Сошун Мурасаме взглянул на меня, всё ещё сжимая окровавленное копьё.

— О, разумеется. Поищем его, — сказал он, не двигаясь с места.

— Это уже твоё дело. Твой выбор, — ответила я ему, выхватывая из теней в дальнем конце комнаты Изуру. Он по-прежнему был там.

Мурасаме кивнул мне и вышел из комнаты.

Если это ещё не заметно, весь мой план трещал по швам. Я не умела правильно давить на человеческие слабости, как это делала бы Джунко. Я не внушала страх и не смогла воспрепятствовать побегу некоторых, как это сделала бы Мукуро. И пусть я назвала себя Величайшим Геймером, та игра оказалась не совсем моего калибра. Возможно, испытываемое мной в тот момент отчаяние, вперемешку с апатией, послужило толчком для последней глупой ошибки.

— Ты солгала мне.

Голос принадлежал Изуру, хотя я уже не была уверена.

— Разве? Мы играем в игру. Ну, ты не играешь. В том углу так весело сидеть?

— Ты сказала, что это будет весело, и солгала. Значит, и она солгала мне.

— Люди лезут из своей зоны комфорта, рушат базовые человеческие инстинкты. Что было бы для тебя весёлым, если не это шоу?

Для меня самой — что угодно.

— Какая скука.

— Ты так и не ответил. Что было бы для тебя весёлым?

— Ничего, включая нынешнее положение дел. А значит, она солгала. И это тоже скучно.

— Если ты знал, что она лжёт тебе, то почему принял её предложение?

— Почему нет?

Этот разговор просто не мог быть лёгким…

— Ты выглядишь таким всезнающим, и так и есть, наверное. Но могу поспорить: кое о чём ты всё-таки не догадываешься.

— Хм?

— О твоём прошлом. Они ведь называют тебя Камукура Изуру, верно? Так же, как основателя Академии Надежды. Но ты не имеешь к нему отношения. Я знаю, кто ты на самом деле. Возможно, я последний в этом мире человек, кто знал настоящего тебя. Это то, что ты никак не можешь предсказать. Крупица новой информации в таком скучном мире.

— Неважно. Моё прошлое мне не интересно.

— Так ли это?

Я не могу рационально объяснить свои дальнейшие действия. Если вам было мало проявлений отчаяния в стенах этой школы, то вот ещё одно.

Я взяла канцелярский нож со стола учителя и, хромая, подошла к Изуру… нет, к Хинате. Глубокий вдох.

Я раскрыла левую ладонь и пронзила её лезвием ножа. Кровь мгновенно образовалась в свежей ране. Мне казалось, что боль не сравнить с повреждениями левой ноги, но я, наверное, уже не разбирала, что чувствую.

Я показала ему свою дрожащую ладонь; тёплая жидкость сочилась сквозь пальцы.

— Ты совсем ничего не чувствуешь, Хината?

— Поразительно, на какие только жертвы ты не идёшь, чтобы я сделал хоть что-то. Бесполезно. Твои припадки жалкие, и я удивлён, что эти глупцы тебя послушали. — Он поднялся на ноги, не меняя отсутствующее выражение лица. — Подумай вот о чём: ты уже не тот человек, которого знал этот Хината.

Он подошёл к двери и задержался возле неё на мгновение:

— Подумай и о том, что они почти наверняка уже открыли двери и сейчас устраивают побег.

— По крайней мере… я смогла тебя поразить, — улыбнулась я, медленно опускаясь на одно из сидений. От боли я уже не чувствовала руки, а моя нога отказывалась шевелиться. Я пыталась и дальше игнорировать навалившиеся ощущения, но было слишком поздно. К тому же, его слова резали куда больнее и глубже канцелярского ножа.

Я опустила голову на парту, теряя сознание.

***

Позднее мы с Джунко не раз пересмотрим эту запись, рассматривая мои ошибки. В качестве самой первой она укажет на расположение оружия — оно лежало прямо передо мной, и студентам нужно было выйти на всеобщее обозрение, чтобы им воспользоваться. Стоило положить ножи и топоры в парты, чтобы убийцы не привлекали к себе лишнего внимания.

Она попросит объяснить, почему я не убила президента первым — лидера всей группы. Я не смогу найти для этого адекватную причину.

Она скажет, что моей главной ошибкой было использование одной и той же личности для общения с ними. Я вела себя надменно и высокомерно, хотя это явно не работало. При работе с большими группами людей нужно находить индивидуальный подход к каждому, нельзя придерживаться одной тактики. Нельзя и постоянно проявлять высокомерную агрессию.

Всё это, впрочем, уже не важно. Я расскажу, что произошло на следующий день после той игры.

— Подъём-подъём!

Голос был резким, болезненным, но его трудно было выделить, как единственный источник боли. Казалось, что всё моё существование стало одной сплошной болью. Не так уж и далеко от правды.

Я лежала в кровати, и надо мной стояла Джунко с айфоном в руках; её слова доносились будто из соседней комнаты, из какого-то далёкого места.

Затем я полностью обрела сознание. Я думала, что моя голова взорвётся, хотя всё тело было слабым, онемевшим. По крайней мере, я не умерла. Хотя, кто знает, это могло быть лучшей судьбой.

Я медленно открыла глаза, не двигаясь. Мой ангел и мой дьявол сидела подле меня, что означало только одно: я потерпела неудачу. Стоило ли мне что-то сказать? Поначалу я молчала, двигая лишь глазами, осматриваясь и тяжело дыша.

— Знатная была пьянка! — объявила она, уткнувшись в телефон и что-то энергично в нём набирая. — После такой вечеринки и убираться пришлось долго. Хорошо, что для этого у нас есть другие люди.

— Значит, я всё-таки отключилась… — пробормотала я, не решаясь взглянуть на неё. Не только моё тело болело, но и моя душа, и вся эта ситуация выходила за границы моего понимания. Я просто не могла так жить, дышать. Я жалела обо всём, мне хотелось умереть среди тех студентов.

Я прикрыла глаза, готовая расплакаться. Каким-то чудом у меня получалось держать себя в руках, но эта броня была хрупкой и покрытой трещинами.

— Ещё как, дорогуша. Повезло, что у меня были и другие напарники! Не волнуйся, я за тебя отомстила. Делов-то, — она посмотрела прямо на меня. — Да, знатно ты накосячила. Нам придётся многому научиться после таких ошибок, чтобы в следующий раз подобное не повторилось. К счастью, в реальной жизни ты получаешь опыт, даже если выбываешь из боя.

Я продолжала молчать и смотрела на свои руки. Это было похоже на пробуждение после кошмара. Иногда тебя настолько поглощает цель, что ты идёшь вперёд, не замечая ничего вокруг — я знала это по опыту игр — а потом этот транс прекращается. И я не могла перестать думать о том, что же я натворила; было ли это хорошо или плохо? Даже если те студенты были лишь пешками в нашей игре, просто убить их оказалось для меня чересчур. Я ведь никогда на самом деле не была отступником. С другой стороны, нельзя менять выбранную стратегию посреди игры. Если не придерживаться одной сюжетной линии, то получишь плохую концовку. И я не могла сойти с этого поезда, мчащегося в Ад.

— Всё это из-за моей теории, — медленно произнесла я, так и не взглянув на Джунко. — Не только выживание может разрушить внешнюю оболочку людей. Я доказала это тем самоубийцей и девочкой с бензопилой. Пусть я была слабой и глупой, это трудно назвать полным провалом. Ты верно говоришь, я получила немало очков опыта.

— Интересное наблюдение! Думаю, мы все чему-то научились в плане психологии, людей и так далее.

Я со вздохом посмотрела на бинты на левой руке. Было больно даже думать о том, чтобы двигать ею. Игр мне было не видать ещё долгое время — и о чём я только думала?

— Пожалуйста, расскажи мне, как всё произошло. Что будет теперь?

— Мукуро победила. М-да. Тут уже ничего не попишешь, — Джунко вздохнула, как будто ожидала иного исхода. — Короче говоря, мы расправились со всеми, кроме Мурасаме и Изуру. Президент теперь в коме, так что он мешаться под ногами не будет. А ещё я провела небольшую чистку — стёрла все записи камер безопасности. Ну, сделала копию для себя, конечно. Можешь не волноваться, вас с Мукуро на плёнке нет. А, точно! Ещё нам нужно было на кого-то всё это свалить, тут Изуру с радостью вызвался помочь.

— Представляю себе его радость. А ты разочарована, верно? Что случилось, приз не был достаточно сладок? — спросила я с горькой улыбкой. Почему-то мне было всё равно, окажусь ли я на видеозаписях. У меня всё равно не было сил предстать перед судом или ещё каким правосудием. Я старалась не думать о цене моего проигрыша, но чем больше ты стараешься задвинуть что-то на второй план, тем сильнее оно вспыхивает в твоей голове. По крайней мере, внешне я не проявила своей печали. Моё лицо было тусклым и безжизненным. — Как они превратили Хинату… в это? — спросила я. — Ты мне так и не рассказала. Против него у меня не было ни шанса.