Клетчатая, практически новая рубашка.  Джинсовая же жилетка. Покупалась отдельно от штанов, поэтому по цвету не очень совпадала. Сумка-набрюшечник, с деньгами и документами. Синие носки с летающими хот-догами, Риткин подарок Робу на 23 февраля. Целые, без дырок,  из хорошего трикотажа. Хорош же он будет в таком виде на приеме…

– Ты что на меня так смотришь? – Роб заподозрил в моем слишком пристальном взгляде на него какой-то подвох и решил прояснить для себя ситуацию.

Ответить я не успела: в дверь постучали. Это была та самая, обещанная нам портье, горничная, и мы отправились переодеваться. Минут через 40 мы вернулись в номер. Если бы я не видела нас в зеркале лифта, то сейчас, увидев себя в зеркале напротив входной двери в номер, я бы вздрогнула и испугалась, не узнавая.

Это были два незнакомых человека, мужчина и женщина. Одеты немного скучновато, оба в черном – на женщине довольного строгое платье с приличным декольте, на мужчине – хороший, черный же, смокинг с лиловым поясом. Как только я переоделась в платье, мое уставшей лицо с чуть подвядшей кожей как-то особенно стало бросаться в глаза. Ну, ничего, это мы сейчас поправим. Косметика, макияж – это моя слабость. При всей нашей давней нищете, моя косметичка была всегда раздута от всевозможных тональных кремов, кисточек, румян и консилеров.  Роба постричь бы, конечно. Но это мы уже точно не успеем. Пусть будет что есть. Туфли мне бы сюда другие.  Но, слава богу, платье длинное, и вот что я там обута – не слишком видно, если я не буду задирать подол. А, конечно, дорогие гости удивятся, увидев мои полусапожки из кожзама под вечерним платьем. Робу проще – он перед отъездом, поколебавшись в выборе между кроссовками и туфлями, выбрал туфли, «все-таки в посольство едем!».

Через час мы с Робом, при полном, максимально возможном в нашем положении, параде садились в  лимузин. Подол платья то норовил за что-то зацепиться, то задраться, обнажая мою совершенно не подходящую к туалету обувь. Но я в номере успела порепетировать это дело, так что изумленных взглядов вокруг пока не замечалось. Шофер открыл нам двери на заднее сиденье, помог усесться и мы плавно тронулись на первый в нашей жизни торжественный посольский прием.

Приём сильно напомнил мне то ли индийский фильм, то ли эпизод съемки детской сказки на всесоюзном кинообъединении «Юность» – стразы, яркие странные платья и диковинные головные уборы, немыслимые сочетания цветов, экзотические лица и ритуалы. В вестибюле посольства нас встретил Жозе (слава богу, он сам представился, по тем воспоминаниям, которые у меня остались от наших с ним двух встреч, на темной аллее и в палате реанимации, я бы его сроду не узнала!), нормальный, кстати, парень, с очень неплохим русским языком. Мы поболтали с ним немного, я узнала от него детали того ночного происшествия.

Оказывается, той ночью он был в гостях у друзей в первом корпусе общежития. Засиделись, заболтались, и затем он пошел к себе домой, во второй корпус, уже ближе к полуночи. Вечер был довольно тихий и теплый, друзья в комнате изрядно накурили, что для него, некурящего мальчика, было тяжеловато, и от этого у него разболелась голова. Поэтому прежде, чем зайти в подъезд своего корпуса, он решил прогуляться еще немного по скверу, подышать чистым воздухом. А дальше, как водится, – компания хулиганов, «дай закурить», удар по голове и он больше ничего не помнит.

Он жарко и страстно благодарил меня за спасение, за то, что я сдала кровь для него, целовал мне руки. Роб рядом приосанился и гордился женой. Мне было так приятно, что я даже волноваться по поводу всего происходящего вокруг меня перестала. Я чувствовала себя героиней и спасительницей, немного конфузилась от велеречивых благодарных речей Жозе, и бормотала что-то вроде расхожего «на моем месте так поступил бы каждый!».

Прием состоял из небольшой торжественной части, в ходе которой перед собравшимися выступил отец Жозе, король Сароссы Манук Шестнадцатый, и последующего банкета. Речь король поизносил на своем, видимо, каком-то местном, африканском наречии, поэтому ее дублировал переводчик-синхронист: мужчина в белом арабском мужском платье и белой же чалме. По контрасту с кипенно-белой одеждой, сам он был очень смугл и черноволос.

Сразу после официальной речи Манука состоялось вручение орденов  и наград. Я плохо понимала кто все эти люди и за что их награждают. Кому-то доставалась грамота, кому-то – орден в красной или синей коробочке, кому-то король просто жал руку и обнимал под щелкание многочисленных теле– и фотокамер, запечатлевавших торжественные моменты.

Наконец, назвали и мое имя.  Вызов меня на сцену ведущий подкрепил кратким рассказом о моем ночном подвиге. Под бурные аплодисменты собравшихся, в чужом вечернем платье, без укладки (я намочила под краном в номере волосы и немного закрепила их гелем для волос), в странной и неподходящей для события обуви, я шла к сцене, дико смущенная и зажатая. Господи, мамочка, я ли это? Со мной ли все это происходит? Как бы так взобраться на пару ступенек, отделяющие зал от сцены, чтобы убогие полусапожки не показались из-под нарядного подола?

Король широко улыбнулся мне ярчайшими, будто сахарными, крупными белыми зубами, поцеловал мне руку и вручил грамоту и желтую коробочку. Странно, пронеслось в моей голове, всем синие или красные, а мне желтую. Может, это потому что я женщина? Тут ведущий громко пояснил всем собравшимся, что мне вручается высшая награда королевства «Орден Льва и Луны» за спасение королевского наследника. Король еще раз поцеловал мне руку, слегка поклонился и легонько подтолкнул меня, чтобы я развернулась – теперь собравшиеся фотокорреспонденты и кинооператоры снимали и нас. Наконец, съемка была окончена. Король, продолжая слепить меня зубами, сказал:

– Мадам Горохоф, после приема не торопитесь уходить. Я бы хотел поговорить с вами. Секретарь проводит вас в переговорную.

Дальнейшее было как во сне. Музыка, какие-то журналисты, неоднократно бравшие у меня интервью, названия изданий которых я, конечно же, не запомнила. Какие-то совершенно неопознаваемые кушания, которые были странны как на вид, так и на вкус. Роб, то и дело то прибиваемый ко мне фланирующей по залу толпой, то исчезающий куда-то. В общем, сон, туман и морок.

Наконец, вечер закончился. Я чувствовала себя как лошадь на цыганской свадьбе: голова в цветах, а сама вся – в мыле, таким душевным трудом далось мне это мероприятие. Гости почти исчезли из зала, когда ко мне подошел знакомый мне мосье Матан и предложил перейти в переговорную комнату, где меня уже ожидал Манук Шестнадцатый.

Комната представляла собой полукруглое помещение, с целым рядом эркерных окон. В одну из стен, почти напротив входной двери, был вмонтирован камин, за стеклянным экраном которого горело тихое пламя. Большой круглый ковер на полу, стол и рядом кожаный диван – центральная композиция комнаты, сразу от входа обращающая на себя внимание. На диване сидел Манук, рядом, за столом, переводчик. Перед ним была открыта какая-то большая книга, с чистыми, как у блокнота, листами. Мосье Матан, войдя вместе с нами, сразу занял место у стены, на стуле.

На стенах висели натянутые на какие-то специальные обручи с бусами шкуры животных: я опознала только зебру и, наверное, жирафа. Остальные охотничьи трофеи остались неопознанными. Между шкурами, на колоннах простенков, висели африканские маски, одна другой страшнее, с разрисованными лицами, большие бронзовые блюда с искусной резьбой. Жаль, что не было возможноси походить, порассматривать эту экзотику – все-таки нас пригласили для разговора, а не на экскурсию.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.