами клавишу старенького магнитофона, находящегося на тумбочке рядом с кроватью, где с вечера была вставлена кассета с песней «Белый конь» в исполнении Александра Малинина. Эта песня Алику очень нравилась, и он мог в течение дня по несколько раз слушать её.

«…Белый конь, белый конь, от меня по степи ускакал… потерял я коня… было лето вчера, а сегодня зима…»

Алик, лёжа в постели, слушал приятный тенор Малинина. С кухни донеслась реплика супруги:

– Пить надо меньше, алкоголик несчастный, даже лошадь сбежала от тебя…

Тем временем Малинин, не обращая никакого внимания на комментарии супруги Алика, продолжал своим приятным голосом: «…и хозяйка корчмы улыбнулася мне …»

– Бабник, – донёсся ворчливый голос супруги.

"…Где хозяйка моя, что всю ночь обнимал, в чистом поле один на снегу я лежал…"

– Так тебя и надо, пить надо меньше… – реакция супруги не заставила ждать себя.

Алик знал, что его жена не любила эту песню и называла её «исповедью алкоголика».

Так проходили дни, недели, месяцы, годы. Алик уже чувствовал полную зависимость от спиртного и не знал, как остановиться. Он понимал, что уже подошёл к той черте, после которой идёт развод или же болезнь с летальным исходом…

«Али-и-и-ик…» – снова сквозь сон послышался голос. Но что удивило Алика – голос был незнаком, это не был голос Бориса Николаевича. Кто-то тихо, но настойчиво стучал в окно. Просыпаясь, Алик почему-то вспомнил вчерашний день и последний тост Сергея: «Ну… за женщин…»