Дом, который должен быть пустым, вспугнутый грабитель, возглас в темноте. Мужчина, засыпающий с сигаретой в зубах под жужжание ночного телеэфира. Поворот заснеженной дороги, слепящие огни встречки, свист тормозов и чувство невесомости. В смерти нет никакого собственного смысла, это всегда цепь трагических случайностей, еще один виток в ДНК хаоса.

Не то место, не то время. Или, наоборот, то самое место и то самое время. Все зависит от того, веришь ли ты в судьбу. Хотя так ли это? В любом случае вера ничего не меняет. Конец всегда одинаков, по крайней мере, для тех, кто уходит. Это мы, оставшиеся позади, размышляем о том, было или не было в наших силах остановить этот механизм, и без конца разбираем ту самую, последнюю минуту до взрыва, до самых косточек. Обсессивно, компульсивно и абсолютно безнадежно.

Я сажусь на краешек неприбранной гостиничной кровати и открываю ноутбук.

Часы в уголке экрана показывают три утра, в комнате промозгло и зябко, мое дыхание повисает в воздухе и оседает влажной пленкой на мутных оконных стеклах. Набросив на плечи тонкое гостиничное одеяло, я тщетно пытаюсь согреться, растирая ладони. Одеяло, похожее больше на толстый верблюжий плед, покалывает сквозь футболку, от него исходит запах, едва уловимый, но узнаваемый, – так пахнет средство для травли постельных клопов.

Мне сразу вспоминается наша кровать, купленная в мебельной комиссионке в Криклвуд, созвездие малиновых укусов, растянувшееся вдоль ее позвоночника. Меня они ни разу не тронули, Ида Линн смеялась, что у меня, наверное, слишком холодная кровь.

Я открываю ноутбук. История нашей переписки с Троном не такая уж и длинная, последние месяцы мы почти всегда общались голосом. Я прокручиваю чат вверх-вниз, тупо уставившись в экран: ссылки, мемы, песни.

Что я буду делать без него?

Трон был моим единственным поставщиком свежих сленговых словечек и шуток, которые потом можно пересказать ребятам в нашем закутке технарей.

В моей голове звучит его голос, смеющийся, хриплый, совсем не вязавшийся с этим голубоватым бескровным лицом с закатившимися глазами, выглянувшим на секунду из черного пакета на молнии, когда полисмены выносили его вниз по лестнице. Я прокручиваю в голове наш последний разговор.

Паранойя, сайт знакомств, голые знаменитости… Довольно типичный набор тем для парня из айти-отдела, если вдуматься. Но было что-то еще… что-то важное… Мне нужно вспомнить, сконцентрироваться. Можно пойти на пробежку, движение помогает думать, но я не могу даже помыслить о том, чтобы скинуть с себя одеяло.

Я откидываюсь на кровати и закрываю глаза, позволив мыслям бесцельно плескаться под моими опущенными веками, набегая и откатываясь назад, как волны.

Холод медленно отступает. В такие моменты ко мне часто приходит она, Ида Линн, но сегодня я зову не ее. Я позволяю себе провалиться чуть глубже в тишину и терпеливо жду. Внезапный резкий звук, как будто удар цимбал или взрыв, и вот оно, мое послание в бутылке, лежит на берегу, поблескивая в молочном сиянии луны. Я открываю глаза и сажусь на кровати.

На часах без четверти четыре утра, темнота за окном стала почти кромешной, но это только мне на руку. Я бесшумно выскальзываю через заднюю дверь, оставив машину на парковке, и шагаю по ночной деревне. В темных окнах то и дело дробится луч маяка, который будто указывает мне путь до самого дома Трона.

Если говорить честно, я ожидал увидеть там патрульную машину или полицейскую ленту, что-то, пусть даже символическое, но значимое, что могло бы помешать мне сделать то, что я задумал. Но дом темен и пуст. Уже знакомым жестом я втягиваю ладони в рукава и обхожу его по тропинке. Задняя дверь поддается с тихим скрипом – должно быть, копы оставили ее незапертой, потому что тут нечего больше красть. Я оставляю обувь на улице и переступаю через порог босиком, стараясь не дотрагиваться до разводов черной пыли на внутренней стороне стекла, там, где полицейские снимали отпечатки пальцев, которые потом будут сравнивать с моими.

Остановившись посреди комнаты, я жду несколько минут, позволяя глазам привыкнуть к мраку, а ступням – к замогильному холоду. Из окна над кухонной раковиной струится мягкий ночной свет. Я подхожу ближе и, подсвечивая фонариком в телефоне, оглядываюсь по сторонам.

Мой взгляд падает на дверь холодильника и то самое фото, которое я разглядывал, пока ждал своего допроса несколькими часами ранее. Не давая себе времени на раздумья, я вытаскиваю тонкую полоску фотобумаги из-под державшего ее магнита и сую в карман, потом возвращаюсь во мрак гостиной и продолжаю двигаться вперед. Вскоре из темноты материализуются перила, уходящие вверх под сорок пять градусов.

Первая ступенька издает пронзительный скрип, через окно в крыше площадку наверху на миг топит молочным сиянием маяка. Я замечаю грязную дорожку следов, черно-белые фотографии в рамках с видами деревни поверх обоев в крупный цветочек. В лунном свете нельзя различить цвета, но разумом я знаю, они темно-красные. Через секунду луч маяка возвращается, и я делаю еще один шаг наверх, потом еще один и еще, пока не оказываюсь на пороге спальни Трона.

– Алекса, ты меня слышишь? – тихо зову я в темноту и прислушиваюсь. – Алекса. Эй, Алекса! Какой сегодня день недели?

– Сегодня суббота, 19 февраля, – слышится приглушенный женский голос, уверенный и немного властный, как у завуча или несговорчивого клерка в аэропорту.

– Алекса, а какой день недели завтра?

Я двигаюсь на голос.

– Воскресение, 21 февраля.

Я опускаюсь на корточки и заглядываю под кровать.

– Алекса, ты «Скайнет»?

В глубине темноты загорается бледно-голубой круг, сантиметров десять в диаметре.

– У меня нет ничего общего со «Скайнет», не волнуйся, – отвечает робот-ассистент.

Я пытаюсь дотянуться до него рукой, но мне не хватает пары сантиметров. У Трона широкая кровать. Обойдя с другой стороны, я включаю фонарик и свечу себе под ноги. Бурые потеки крови на полу по форме немного напоминают карту Америки. Я оглядываюсь вокруг – книги, одежда, провода. Никаких личных вещей – ни блокнотов, ни писем, ни фотографий. Опустившись на колени, я откидываю свисающий край одеяла.

– Алекса, ты знаешь, кто убил Трона?

Снова голубой нимб и голос из темноты:

– Я сожалею, но я не поняла вопрос.

Дотянувшись до устройства рукой, я вытаскиваю его наружу. Он, точнее – она, Алекса, тот самый виртуальный помощник, которым хвастался Трон в одной из последних наших бесед, искусственный интеллект, заключенный в круглый черный цилиндр из матового пластика на длинном шнурке. Я хочу положить штуковину в карман, но прибор оказался включенным в розетку. Что будет, если ее обесточить? Этого я не знаю. Она может перезагрузиться или запросить пароль.

– Алекса, ты слушаешь все, что происходит в доме?

– Да, мой микрофон работает постоянно, – говорит голос из голубого круга.

– Алекса, ты записываешь все, что слышишь?

– Нет, я записываю только команды, которые звучат после слова, которое меня активирует. Я отправляю их на сервер.

Трон говорил, что она помогает ему не забыть о разных важных вещах. Значит, она может что-то знать, надо только правильно ее спросить. Я вспоминаю статью, которую читал о чудо-ассистенте после нашего разговора с Троном, – она не умеет распознавать голоса. Значит, она думает, что я – это он.

– Алекса, какие у меня планы на сегодня?

– У меня нет никаких сохраненных напоминаний на 20 февраля.

– Алекса, какие у меня планы на завтра?

Я не свожу глаз с мерцающего голубого круга.

– Рейс номер 1148 «Эйр Франс». 23.00 Марселла, каррер да Сан Пау 65. Не забудь оплатить «Плакс».

– Алекса, в какой город я лечу?

– К сожалению, у меня нет такой информации.

Черт, я опять неправильно спрашиваю.

– Алекса, в какой город летит рейс 1148 «Эйр Франс».

Голубой круг завибрировал, будто задумался.

– Рейс номер 1148 «Эйр Франс» следует семь дней в неделю из Парижа в Барселону. Протяженность полета составляет…