Всю дорогу в самолете мы оба нервничали, обсуждали как правильно себя вести на приеме. Оба мы не слишком искушены в дипломатических ритуалах, да и языками иностранными не владеем особо. Вся надежда у меня была только на мосье Матана, второго секретаря посольства, который мне звонил. Наверное, учился, как и Жозе, у нас в стране, очень уж уверенный у него русский, разве только акцент чуть-чуть выдает иностранца. Ну, и вообще, в целом, нервничали – что да как будет, что из этого всего может получиться. Не каждый день такое случается.

В Домодедово нас повели через специальных выход для вип-пассажиров, там нас встретил вполне себе русский водитель (деловой костюм лучше, чем Роберт когда-нибудь на себя надевал, табличка «Анастасия и Роберт Гороховы», отличные манеры), забрал у нас наши сумки с вещами и препроводил в реальный лимузин.

Лимузин меня как-то добил. Ни бизнес-класс, ни специальный выход, вообще ничего из деталей этой полусказочной истории почему-то не наводили меня на мысль о правдоподобности и удивительности происходящего. А вот лимузин – навёл. Нежный запах натуральной кожи и какого-то дорого парфюма внутри салона, невероятная чистота лакового покрытия хищных боков – будто автомобиль не по дорогам Москвы ездит, а летает в верхних слоях атмосферы, всё так и говорит, кричит о специальном мире для богатых людей. Водитель с ацтекским профилем, молчаливый и услужливый. Коктейли, поданные нам, не успели мы войти в лимузин, и смесь сухофруктов с орехами на небольших изящных тарелочках. Я как то особенно остро почувствовала в этот момент чиненые-перечиненные ботинки, хоть и неплохой, в общем, марки, и старенькую курточку, отданную мне когда-то Риткой «на донос».

Я скосила глаза и посмотрела на Роба. Он, в отличие от меня, совершенно не смущался. Глаза его горели радостным огнем, он был как ребенок, которого родители привезли в Диснейленд: одной рукой ел, другой пил, ухал, ахал, пытался пристать  с разговорами к водителю, который только молчал и  кланялся в ответ легкими полупоклонами, то и дело вскакивал и пытался привлечь мое внимание, когда мы проезжали мимо той или иной достопримечательности.

– Ась, давай орешков себе отсыпем? Смотри я тут сколько их нашел! – проговорил он мне ухо, одновременно открывая потайное  отделение в двери авто. Там действительно лежало десятка полтора пакетов с орехово-фруктовой смесью.

– Да ты что, с ума сошел, что ли, – зашипела я в ответ на мужа. – И думать забудь. Не позорь страну.

– Да страна то тут при чем,  – надулся в ответ Роб, но дверцу закрыл. – Вечно тебе все не так и всё нельзя.

И демонстративно отвернулся от меня к окну.

Наконец, мы подъехали к какому-то высотному зданию. Я удивилась: для посольства, как мне кажется, здание очень странно выглядит. Ну, по крайней мере, для моего представления о посольстве.

Оказалось, что это не посольство, а отель: La Panthere Suits&Spa было написано на вывеске справа от входа. И нам там забронирован и оплачен номер, чтобы мы могли привести себя в порядок после дороги и подготовиться к вечернему приему. О нем мы были оповещены с помощью пригласительных, которые нам передал портье на ресепшене, при заселении в отель.

Как только за носильщиком, принесшим нам наш багаж, закрылась дверь номера, Роб с индейским криком подпрыгнул и во весь рост, не раздеваясь, упал на огромную кровать.

– Йехууу! Какой кайф! – прокричал он, раскинувшись морской звездой. – Ась, напомни мне, где именно ты спасла негра этого. Я туда тоже буду ездить. Смотри, какая от таких спасений польза! Я никогда в жизни не летал бизнес-классом! Я никогда не жил в таких номерах! За такое не жалко и в драку вписаться!

Я посмотрела на мужа насмешливо.

– Ну, если бы гарантировано за всех спасенных африканцев такая награда была. Там ведь и бедные учатся. Так что не разгоняйся пока.

– Ладно, не буду, – покладисто согласился муж. – Чур, я в душ первый!

Я не стала спорить. Разулась, одноразовые тапочки обувать не стала, осталась босиком – такой мягкий был ковер под ногами!  – и села в кресло перед огромной ТВ-панелью.

Из ванной донесся шум воды и немелодичные выкрики – муж пел. Вообще, петь в душе он любил и, пока мы не продали квартиру и жили в городе, он пел там каждый день. Потом, когда мы стали жить в частном доме, петь он перестал: у нас не было общей канализации, только сливная яма рядом с домом. Ее выкачка стоила весьма недешево. Так что мы взяли себе за правило мыться быстро и стараться расходовать на каждую помывку минимум  воды. Ну, и собственно водяной счетчик тоже не давал нам сильно разгуляться в этом смысле. Почему-то это пение меня тронуло прямо до слез. Интересно, а Иван поет в душе?

Я проснулась от звонка отельного телефонного аппарата. Видимо, пока ждала Роба из ванной, уснула в кресле, а он не стал меня будить. Лишь прикрыл пледом и подложил под голову подушку.

– Добрый день. Вас беспокоят с ресепшена. Вам звонят из посольства Сароссы, господин второй секретарь посольства, месье Матан. Позволите соединить?

Я чуть не ответила «Позволяю!», так я растерялась. Закашлялась утвердительно, скрыв смущение.

– Добрый день, мадам Горохоф! Приветствую вас в Москве. Надеюсь, вам удалось отдохнуть после утомительной дороги:

О, да. Дорога была на редкость утомительной. Смешной такой. Съездил бы он по осени куда-нибудь в район деревни Малые Херы, за картошкой на зиму, и обратно. Вот тогда бы мы с ним поговорили!

– Да, месье Матан, большое спасибо! Вполне отдохнули.

Краем глаза я увидела, что Роберт тоже проснулся, и снова пошел в душ. Дорвался мальчик до бесконтрольной воды!

– Вот и отлично, мадам Горохоф! К 18:30 у парадного подъезда отеля вас будет ждать ваш лимузин, чтобы отвезти вас в посольство. Сбор гостей с 19, в 19:30 – начало приема. Дресс-код black tie. Всего доброго и до встречи, мадам Горохоф.

Господи, вот как-то об этом я не подумала. Прием. Он же меня предупреждал про него, еще когда звонил первый раз. Прием в мою честь. Блин. Блин, блин, блин. Я не готова  к приему. У меня нет ни одной тряпки, которая годилась бы для приема. Ее и дома-то нету. И уж тем более ее нет в моем чемодане. И, кстати, Роб тоже экипирован, мягко говоря, не для приемов.

Я кинулась к портье прямо в белом махровом халате, который пах чем-то очень статусным и прилегал к моему телу как вторая кожа.

– Скажите, пожалуйста, что такое дресс-код black tie?

Портье поднял на меня глаза. Приятный мужик. Солидно одет, отлично подстрижен, с первого же взгляда видно – высшее образование, минимум пара иностранных языков, манеры, все такое.

– Это, пожалуй, самый жесткий дресс-код. Мужчина должен быть одет в смокинг, женщина – в вечернее платье.

Смокинг. Вечернее платье. АААА.

Mr Baryshnikov, как гласил его черный с золотом бейдж, не сразу вник в то, что я ему пыталась объяснить в запале и нервах. Поняв причину моего волнения, он улыбнулся успокоительно и погладил меня по руке, которой я в волнении била по гостиничной стойке, вторя своим словам, пока жаловалась ему на нашу с мужем не готовность к каким бы то ни было торжественным мероприятиям.

– Мадам, не переживайте. Я пришлю к вам горничную. У нас есть небольшой магазинчик тут, в фойе. Они располагают некоторой коллекцией одежды для сдачи в аренду. Думаю, вас они смогут выручить. Горничная проводит вас  к ним.

Да будьте же вы все прокляты, иностранцы фиговы! Я с вами в лучшем случае поседею, в худшем – меня удар какой-нибудь хватит. То одно, то другое.

Я вернулась в номер. Посреди комнаты стоят одетый, с мокрыми уложенными волосами, мой муж. Я посмотрела на него критическим взглядом. Хорошая фигура, чуть более суховатая, чем мне хотелось бы, с небольшим, едва наметившимся пузиком – не столько лишний вес, сколько слабоватые косые мышцы живота. Джинсы с Северного вещевого рынка, второй сезон им пошел только. С утра они были немного забрызганы, Роб всегда был неаккуратен, а в ночь перед отлетом прошел дождь, и нам нужно было преодолеть несколько луж по дороге от машины ко входу в аэропорт.