Он решил не думать о том, как Монокума этого добился.

Куда важнее, как он понял за последнюю неделю, были события в настоящем. У них ещё будет время предаваться воспоминаниям об усопших, но чтобы позволить себе такую роскошь, нужно оказаться в безопасности. Далеко за пределами школы.

Стоявшая рядом Касуми тоже не отворачивалась, и Юсуй с какой-то мрачной гордостью отметил, насколько храбрее стала его подруга. Она не без ужаса следила за смертью одноклассницы, но в глазах пловчихи эти образы отражались от какого-то ментального барьера. Она понимала, должна была понимать, что смерть стала частью их реальности, и отвернуться от всего этого — значит струсить.

Конечно, великий Хорокеу и не мог полюбить менее достойную девушку!

Наконец, всё закончилось. Эта картина была настолько знакома ему, что в первые секунды после казни Хорокеу почудилось, что они только что попрощались с Нами или Натцу. И каждый раз, за исключением счастливчика, казнь приносила не только смерть, она ломала одного из выживших. Сначала — он шумно выдохнул — Касуми, затем Люси, а теперь Мио. Среди них не осталось ни одной пары людей, знакомых до попадания в Академию. Теперь их поддерживала только хрупкая связь, которую удалось пронести через все Суды и убийства.

Он подошёл к сидящей на коленях Мио, что смотрела на погасший экран. Акияма сжимала и разжимала пальцы, царапая пол; её длинные тёмные волосы растрепались и теперь обрамляли тело девушки неаккуратными лохмотьями. Она приоткрыла рот с бледными дрожащими губами, но молчала. Где-то в уголках глаз блестели капли слёз, но что-то сдерживало их. Юсую так было проще — ему становилось неспокойно рядом с плачущими девушками.

— Мио, — тихо позвал он, опускаясь рядом на одно колено. Она его не слышала или не хотела слышать или не хотела отвечать. Опустошённый взгляд, всё так же устремлённый в одну точку, не дрогнул. Сноубордист вздохнул, потирая лоб: к такому жизнь его не готовила. Он дал обещание Ритцу, хотя давно обещал себе не давать обещаний. Один из его принципов — не нарушать данного слова. Он обещал писать своей сестре из Академии, и в ящике его стола пылилась стопка писем. Он обещал Касуми, что они выберутся отсюда… и он над этим работал. И он знал, что будет защищать Мио, но говорил это с мыслями о Монокуме, Джунко и всех остальных.

Как защитить Мио от её самой?

Если бы сейчас она слышала его, Хорокеу смог бы подобрать какие-то слова. Он лучше многих знал, через что она проходит. Дело не только в потере близкого человека — на всё это накладывается чувство вины, потому что, оставив за скобками прочие детали, ты и только ты виноват в этом. Так тебе кажется. Он восхищался Касуми, которая смогла справиться с этим почти в одиночку, но не винил Акияму, которой наверняка понадобится помощь. Они ей помогут, как только она их к себе подпустит.

Он почувствовал шаги и поднял голову, хотя и так знал, что Касуми, будто услышав его, подошла ближе. Она поймала взгляд Хорокеу и покачала головой, отвечая на немой вопрос.

— Подожди немного. Сейчас мы ничего для неё не сделаем, — она закусила губу и осторожно положила руку на плечо Юсуя, сжав ткань. Он кивнул и ещё несколько секунд всматривался в лицо Мио. Непривычно. Обычно в первые минуты после казни он видел слёзы, истерики, крики, бурную реакцию, но Мио в тот момент сама была бледнее любого мертвеца и едва дышала.

Юсуй медленно поднялся на ноги, скрипнув зубами от напомнившей о себе боли в простреленной руке. Уже по инерции он зыркнул в сторону Чиаки, которая наблюдала за ними и — ему показалось? — смотрела с осуждением. Или это было безразличие? Он перестал понимать её взгляды с тех пор, как парень на видео объявил Нанами предательницей.

— Что теперь? — с вызовом спросил Хорокеу у геймера, мотнув головой в сторону исчезающего у них на глазах экрана. — Нас осталось пятеро. Может, хватит уже?

Он не чувствовал в себе той же агрессии, хотя бы из-за того, что Нанами действительно помогла им не отправиться дружным строем на казнь, но в голове по-прежнему юлила мысль, что сделала она это ради спасения собственной шкуры. Тем более, Хорокеу просто не мог принять человека, помогавшего кому-то вроде Монокумы, пусть даже и в прошлом. Да и как ему знать, что Нанами оставила всё это позади?

Чиаки почти нахально приподняла одну бровь, и Юсуй ожидал саркастичный плевок в лицо, но вместо этого она прервала зрительный контакт и повернулась к Монокуме.

— Мне очень интересно, — на грани шёпота произнесла она, — какую лазейку в своих правилах ты применишь на этот раз.

Монокума не двинулся с места и даже не продемонстрировал очередные чудеса своей мимики, с удивительной серьёзностью ответив:

— Не понимаю, о чём ты.

Чиаки раздражённо вздохнула, махнув рукой в сторону остальных, но не успела она продолжить, как Юсуй боковым зрением заметил быстро мелькнувший силуэт. Мио промчалась мимо них к лифту, не сказав ни слова, и никто даже не пытался её остановить. Хорокеу оставалось надеяться, что она будет в порядке, но вопрос освобождения в тот момент занимал его куда больше. Монокума, глядя на всё это, хихикнул.

— Ну, теперь-то вас точно меньше пяти, да?

— Хватит уходить от ответа, — выступил вперёд Шикамару, поравнявшись с Чиаки. — У нас пять живых учеников, пять участников твоей игры. Которая, по твоим же правилам, должна теперь закончиться.

Монокума помолчал, не двигаясь. Освещение в комнате не менялось, но почему-то на лице плюшевой игрушки появилась глубокая тень, и директор приоткрыл рот в ухмылке.

— Не бегите вперёд паровоза, ребятки. Вы больно много возомнили о себе, раскопав правила виртуальной реальности. Как ваш учитель и наставник, так и быть, я объясню кое-что, поэтому прочистите ушки, ибо повторять не буду, — Хорокеу прищурился, слушая его, и внутренне приготовился к нападению. — Наша с вами игра подойдёт к своему логическому завершению, когда в ней. Останется. Читайте по губам! Пять человек. И я не считаюсь за участника. Сможете сложить два и два? У-пу-пу!

И он исчез, как обычно не считаясь с их мнением, посреди диалога. Юсуй нахмурился, стараясь не подать виду, что ничего не понял — не хотел давать Нанами и Шикамару повод снова быть умнее всех. Касуми, с другой стороны, своего удивления не скрывала.

— Что это значит? — она повернулась, разумеется, к Нанами, потому что у той всегда были все ответы. — Нас ведь и правда осталось пятеро.

— Это же Монокума. Все его правила сформулированы так, чтобы была возможность их обойти. Например, он может считать участниками «игры» призраков, и тогда Хината может быть шестым, — Шикамару внимательно посмотрел на Юсуя, и поправился: — Если что, я про того парня, чей дух находится в комнате талантов.

— Тогда я могу провести ритуал, — понимающе кивнул шаман, — и нас останется пятеро. Займёмся этим прямо сейчас.

Он посмотрел на Чиаки, ожидая хоть какой-то реакции или подтверждения их догадки. Его встретило самое болезненное выражение лица, которое Юсуй когда-либо видел у геймера. Она опустила голову и огромными глазами уставилась в пол, будто ей только что сообщили, что ей осталось жить всего час. Нет, он и сам был расстроен, разгневан, что Монокума снова обвёл их вокруг пальца, но разве это не было очевидно? Нанами вроде и так ожидала этого? Почему-то Хорокеу почувствовал укол вины от этого зрелища. Может, она не хотела прощаться с этим Хинатой — насколько понял сноубордист, они были друзьями в реальном мире.

Чиаки поднесла руку к голове, и только сейчас он понял, что на тугих бинтах появилось кровавое пятно в месте нанесённой им раны. Не особо раздумывая, Хорокеу быстрым шагом подошёл к геймеру и схватил её за руку.

— Тебе в медпункт надо, — резко заметил он, и Чиаки наконец-то очнулась, в её взгляде появилась осмысленность. В ту же секунду она отдёрнула руку, и они оба неловко замерли, глядя друг на друга. Юсуй фыркнул, напоминая себе не пытаться проявлять к ней хоть какое-то сострадание.

— Да. Я пойду в медпункт. Тебе тоже не помешает, — отрывисто сказала она, кивнув на его больную руку. — Если не примешь обезболивающее, скоро она начнёт болеть. Очень сильно, — Чиаки грустно улыбнулась, — можешь мне поверить.