Начался следующий этап тюремного заключения Зорге. В тюрьме Сугамо не было камер смертников, поэтому Рихард по-прежнему находился в своей камере. Режим его содержания не изменился, но у него появилось больше свободного времени, потому что допросы прекратились и его никуда с утра не увозили. Дни заключенных не отличались разнообразием: ранний подъем, проверка, скудный завтрак, днем короткая прогулка, обед, после которого время тянулось особенно медленно в небольшой камере, где трудно было сделать даже несколько шагов, затем ужин и отбой, но свет в камере не выключался. Приговоренные к смертной казни каждый день ожидали приведения ее в исполнение, что оказывало воздействие на психику.
Зорге в этих условиях держался абсолютно спокойно. Еще на предварительных этапах следствия ему удалось добиться, чтобы часть его личных средств, арестованных полицией, расходовалась на покупку для него дополнительного питания. Не забывал он и о ежедневной зарядке, занимаясь ею не только в камере, но и во время прогулок в тюремном дворе. Больше всего ему нравилось прыгать через веревочный шнур, который ему на время давали надзиратели. Тюремный персонал с уважением относился к иностранцу-смертнику, который часто разговаривал с ними на японском языке, шутил и хорошо знал жизнь простых людей Японии.
Главным увлечением Рихарда всегда было чтение. В тюрьме Сугамо имелась библиотека, однако большую ее часть составляли популярные сочинения местных авторов и брошюры воспитательного характера, специально предназначенные для заключенных. Зорге пришлось довольствоваться этим, он брал по несколько книг из тележки надзирателя, посещавшего по воскресеньям каждую тюремную камеру. Но даже это дешевое чтиво позволяло ему отвлекаться от тяжелых мыслей и совершенствовать японский язык, к чему он всегда стремился и на что у него раньше не хватало времени.
Затем через адвоката Асануму, которому было разрешено посещать его, Рихард стал покупать интересующие его книги, на что почти полностью потратил оставленные ему полицией личные средства. Зорге интересовали издания по истории, которые Асанума искал в Токио и других городах, выполняя заказ своего подзащитного. В общей сложности он купил более сотни томов: книги по истории Японии на английском языке, редкое британское издание «Истории мировой культуры», «Всемирную историю» на немецком языке, ряд других известных изданий. Рихард благодарил адвоката за каждую книгу, и за чтением время в камере текло быстрее.
При каждой встрече с Асанумой Зорге пытался узнать что-нибудь о своих соратниках и их судьбе. Адвокат не мог сообщить ему, что Мияги скончался в заключении, Клаузен и Вукелич приговорены к пожизненному заключению, Анна Клаузен получила семь лет тюрьмы, и отделывался общими фразами, что он не в курсе дела… От него Рихард также старался получать информацию о событиях на советско-германском фронте. В первые годы заключения он мог слушать радио в камере, однако прокуратура постановила лишить его этой возможности, и радио в камере отключили. Асанума опасался говорить много, но от него Зорге узнал о коренном переломе на фронте, где фашистская Германия все чаще терпела поражения. Это поднимало настроение, приговоренный к смертной казни Зорге даже насвистывал какие- то известные только ему мелодии…
Рихард много думал о любимой жене Кате, вспоминал счастливые дни, когда они были вместе. Переживал за нее, беспокоился, как она живет одна в Москве в условиях войны.
Зорге не знал, что к этому времени ее уже не было в живых… Екатерина Максимова была арестована органами НКВД в сентябре 1942 года по подозрению в шпионаже. Поводом для ареста послужил донос ее дальней родственницы Е. Гаупт, жившей в Свердловске: ее задержали как советскую немку в превентивных целях и стали усиленно допрашивать. Она сообщила следователю, что видела, как Максимова встречалась с иностранцами — немцами и что дома у нее было много заграничных нарядов.
Екатерину этапировали в Свердловск, где началось следствие, а затем привезли в Москву и около девяти месяцев держали на Лубянке. Обвинение в шпионаже не подтвердилось, ее приговорили к пяти годам ссылки как имевшую подозрительные связи. В мае 1943 года она приехала в Красноярский край, в село Большая Мурта. В ссылке Катя жила очень тяжело, голодала. Летом этого же года она скончалась в результате тяжелой болезни. Родственники узнали об этом спустя некоторое время из полученного из Большой Мурты письма…
В камере Рихард Зорге начал писать тюремные записки. Суд разрешил приговоренному к смерти писать все, что он считает нужным. Ему передали пишущую машинку и требуемое количество бумаги. Рихард знал, что его ждет, и писал последнюю работу своей жизни вместо задуманных ранее книг о Китае и Японии.
Его увлекла эта работа, он вновь почувствовал себя журналистом, которому было что рассказать… Рихард писал о детстве и юношеских годах в Германии, участии в Первой мировой войне, учебе. О том, как присоединился к левому движению, стал убежденным коммунистом и вступил в германскую Компартию, участвовал в революционных событиях в Германии. Достаточно подробно описал работу в Исполкоме Коминтерна, свое отношение к центру международного коммунистического движения. Переход в военную разведку Красной армии и последующую деятельность по заданию Разведывательного управления Рихард описывал, учитывая свои показания, данные во время следствия. Он раскрыл некоторые особенности своей разведработы в Китае и Японии, указал некоторых лиц, от которых получал информацию. В своих записках он не вышел за рамки материалов следствия, когда был вынужден подтвердить показания, данные его соратниками. При этом, однако, он сохранил в тайне многие данные об агентурных операциях и людях, сотрудничавших с ним. Много писал о своей исследовательской и информационно-аналитической работе.
Свои тюремные записки он передал в японские судебные органы, надеясь, что они будут опубликованы, что в конечном итоге и произошло. Японские власти только добавили к ним все протоколы допросов и собственноручно напечатанные Зорге ответы на вопросы прокурора.
В Москве в это время по-прежнему не имели никакой информации о судьбе Зорге. В Главном разведывательном управлении Красной армии, которым в то время руководил генерал-лейтенант И. Ильичев, дело нелегальной резидентуры «Рамзай» передали в архив. Это произошло после того, как была получена информация НКВД, что арестованный в Токио Зорге расстрелян японцами в 1942 году. Собственных данных, которые могли бы опровергнуть эти сведения, у военной разведки не было — полиция и судебные органы Японии сумели сохранить в тайне всё, что было связано с «делом Зорге».
В конце лета 1944 года министерство иностранных дел Японии, уступая настойчивым требованиям немецкой стороны, разрешило представителю гестапо в Токио Мейзингеру встретиться с приговоренным к смертной казни немецким журналистом. Однако гестаповец, для которого Рихард в свое время был главным источником информации по Японии, побоялся, что местная полиция использует эту встречу в своих интересах, и послал вместо себя переводчика посольства. Зорге встретил его спокойно, сказал, что доволен результатами своей деятельности в Японии и готов ко всему…
Утром 7 ноября 1944 года в камеру Зорге вошел начальник тюрьмы Итидзима с группой сотрудников. Он в соответствии с принятой процедурой спросил имя, возраст смертника и объявил ему, что сегодня по приказу министра юстиции приговор будет приведен в исполнение. Казнь будет произведена немедленно, и он просит Рихарда встретить смерть спокойно. Зорге, который ждал такого исхода много месяцев, не потерял самообладания. Он обратился к тюремным служащим на японском языке со словами: «Благодарю вас за вашу доброту». Затем его привели к месту казни — отдельному домику во внутреннем дворе тюрьмы. В небольшой комнате перед помещением для казни находился алтарь с фигуркой Будды и стоял священник. Зорге, до конца державшийся хладнокровно, молча прошел мимо алтаря и встал на крышку люка, над которым висела петля. Люк опустился в 10 часов 20 минут, тюремный врач констатировал смерть осужденного в 10 часов 36 минут… Так окончилась жизнь незаурядного, многогранного человека и выдающегося разведчика.
