Я хмыкаю в ответ. Мне это знакомо. Если бы не Амир и его кебабы.

– Ну что, погнали?

– Да, ага… – отзывается он немного рассеянно, будто прислушиваясь к чему-то вовне. – Хотя, погоди минуту. Кто-то у двери… или мне кажется… повиси немного, ок?

Он оставляет меня один на один с глухотой наушников. Немного погодя в глубине слышатся какие-то сдавленные голоса. А может, это просто помехи в эфире. Я жду еще пару минут.

– Мистер Андерсон? – наконец, в наушниках звучит знакомый хрипловатый голос Трона. – Ты готов?

– Это ты меня спрашиваешь? К тебе там кто-то пришел? Доставка пиццы? Девочки? Мне показалось, я слышал женский голос.

– Это Алекса.

– Кто?

– Ассистент.

– Трон, ты что, секретный миллионер?

– Нет, она – робот.

– А, тот новый дивайс от Амазона, Сири[12] в коробке?

– Ага, доставили пару дней назад. Ты же знаешь, я – маньяк до всяких новинок.

– А ты не боишься, что она – посланник «Скайнет»?[13]

– А я спросил, – Трон снова хихикает. – Она говорит, что нет.

– И ты ей веришь?

– А что мне остается? Она такая милашка, напоминает мне проверить утюг и плиту перед выходом из дома и составляет список покупок.

– Утюг? Ты что, гладишь? – ржу в голос я.

– Нет, просто у меня паранойя.

– О-уу.

– Да-да, я – один из тех, кто должен кликнуть выключателем двадцать четыре раза перед выходом из дома, а иначе вся моя семья сгорит.

– И давно это с тобой?

– Около года.

Трон – тот еще любитель черного юмора, это мне в нем очень нравится.

– Жесть, тебе лечиться надо, чувак, – отзываюсь я, подыгрывая. – И я не думаю, что маленькая черная коробочка, которая слушает все, что ты говоришь, помогает твой паранойе. Может, из-за нее тебе кажется, что за тобой следят.

– Да нет, Алекса тут ни при чем.

– Кстати, а пиццу она заказывать умеет?

– Не знаю, у меня тут нет доставок поблизости.

– Ты что, на Марсе, что ль, живешь?

– Типа того, – отвечает Трон. – Ладно, давай уже гоу в бой.

Он наскоро меняет оружие, извлекает свой элитный трофейный автомат и заряжает его с приятным щелчком.

– О да, крошка, иди к папочке…

Когда несколько часов спустя мы попрощаемся и я, рухнув в кровать, закрываю глаза, в ушах у меня все еще трещат автоматные очереди. Мы – лидеры в игровом зачете. Улыбнувшись, я заставляю себя встать. Чищу зубы, выключаю свет и забираюсь под одеяло. Зимой в квартире промозгло и сыро, зато летом почти не бывает жарко.

Я слушаю звуки дома, который только прикидывался спящим. За стенкой в пустоту звонит телефон. В комнате надо мной скребется и мяукает кот, тот самый, который когда-то не давал спать Иде Линн. Сколько же ему лет уже? А он все скребется. Поначалу, когда мы только въехали сюда, нас так и подмывало подняться выше этажом и позвонить в дверь – просто чтобы проверить, что обитатель квартиры жив и кот не пирует его останками, пригласив в гости компанию друзей с улицы. Наш поход закончился коротким недружелюбным разговором через закрытую дверь. Сегодня кот снова орет. Но соседка сверху была жива, я видел ее всего пару дней назад, она вызволяла хвостатого с одинокого развесистого дерева посреди двора, попутно поливая его проклятиями.

Сон, такой близкий еще минуту назад, внезапно куда-то испаряется. Где-то скрипит половица. Затем следует плеск падающей воды, потом стон смывного бачка. Сбоку через стенку бубнит ночной магазин на диване. Через щель в занавесках мне виден треугольный отрезок черно-сиреневого неба. Табло древних электронных часов показывает три пятнадцать ночи. В голове мечется мысль, быстрая и тревожная, как кот по подоконнику, я не успеваю схватить ее за хвост. А ведь вот оно, еще одно второе февраля, закончилось уже, думаю я. Словно как по волшебству, низкие облака разрешаются от бремени – с неба на спящий двор начинает сыпать мелкий искристый снег. Я подхожу к окну, открываю его настежь, подставив лицо морозному воздуху, который все еще пахнет пожаром.

Я выключаю будильник, встаю с кровати и раздвигаю занавески. Ледяное утреннее солнце сочится сквозь низкие облака и заливает комнату безжалостным искрящимся светом. В воздухе медленно плывут пылинки. Я тру лицо руками, потом прижимаюсь лбом к оконному стеклу и позволяю себе просто постоять так, несколько секунд. Прошлой ночью мне снова снился пылающий дом, рыжие всполохи в черном небе.

Когда мы только переехали в Камден, мы с Идой Линн почти каждый вечер ходили слушать музыку в «Блюз Китчен» или «Даблин Кастл», мы пили пиво и вино, гуляли по вонючей набережной канала, переступая через спящих бомжей, частенько приходя домой только на рассвете. Утро всегда было мукой для Иды Линн, потому что для нее оно означало возвращение в реальность, где нужно было собирать волосы в пучок, надевать не успевшую высохнуть с вечера униформу и идти на работу. Ее смена начиналась в шесть тридцать утра, она почти всегда опаздывала. Она работала в кофейне у метро «Морнингтон Крешент», делала капучино и латте для вечно спешащих горожан, опускала блестящий хромированный носик в маленький ковшик с молоком и наблюдала за тем, как струя скрипящего горячего пара превращает его в пену. Я помню этот звук, резкий и механический, помню ее лицо, сосредоточенное и отстраненное одновременно. А потом улыбку, когда она увидела меня, принесшего ей забытые ключи по дороге на работу.

В нашем доме мало кто встает раньше десяти, так что в семь утра тут ни звука. Я прислушиваюсь к тишине вокруг. Ида Линн была такой шумной по утрам. Я помню, как сквозь опущенные веки наблюдал, как она прыгает по комнате на одной ноге, пытаясь засунуть вторую в колготки, стараясь не шуметь и опрокидывая все подряд, помню плеск воды в ванной, ее тихое ворчание на свою жизнь, затем хлопок входной двери, а после – тишина. Тогда я поворачивался на бок и блаженно засыпал, не подозревая о том, какой ненавистной может быть эта утренняя тишина. За стенкой снова звонит телефон.

Сток в ванне опять засорился, и я стою по щиколотку в мутноватой мыльной воде, позволяя потоку просто падать на меня сверху, руки, как плети, вдоль тела, вкус шампуня и зубной пасты во рту. Постояв так минуту, я наклоняюсь и запускаю пальцы в дырку на дне, ожидая выловить оттуда склизкого волосатого монстра. Но сегодня решетка чиста, значит, засор где-то в трубах.

Я одеваюсь – черные джинсы, белая футболка, голубая рубашка, застегнутая на все пуговицы, серая толстовка на молнии с капюшоном.

На завтрак – шоколадные шарики с молоком, банан, большая чашка крепкого черного кофе. Потом дорога на работу – двадцать минут пешком, почти по прямой. Иногда они пролетают быстро, иногда тянутся медленно-медленно. Восприятие времени субъективно, это я понял уже давным-давно. Или только что? Это утро отличается от других только тем, что воздух особенно сильно пахнет рекой и асфальтом. К рассвету выпавший ночью снег исчез, будто его и не было вовсе.

Дорога ведет меня на маленькую бетонную площадь, окруженную высокими по лондонским меркам, стеклянными домами. По сторонам площади, как кусочки лего, разбросаны маленькие прямоугольные скамейки, перемежающиеся треугольными деревьями в тяжелых кадках. Иногда я думаю о том, что надо бы рассмотреть рисунок этих серых прямоугольников и зеленых точек сверху, вдруг вместе они образуют какой-то символ. Я не могу поверить в то, что их расставили здесь в случайном хаотичном порядке. Но я всегда забываю об этом, когда доезжаю до своего этажа.

Я работаю в айти-отделе онлайн-магазина, расположенном на десятом, одиннадцатом и двенадцатом этажах центрального здания на площади. А именно – одним из трех системных администраторов, которые обеспечивают работу внутренней сети, выдают новые клавиатуры и мыши и сбрасывают пароли. По сути, я просто слежу за тем, чтобы ничего никогда не ломалось. Как говорил мой коллега Шон, который два года назад перебрался жить в Барселону: у хорошего администратора всегда полно свободного времени. Это так, и даже больше. По счастью, с недавних пор у нас появился стажер, и я практически больше не занимаюсь восстановлением забытых паролей и настройкой почты.