Чувствует, как у нее подкашиваются ноги и кружится голова от одного его присутствия.

Но… они друзья. И Гарри — Гарри не из тех, кто воспользуется таким случаем, нет…

А что, если так нужно? Если так… можно?

Распахнув глаза, Гермиона повернулась в его руках, снова подстраиваясь под музыку.

— Танцуй со мной, — почти прокричала она Гарри в ухо, закидывая руки ему на плечи. Гарри выдавил что-то похожее на улыбку, и Гермиона в какой-то момент просто замерла. Неожиданно пришла мысль: “У него зеленые глаза”, и Гермиона помотала головой. У него зеленые глаза, да, она это знала и раньше, и ничего такого в этом не было, но… теперь они выглядели иначе. Горели лихорадочным блеском и буквально гипнотизировали своей глубиной.

Гермиона почувствовала его бешеное сердцебиение у себя под рукой (когда она оказалась у него на груди?..) и моргнула.

Что-то изменилось.

Они все так же стояли в обнимку, смотря друг другу в глаза, и все так же были просто Гарри и Гермионой, но — что-то изменилось. Не они сами, а… что-то другое. Обстоятельства. Все стало… проще? Теперь просто… просто действительно было можно.

— Что? — спросил Гарри странным голосом, и Гермиона, поняв, что продолжает рассматривать его, потрясла головой, все еще не в силах прийти в себя. (А может, это состояние и было нормальным, “в себе”? Она больше не знала.)

— Просто… — неопределенно ответила она, — просто не хочу, чтобы ты уходил.

Гарри мотнул головой и сильнее прижал ее руку к своей груди, прямо туда, где стучало сердце.

— Я здесь, слышишь? Никуда не ухожу.

Тук-тук.

— Однажды ушел, — напомнила Гермиона, — сможешь и еще раз уйти. — Тук-тук. Молчание.— Только тогда ты еще меня поцеловал.

Она была почти уверена, что ее собственное сердце пару ударов все же пропустило.

— Могу… могу и сейчас… — неуверенно, словно спрашивая, произнес Гарри, не отрывая от нее взгляда. Гермиона уже собиралась ответить, она в самом деле хотела что-то сказать…

Но в этот момент все резко стихло, замерло, и мелодия сменилась на медленную и очень спокойную.

Гарри вздрогнул, отвел взгляд, и Гермиона отступила на шаг, чувствуя, что волшебство разрушилось.

Момент был утерян.

А раз был утерян, значит, она хотела, чтобы он был, хотела почувствовать, снова почувствовать, каково это — целовать Гарри.

Кровь словно все еще кипела после недавнего безумства, и Гермиона глубоко вдохнула. Ей нужен был свежий воздух — свежий воздух и немного времени, чтобы прийти в себя и подумать, понять, что с ней происходило, но…

Разве не этим — обдумыванием, пониманием — она занималась всю жизнь? Тратила время на логику и размышления, прикрывалась этим, как оправданием… и ощущала себя так, будто сбегала, пряталась в норке рационализма и не давала себе возможности по-настоящему чувствовать.

Она устала сбегать.

Гарри чуть сжал ее руку, отводя в сторону, и попытался подстроиться под вальс. Гермиона закусила губу, внезапно почувствовав желание рассмеяться.

И правда, что с ней сегодня творится?..

И что нужно сделать, чтобы это не заканчивалось?

Она позвала:

— Гарри?

Дождалась, пока он не оторвет взгляда от чего-то позади нее, и почти вцепилась рукой в его плечо. Приподнялась на носочки и, переставая думать, что опять проявляет инициативу, качнулась вперед.

Каждый поцелуй с Гарри был неожиданным — в палатке, в Норе… Каждый заставлял ее чувствовать себя маленькой слабой девочкой, нашедшей и защиту, и тепло. Но ни один из них не казался таким правильным, таким естественным, как этот.

Мозг взбунтовался: они выпили, они давно не виделись, многое не обсудили, какое там “правильный, естественный”? — и Гермиона шепнула Гарри прямо в губы:

— Не хочу думать.

Она почувствовала теплое дыхание у себя на коже и запрокинула голову, позволяя выцеловывать беспорядочные узоры на шее. По спине скользнула сильная рука, и Гермиона чуть прогнулась в талии, дрожа и прижимаясь к Гарри.

Он втянул воздух и не своим голосом забормотал ей в плечо:

— Я должен… должен остановиться, но не могу, Гермиона…

Его голова приподнялась, и она, вновь столкнувшись с ним взглядом, провалилась в пустоту.

И таким же странным, чужим голосом произнесла:

— Поехали… домой.

========== Глава №5 ==========

Шрамы, оставленные твоей любовью, напоминают мне о нас,

Они заставляют меня думать, что у нас почти было все.

Шрамы, оставленные твоей любовью, мешают мне дышать,

Но меня не покидает чувство

Что у нас могло быть всё.

Adele — Rolling In The Deep

Сейчас

Воздуха не хватало — определенно, целоваться, оказавшись затянутыми в аппарационную воронку, было плохой идеей.

У Гарри закружилась голова, и он заморгал, когда они вынырнули из пустоты. В помещении были задернуты шторы, и он не сразу вспомнил, куда аппарировал.

Гермиона хихикнула ему в плечо.

— Гарри, там же… магглы были…

В потемках Гарри разглядел только ее лихорадочно блестевшие глаза. Гермиона тяжело дышала, как и он, и, кажется, покраснела. Волосы у нее слегка растрепались, но выглядела она от этого только…

Он на мгновение замер. В голову шел только определенный набор слов — «горячее» и «сексуальнее»; раньше они никак не были применимы к Гермионе. Просто по определению. Она могла быть собранной, решительной, возможно — милой, но то же самое Гарри мог сказать и, допустим, о Луне — о подруге.

Видеть в Гермионе девушку… было странно, но не совсем в новинку.

— Гарри? — осторожно спросила Гермиона.

Точно. Не время погружаться в мысли.

На мгновение зажмурившись, Гарри потряс головой. Наверное, было странно, что он вообще сейчас думал о… в принципе думал, особенно когда инстинкты подсказывали снова поцеловать Гермиону, крепче прижать ее к себе, отыскивая застежку на платье, — но нет. Нет.

Он распахнул глаза: Гермиона все еще стояла в кольце его рук, но уже смотрела на него гораздо более осмысленно, закусив губу и явно включив мозг.

— Что мы…

«Что мы делаем», точно. Именно это и нужно было спрашивать.

— Ты не хотела думать, — напомнил Гарри, буквально чувствуя, как леденеет в жилах кровь.

— Не хотела, — слабым голосом проговорила Гермиона, не отводя от него взгляда. — Иногда это проблематично. Привычка, знаешь ли. Мозги не отключаются.

И… вот оно. Тупик.

— Ты портишь момент, — понизив голос, произнес Гарри.

Гермиона подняла брови, а затем, видимо, уловив его мысль, передернула плечами и сказала:

— Не я начала, — и тут же добавила: — И вообще, не похоже, чтобы этот «момент» должен был случиться, да?

Точно, тупик.

Гарри инстинктивно отвел взгляд.

— Не должен был. — Пауза. — Я… мне не нужно было позволять себе… что-либо. Извини.

— Гарри…

— Не то чтобы я не хотел, правда…

— Гарри.

Он пожал плечами. Лучше быть честным, верно? Встретившись с ней взглядом, Гарри уверенно произнес:

— Хотел, но не мог позволить себе.

Гермиона облизала губы (нарочно она это делает, что ли?..):

— Почему?

Помедлив, Гарри хмыкнул.

— Как тебе сказать… — ему вдруг стало смешно. — Может быть, потому, что ты встречалась с Роном? Или, что важнее, была моей лучшей подругой?

«Была», в прошедшем времени.

— Была, — откликнулась Гермиона — конечно, она не могла не обратить на это внимания. — Была?

«Ну, вряд ли мы снова вернемся к той дружбе, верно? Не после того, что только что произошло, или, точнее, не произошло», — вертелось у Гарри на языке, но он только мотнул головой.

— Ничто не мешает и дальше, знаешь ли, считать друг друга лучшими друзьями, — вдруг произнесла Гермиона.

Что?

— Что? — повторил он вслух. Она же не могла действительно иметь это в виду — не после сегодняшнего, нет. Будет очень, очень неловко. Друзья не смываются с вечеринки вот так. Не целуются во время танца на свадьбе, пусть даже и чужой. Друзья не расстаются на три года из-за того, что один из них не может толком осмыслить свои чувства.