Джеймс отчаянно надеялся, что Скорпиус не станет снова мгновенно забираться в свой бронированный панцирь, отгораживаясь ото всех и вся. Нормальный же парень, ну, пусть и с прибабахами. С ним было бы интересно по-настоящему поговорить. Может, и подискутировать. Но не из-за какого-то извращённого безумия, а чисто в академических целях — Джеймс подозревал, что собеседник из Скорпиуса получился бы просто отличный. Во всяком случае, спорить с ним о чём-то нормальном наверняка должно было быть очень здорово.

Джеймс легонько улыбнулся. А может, если повезет, то и не только спорить. Смеяться с Малфоем — смешить Малфоя — тоже было бы неплохо. И целоваться. Тот хорошо целовался, и был необычайно милым, когда улыбался.

На самой грани сна Джеймс понял, что его занесло в мыслях совсем уж куда-то не туда. Ну, в самом деле — кто в здравом уме мог бы назвать Малфоя милым?

Но развить эту мысль до конца Поттер — он откинулся на подушку, ожесточённо потирая слипающиеся глаза, и, наконец, провалился в спасительное забытье.

*

Ближе к вечеру воскресенья Джеймс уже успел всю голову сломать, не зная, что и думать. Чем больше проходило времени, тем сильнее он ничего не понимал и приходил в замешательство. Скорпиус вроде делал шаг вперёд, но тут же отступал на два назад, и это не могло не озадачивать. Взять хоть памятный вечер в пятницу — Малфой был такой… человечный. Джеймс уже наивно понадеялся, что тот окончательно оттаял (хотя бы по отношению к нему), но не тут-то было: наступила суббота, и Скорпиус Малфой снова стал тем, кем был всегда — бессердечной сволочью, не способной ни на что, кроме гордости и высокомерия. И какой из этих Скорпиусов был настоящий — этот или тот, которого ему довелось наблюдать в тот раз, Джеймс и сам не знал. Ни в одном из случаев он никогда не чувствовал фальши или притворства. Каждый раз казалось, что Малфой просто такой, какой есть, и его не волнуют условности.

А ведь были ещё и эти их странные и непонятные… кхм, “эксперименты” — иное слово в голову не приходило. Они беспокоили Джеймса больше всего. В первые разы, когда Скорпиус специально нарывался, чтобы спровоцировать его, Поттеру даже понравилось. Понравилось командовать Малфоем, властвовать над ним и видеть его таким покорным. Но потом… В какой-то момент всё переломилось и теперь понемногу уже начинало Джеймса тяготить.

Он ведь в глубине души был вовсе не такой, каким представал перед Малфоем в те разы. Он хотел нежности — для него это было естественным. Жалко, что Скорпиус — Джеймс остро это чувствовал — ни к чему подобному вовсе не стремился. Совершенно очевидно, что тому нравится эта грубость, его заводит командный тон и подчинение. Достаточно было посмотреть в такие моменты ему в глаза — и всё становилось ясно.

И что же делать? Продолжать и дальше переступать через себя ради Скорпиуса и ради того, чтобы не потерять его? Да, Джеймс уже успел честно признаться себе, что он действительно чувствует что-то к белобрысому паршивцу и совсем не хочет, чтобы тот ушёл, отдалился и вычеркнул Джеймса из своей жизни.

Мысль об этом принесла неожиданную боль, и Джеймс, машинально продолжая сортировать товар в подсобке “Всевозможных Волшебных Вредилок”, болезненно поморщился. Если уж совсем начистоту — он отчаянно боялся этого. Каким-то непостижимым образом Скорпиус Малфой умудрился заполнить собой все его мысли, желания, весь смысл существования, и вдруг лишиться всего этого представлялось Джеймсу чем-то ужасным и очень тягостным. Но и постоянно ломать себя, строить не пойми что и выдавливать грубые пошлости Джеймсу тоже становилось всё труднее. Дилемма. А как её разрешить — непонятно.

Он снова — наверное, в тысячный раз — прокрутил в голове тот единственный их нормальный в его понимании вечер с Малфоем. Ну, почему бы Скорпиусу всегда не быть таким? Может ведь, если захочет! Или… может, только когда у него какой-то душевный разлад или что-то случилось? Ведь он тогда точно был расстроен и вообще не в себе. Потому-то и вёл себя в высшей степени странно. В смысле, странно именно для него, Малфоя, ибо для нормальных людей такое поведение и есть — самое естественное и обычное.

“Но ведь Скорпиус — необычный, — пришла горькая мысль. — Жаль, лучше бы пусть обычным был. Может, тогда у меня был бы шанс его завоевать?”

Поттер вздохнул. А ведь Малфой тогда об Але что-то спрашивал… Точно! А не настала ли пора поговорить ему, Джеймсу, с младшим пронырливым братиком? Похоже, тот мог бы его просветить в кое-каких вопросах.

Решено — сегодня он возвращается в Хогвартс и первым делом найдёт Ала, чтобы задать ему парочку вопросов. Только, надо как-то ненавязчиво это сделать — Джеймсу вовсе не хотелось, чтобы братец понял подоплеку его вопросов и о чём-то догадался.

*

Нашёлся Альбус довольно быстро — стоило только отловить какого-то малявку со Слизерина и пообещать ему пару кнатов в обмен на маленькую услугу, как дело уладилось. Предприимчивый мальчишка кивнул, быстро исчезая в своей гостиной, а через пару минут вернулся и, затребовав оплату вперёд, сообщил, что Альбус Северус Поттер на данный момент обретается в библиотеке. Что он там забыл — неизвестно, но вошедший во вкус мелкий слизеринский прохвост “за дополнительную плату” пообещал выяснить и это. Джеймс хмыкнул и отказался, разворачиваясь и направляясь в указанное место. Тихо вошёл в святая святых мадам Пинс и, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, медленно побрёл вдоль стеллажей, выискивая глазами нужный объект. “Объект” обнаружился не сразу — сидел в самом дальнем углу, сгорбившись над столом и подпирая щёки руками, и задумчиво таращился отсутствующим взглядом в одну точку. Джеймс тихо подошёл и прочистил горло.

— Ал, есть минутка? — негромко поинтересовался он. Альбус вздрогнул, поднимая на него глаза.

— А, ну… — Он оглядел брата с таким видом, будто бы они были незнакомы, и важно сообщил: — Только если действительно минутка, мне нужно заниматься.

Джеймс подавил смешок — Ал совсем не выглядел как человек, который собирается с головой погрузиться в какой-нибудь реферат. Посиделки в библиотеке ещё не означали, что человек горит желанием просвещаться, а Альбус с книгами никогда особенно не дружил. Джеймс в принципе не был уверен, что когда-либо встречал его в таком экзотическом для того месте, как библиотека — обычно брат предпочитал проводить время в слизеринских комнатах. На худой конец — на улице, если погода была достаточно тёплой.

— Почему ты здесь? — вырвалось у него прежде, чем успел себя остановить, и Джеймс мысленно обругал себя, не понимая, какое ему до этого дело и зачем он вообще спросил об этом. Но затем в мозгу что-то забрезжило… словно что-то связало сидение Альбуса в библиотеке с тем вопросом, с которым Джеймс пришел к нему.

А, точно! Обычно ведь Альбус занимался у себя, а раз сейчас сидит здесь — вполне может статься, что он просто снова избегает Скорпиуса.

— Запрещено? — как-то слишком раздражённо отозвался Ал, выдёргивая Джеймса из мыслей. Скрестил руки на груди и приподнял бровь, словно спрашивая брата, что он тут забыл и зачем явился.

Джеймс закусил губу и осторожно, будто опасаясь, что Альбус мог накинуться на него, сел в соседнее кресло.

— Что… что произошло у тебя с Малфоем? — спросил он и тут же вздрогнул: Ал лишь при одном упоминании имени Скорпиуса вдруг резко распрямился и изменился в лице. Несколько секунд сверлил Джеймса непонятным взглядом, а потом, осознав, что повёл себя ненормально в его глазах, почесал нос.

— Почему ты спрашиваешь?

— Можешь ответить на вопрос? — попросил Джеймс, невесело усмехнувшись: точно также сказал ему тогда Скорпиус, когда спрашивал про Альбуса в детстве.

Однако… это было весьма странно.

Альбус пожал плечами, снова ссутулившись и уткнув взгляд в книгу, которую якобы читал до прихода Джеймса.

— Ничего, — ровно ответил он, запуская руку в волосы, и повторил: — Ничего.

Джеймс окинул его скептическим взглядом: тот совершенно точно не выглядел как человек, у которого не было вообще никаких проблем или недовольства. И это его показное равнодушие тоже кое о чём да говорит.