Я делаю еще один поворот, проезжаю через поле и оказываюсь на улочке аккуратных двухэтажных домов с окнами в мансардах. Опустив стекло, я безуспешно пытаюсь найти глазами нужный номер. Возле синего фасада с надписью «Буланжери» изящным курсивом навигатор приказывает мне остановиться. Я паркую машину прямо у дверей и выхожу, почесывая затылок под резинкой для волос.

«Каковы шансы, что Трон поселился над булочной?» – думаю я, вытаскивая из багажника свой рюкзак.

Я иду вниз по улице, всматриваясь в окна. Не знаю, что я хочу там увидеть, наверное, просто удостовериться, что в этом поселке есть хоть кто-то живой в этом «Сайлент Хилле».

Впереди, на боковой стене немного выступающего вперед дома, нарисована недовольная русалка с синими морскими звездами вместо сосков и вывеской «Le Franc Bord» под мышкой. Позади нее распахнутая дверь.

«Совсем как в игре», – думаю я, спеша вперед и, на всякий случай, оглядываясь кругом в поисках куска арматуры.

Заведение оказывается гостиницей с занюханным баром внизу. По ноздрям сразу же бьет запах древесины, изъеденной жучками, сладковатый и омерзительный. За стойкой я вижу девушку, как две капли воды похожую на русалку со стены. Она читает книгу, облокотившись на бар.

– Бонжур. – Она бросает на меня быстрый взгляд выпуклых глаз, снизу вверх.

– Бонжур… хэллоу, – отвечаю я, смутившись от вида розовых веснушек на ее переносице.

– Как я могу вам помочь?

Впрочем, ее лицо говорит о том, что помогать она мне совершенно не хочет.

– Я ищу один адрес, здесь, в деревне, – я показываю ей сохраненный в телефоне маршрут.

– Это два дома отсюда, булочная. – Она переводит глаза на книгу, которая оказывается потрепанным изданием «Старика и моря».

Внезапно в раскрытую дверь влетает порыв ветра, ледяной и влажный.

– А вы не знаете, над магазином кто-нибудь живет? Например, мужчина, иностранец?

Она встряхивает головой, будто отмахиваясь от назойливого насекомого. У меня уходит пара секунд на то, чтобы сообразить, этот жест означал, что ответ отрицательный.

– Мерси, – бормочу я, направляясь к выходу.

Ветер усиливается. Крупные капли дождя несутся наискось, почти параллельно земле. Я прижимаюсь лбом к витрине, вглядываясь внутрь. Над прилавком горит лампочка. Я толкаю дверь и вхожу. Над моей головой брякает колокольчик. В этот момент из подсобки выходит не старая еще, но абсолютно седая дама в очках с изогнутой оправой, делавшей ее похожей на сиамскую кошку.

– Bonjour, monsieur![23] – мурлыкает она.

Я снимаю капюшон, уронив на пол пригоршню дождинок.

– Bonjour, Madame[24], – вежливо отвечаю я и перехожу на английский, произнося все слова медленно и громко, будто говорю с ребенком. Так делают все англичане в Европе. – Я разыскиваю своего друга, он из Лондона. Переехал сюда десять месяцев назад. Такой брюнет, немного лысеет, большие глаза. – Я ловлю себя на том, что показываю рукой зачесанные назад волосы и провожу рукой по глазам. Лицо моей собеседницы сохраняет недоуменное выражение. – Месье Гордон? Илай Гордон? Мне сказали, что остановился здесь, по этому адресу. Я его старый друг.

Продавщица склоняет голову набок, ни дать ни взять кошка на подоконнике. Я повторяю, громче и медленнее: «Месье Гордóн?», сделав ударение на второй слог.

– Ah, oui![25] – Ее лицо расползается в изогнутой, как полумесяц, улыбке, и она объясняет мне, в основном знаками и жестами, что месье Гордон снимает коттедж на берегу моря, дом ее сестры, и что он заходит в булочную за продуктами и почтой два раза в неделю. Она роется за прилавком, затем достает сувенирную карту местности и обводит красным фломастером тупиковый конец переулка возле маленькой бухты. Я благодарю ее, сам не знаю зачем, покупаю несколько открыток с видами деревни, которые лежат возле кассы, и возвращаюсь в машину.

В висках гулко отстукивает сердце – это адреналин, азарт охотника, как в компьютерных играх, которые свели нас с Троном.

Я нашел, я выследил его, я победил.

На секунду мне становится странно от того, как легко все это далось. Еще каких-то десять минут, пятнадцать, если будет сложно найти парковку, и моя миссия подойдет к концу.

Какое-то время я просто сижу с заведенным двигателем в машине, всматриваясь сквозь запотевшее лобовое стекло в несуществующую границу между небом и морем в конце дороги. Я стараюсь не думать о том, что я делаю здесь, посреди этого странного места. И зачем поехал сюда. Щелкнув рычажком, я включаю дворники. «Свуп-свуп» – и картинка вновь обретает четкие контуры. Все очень просто – я ищу своего друга.

Десять минут спустя я паркую машину на подъездной дорожке двухэтажного каменного дома с мансардой. Синие ставни наглухо закрыты. Взяв с пассажирского сиденья свой рюкзак, я тянусь назад за пакетом из дьюти-фри. Сам я не пью, но, если я правильно понимаю социальные нормы, нельзя явиться в гости без приглашения и с пустыми руками. Поскольку Трон был мужчиной, и мужчиной взрослым, я счел, что бутылка шотландского односолодового виски вполне подобает случаю.

Я гашу двигатель и выхожу под дождь. Вдохнув пару раз терпкий йодистый ветер Атлантики, я ныряю под козырек крыльца и громко стучу в дверь. Потом я прикладываю ухо и задерживаю дыхание, стараясь не дать шуму дождя перекричать звуки дома. Но мне не слышно ничего, кроме завываний ветра и шелеста волн. Я снова стучу, без ответа. Потом возвращаюсь назад к машине и забираюсь на водительское сиденье. Наверное, Трона нет. Я решаю подождать, включаю журчащую французскую болтовню по радио и позволяю своим векам на секунду закрыться.

Меня будит крик чайки, пронзительный и грубый, как матерная ругань из уст седой старухи. Дождь кончился. Небо сочится розовым предзакатным светом. Я поднимаю капюшон, выхожу из машины и снова стучу в дверь. На этот раз мне кажется, что изнутри доносятся какие-то голоса. Я оглядываюсь по сторонам. Соседний дом, брат-близнец коттеджа, где обитает Трон, построен почти вплотную, но между ними есть проход. Позади домов небольшая площадка, где стоит позеленевшая от мха лавка и каменный крест, обведенный в круг наподобие кельтской руны, посреди высоких зарослей засохшей травы. В нескольких шагах впереди шипит и бьется о скалистый берег Атлантика.

Я гляжу вниз с обрыва и вижу тропинку, которая, извиваясь, струится вниз, к самой воде. У подножия белеет маленький пляж, дикий и безлюдный. Впереди справа, в километре от берега, трепещет в волнах крошечный островок, один из таких, пробраться куда из-за прибрежных скал можно только во время отлива. Посередине высится приземистый белый маяк, вокруг которого медленно кружатся чайки.

«Я бы тоже хотел зимовать здесь», – думаю я, открывая щеколду незаметной калитки в живой изгороди.

Газон нестриженый, но зеленый и влажный от дождя. Кеды моментально промокают. Приблизившись к дому, я прижимаюсь к стеклянной двери веранды и снова слушаю. Голоса доносятся откуда-то издалека, наверное, со второго этажа. Я стучусь, скорее из вежливости, чем вправду ожидая, что мне удастся привлечь внимание обитателей. Потом, секунду помедлив, в последний раз продумываю, что скажу Трону, который, вполне возможно, будет не рад меня видеть. А зная его склонность к паранойе, может даже узреть в моем визите что-то угрожающее его безопасности.

Стеклянная дверь поддается мне с тихим сухим свистом. Я вхожу внутрь. Голоса становятся громче и кажутся какими-то смутно знакомыми.

– Позволь дать один совет, – говорит женщина с американским акцентом. – Не лги, он знает практически все.

В доме почти так же холодно, как на улице. Осмотревшись, я замечаю широкую деревянную лестницу в центре комнаты. Слева от нее находится гостиная с потертыми кожаными диванами и камином. Справа – заваленная грязной посудой кухня.

– Догадываюсь, сейчас ты чувствуешь себя Алисой, падающей в кроличью нору, – произносит мужчина. – Ты выглядишь как человек, который уверен, что спит и вот-вот проснется.