Ладно, определённо, Альбус мог очень долго ходить кругами, а Скорпиус, хоть ему и было весело и как-то легко, уже почти начинал опаздывать.

— Да, классное чувство, — кивнул он, поднимаясь на ноги.

— Если умеешь чувствовать, — буркнул под нос Альбус, и Скорпиус фыркнул. — Ой, в смысле…

— Я понял, Ал, — улыбнулся он. — Я, извини, немного опаздываю. На самом деле опаздываю, а не… — “а не сбегаю”. Он тряхнул головой и выпрямился. Зачем оправдываться?

Посмотрев в зеркало и скользнув рассеянным взглядом по своему отражению, Малфой снова пошёл к выходу, чувствуя на себе взгляд Поттера. У самой двери он обернулся и, посмотрев на Альбуса, зачем-то кивнул и даже сказал:

— Спасибо. — Вышло непривычно по-доброму и даже с какой-то теплотой, и он почувствовал себя слишком сентиментальным.

Альбус тоже кивнул — с таким видом, будто понял абсолютно всё, и, Мерлин, Скорпиусу почему-то подумалось, что так оно и есть.

И это было чертовски приятное ощущение.

А раз всё нормально, пора было и обсудить ещё одни странности в отношениях — с ещё одним Поттером. И он чувствовал, что с этим Поттером у него всё так легко и просто, как только что, не разрешится.

*

“Скорпиус”, — услышал он откуда-то сбоку, едва вошёл в тёмный гостиничный номер. Малфой повернулся на голос, и в его запястье вцепились сильные пальцы, дёргая в сторону. Не успел Скорпиус сориентироваться, как оказался прижат к стене, а в губы ему впились чужие (чужие ли? После того, что…) настойчивые губы Поттера-старшего. Малфой от неожиданности сначала ответил, мало что соображая, как это уже не раз случалось с ним в компании Джеймса, потом всё-таки опомнился и решительно вырвался. Отработанным жестом взмахнул палочкой, приводя одежду в прежний безупречный вид, и отступил на шаг, окидывая Поттера выжидающим взглядом.

— Ты о чём-то хотел поговорить, — напомнил он, к стыду своему осознавая, что сердце бьётся, как сумасшедшее, и унять пульс упорно не получается.

— Я? — глупо переспросил Джеймс, и Малфой еле подавил желание по привычке закатить глаза. Тот, по-видимому, сразу уловил это, потому что невольно выпрямился, расправляя плечи, и взглянул увереннее. — Да, хотел, — подтвердил он. Поколебался и решительно выдал: — Я хотел поговорить с тобой о нас, Скорпиус.

— Вот как? — удивлённо приподнял брови тот, привалился спиной к стене и скрестил руки на груди. — Я весь внимание, — и впился в него своим фирменным нечитаемым взглядом.

Джеймс слегка поёжился и вдохнул побольше воздуха, собираясь с духом.

— Мы… — он всё же опустил глаза в пол, не выдерживая напряжения. — Э… тебе не кажется, что между нами происходит что-то не то?

— И в чём это выражается? — ледяным тоном осведомился Малфой, буквально заставляя себя оставаться спокойным и не менять позы, чтобы не выдать волнения, внезапно охватившего его совсем не к месту. Это было странно, и потому слегка нервировало. И беспокоило — с чего у него такая бурная реакция на эту ситуацию?

— Не притворяйся, что ничего не понимаешь! — слегка повысил голос Джеймс, как всегда начиная раздражаться от его высокомерного поведения — тем более, теперь он точно знал, что Скорп почти всегда притворяется. Только вот зачем? Перед ним, Джеймсом? — Ты прекрасно знаешь, о чём я!

— Мало ли, о чём я знаю и о чём догадываюсь, — невозмутимо парировал тот. — Это не имеет значения. Объясни, что хотел, или мне здесь делать нечего. Позовёшь в следующий раз, когда тебе действительно будет, что сказать по существу, а не мямлить, как ты всегда привык, — он сделал движение, будто действительно собирается уйти.

Поттер вскипел, огромным усилием воли стараясь сдержать себя и напоминая, что Скорпиус просто привык всегда вести себя именно так, вот и выкобенивается. А на самом-то деле…

— Ну, хорошо, — он вскинул на Малфоя прямой, немигающий взор. — Раз так, я скажу как есть. Ты — извращенец, Малфой!

Скорпиус при этих словах насмешливо хмыкнул и скептически взглянул на пылающего каким-то идиотски-праведным гневом Поттера. Тот зло полыхнул глазами, помимо воли начиная заводиться.

— Да, извращенец, — упрямо повторил он. — Как и я сам — я не отрицаю этого, — без обиняков рубанул он и взмахнул рукой. — Но тебе не кажется, что это неправильно? — тон потихоньку стихал, падая почти до шёпота — видно, запал у Поттера постепенно заканчивался. — Мы не должны… то есть… Так больше продолжаться не может.

— А почему бы и нет? — протянул Скорпиус, искривив губы в усмешке, — он явно издевался над Джеймсом, причём, с удовольствием. — Ну, пусть мы извращенцы, допускаю, — выдал он, нимало не смущаясь. — И что с того? Кому это мешает? — ледяная маска на секунду исчезла, обнажая некую растерянность её обладателя. Всего на секунду, но Джеймс заметил. И мысленно удовлетворённо хмыкнул — Малфой снова играет в свои дурацкие слизеринские игры и пытается строить из себя Ледяного. Ну уж, нет!

— Мне мешает, — уже увереннее сказал он. Схватил Скорпиуса за руку и подтянул к себе несопротивляющееся тело. Склонился к лицу. — Мне, понял? — он прижался на мгновение к его губам, а потом сместился вниз, принимаясь за своё излюбленное занятие — целовать, зарываться носом в тёплую шею, вдыхая любимый запах и попутно запуская руку в волосы, с удовольствием перебирая их пальцами.

Малфой сначала стоял неподвижно, будто закаменев, и на его ласки никак не реагировал, но Джеймс настырно не прекращал своего занятия, и вскоре его вредина ожидаемо спрятал свои колючки: громко, будто удивлённо вздохнул и коротко застонал, подаваясь телом к нему навстречу. Джеймс заурчал от удовольствия, заводя руки Скорпиусу за спину и крепко прижимая его к себе.

— Ну, видишь, Скорпи, это не так уж плохо, — забормотал он в краснеющее ухо в перерывах между поцелуями. — Что же ты дикий такой. Ты… мне очень нравишься, Скорп, очень. Хочу… тебя.

До Малфоя бормотание Поттера доходило лишь частично — его глушило чересчур громкое, свистящее дыхание, к тому же, сознание было затуманено. Но последнюю фразу он всё же разобрал. И распахнул в испуге глаза, начиная легонько отталкивать Поттера. Тот не позволил, вжимаясь в него ещё сильнее.

— Ну, ты чего, — окутывал его ласковый шёпот. — Не бойся.

— Поттер, — прошипел Малфой, извиваясь в его объятиях. — Перестань нести чушь, недоумок. Что ты со мной как… мгхв… — дальше он говорить не смог, потому что тот снова настойчиво заткнул его рот поцелуем, бесцеремонно обрывая обозлённое бурчание. Горячая рука проникла под тёплый свитер, выпростала рубашку из брюк, погладила по голой коже живота, посылая по всему телу мурашки.

И Малфой сдался. Слишком уж острыми были ощущения, слишком сильно закружилась голова, а ноги буквально подкосились. Он затих, переставая вырываться и обмякая в руках Джеймса. Тот осторожно подхватил его и подвёл к кровати, укладывая спиной на покрывало. Навис сверху…

Малфой отчётливо чувствовал на себе пристальный взгляд, но глаза намеренно не открыл. Собрался было рявкнуть на Поттера, чтобы тот перестал разводить сиропы и либо занялся делом, раз уж Скорпиус смирился с неизбежным, либо отвалил к чёрту, но из горла вырвался только хриплый, жалобный стон. Поттер, однако, понял его по-своему — снова накинулся с поцелуями и своей отвратительной нежностью, заставляя Малфоя терять последние остатки самообладания и стонать, как последняя девка в борделе.

Умом Скорпиус понимал, что надо прекратить это безумие как можно скорее или хотя бы свернуть на привычный сценарий с угрозами и принуждением, что был у них до этого, но ничего не мог с собой поделать — всё больше изгибался в чужих, неожиданно уверенных руках, растворялся под жаркими поцелуями.

Это вообще чёрт знает, что такое! Что Поттер творит, что он себе позволяет?! Так… нельзя. Вся эта дурацкая нежность — не для Скорпиуса Гипериона Малфоя!

— Это нечестно, — беспомощно прошептал он из последних сил, но потом непослушное тело окончательно предало его, и разум отключился. Он сам потянулся к Джеймсу за новым поцелуем, набрасываясь, словно голодный зверь. Он первый начал торопливо снимать брюки, а когда Поттер перехватил инициативу — охотно подставился под горячие руки, трогающие и гладящие его везде, где только можно. Он без единого протеста позволил развести себе ноги, когда они оба остались уже без одежды, и Джеймс спустился рукой вниз, осторожно трогая мокрыми прохладными пальцами его вход, а потом надавливая и проникая внутрь.