Не исключено, что Василий Сергеевич уже давно вынашивал идею переноса резидентуры с Сахалина в Японию, и распоряжение Центра о переносе работы на Южный Сахалин лишь ускорило процесс принятия его личного решения о замене одного острова на другой, города Тоёхара (ныне — Южно-Сахалинск) на город Токио. Так же давно он должен был определиться с выбором официального прикрытия на время работы в Японии («главная маска, все-таки, будет кинематограф»), и разведотдел корпуса ему в этом не помогал[178]. Вероятно, Ощепков сам определил себе срок отъезда в Японию (конец октября по старому стилю, то есть начало ноября — по новому), так как позже начинался сезон штормов, а «Д. Д.» очень не хотел остаться без новых кинокартин в Александровске на вторую зимовку. Но руководство думало по-другому, и в ответ понастроивший планов резидент получил следующее послание от Бурлакова, датированное 28 сентября 1924 года (орфография и пунктуация оригинала сохранены):

«Уважаемый товарищ

Работа необходимая государству еще в зачаточном состоянии, намечаются только ея вехи, насчупывается почва, а потому Ваше предложение, бесспорно хорошо но при отсутствии материальных средств в настоящее время не выполнимо, тем более, что Дальний Восток еще оправляется от нанесенных ему экономических разрушений интервенцией. Наша цель при минимальных затратах, подробно осветить нашего врага Империалистическую Японию. В этом отношении Вы поможите как человек знающий быт и условия жизни Японии. Всем, чем можем мы содействовать Вам, в Вашей трудной работе мы представим, но больше можем только обещать в будущем, с восстановлением нашего экономического быта. И так Уважаемый Товарищ — РСФСР ждет от Вас гражданского долга…»[179]

Не согласился Аркадий и с большинством остальных доводов своего резидента: «…Срок отъезда в Японию представляю решать самостоятельно по готовности и возможности. Причем, предложенная вами маскировка требует максимума времени и средств, которыми мы не располагаем в настоящее время, а поэтому вопрос оставим пока открытым до весны. Причем, ваш выезд в Японию и желателен, и необходим, но под другой маской. А именно — если есть возможность устроиться в одно из правительственных или гражданских учреждений в Японии, принять предложение германской кинематографической фирмы на условиях выезда в один из центральных городов Японии. Можно просто перекочевать в Японию и жить как обывателю — беженцу в их среде. Если любым из указанных мною способов воспользоваться нельзя, то из-за ограниченности средств вам придется остаться на Сахалине до новой навигации…»[180]

«Только совершенномудрый может быть повелителем шпионов»… Снова никто не смог услышать резидента, который, похоже, один понимал, какую грандиозную задачу он предлагает решить, и знал, какими способами можно это сделать. Впрочем… не совсем так. Действительно, такого человека не было среди руководства разведывательным отделом 17-го Приморского корпуса, а вот среди рядовых сотрудников — был. Маршрут-агент Иванов (знать бы, кто этот человек: многим ему обязана наша разведка, но подлинное его имя неизвестно до сих пор) встретился в Александровске с Ощепковым, шокированным ответом Бурлакова. Результатом встречи стал рапорт, который маршрут-агент взял на себя смелость написать Аркадию:

«…Считаю своим гражданским долгом указать на неправильную и вредную для дела точку зрения, изложенную в вашей инструкции тов. Ощепкову от 28 сентября с. г. Отказ удовлетворить просьбу т. Ощепкова о высылке ему кинопроектного аппарата и картин, а также предложение поступить на службу к японцам стоит в полном противоречии с данной ему задачей и знаменует собой связывание по рукам и ногам этого отважного и талантливого разведчика, на редкость мастерски владеющего японским языком, преданного и любящего свое дело.

Кинематография — это самый верный и надежный способ для проникновения в среду военной жизни японской армии, тогда как должность переводчика герметически закупоривает человека на весь день с 10 до 5 вечера между четырьмя стенами одного только учреждения. Что касается службы переводчика в самой Японии, то это в отношении военных или правительственных учреждений вовсе невозможно, так как в Японии нет надобности в переводах на русский язык. С другой же стороны, в японской армии существует обычай, обязывающий владельцев кинематографов устраивать для солдат льготные киносеансы. Такое положение вещей дает широкую возможность тов. Ощепкову вести точный учет всех частей, бывать в штабах и фотографировать разные приказы, табели, условия охраны, орудия, военные корабли с их артиллерией, проникать в запретные для посторонних лиц районы, как, например, Ныйский залив, вести широкие знакомства, появляться в нужное время в различных местах, маскировать свои личные средства к существованию, если будет необходимо, — вести жизнь, превышающую сумму постоянного содержания, и вообще успешно выполнять все возложенные на него поручения…»[181]

Завагентурой разведотдела корпуса Леонид Бурлаков рапорт прочитал и передал по команде начальнику отдела: «…Доношу, что со слов прибывшего марш-агента Иванова, имевшего связь с резидентом “Д. Д.”, подтверждается необходимость снабжения “Д. Д.” кинокартинами и кинопроекторами, так как благодаря этой маскировке работа “Д. Д.” будет продуктивна в смысле выявления дислокации японских войск… “Д. Д.” по собственному почину и за свой собственный счет выписывает от частных лиц 11 программ кинокартин и производит зарядку аккумуляторов…»[182]

Не менее двух месяцев длилась эта переписка Никольска и Александровска, часть которой в зашифрованном виде проплывала мимо глаз японской полиции. Наконец в октябре 1924 года судьба резидента «Д. Д.» была решена. До наступления зимы он должен был покинуть холодный Сахалин, на котором родился и вырос, вернуться на материк и снова отправиться на остров — но уже на другой, на тот, где прошла его юность, где он стал спортсменом и, главное, патриотом.

Кем и когда окончательно был решен вопрос о создании в Японии резидентуры советской военной разведки, неизвестно. Учитывая, что характеристика на Ощепкова, где он был отнесен к «сменовеховцам устряловского толка», датирована 26 октября 1924 года, можно предположить, что готовилась она ко времени его прибытия с Сахалина в Центр, то есть в штаб… Кстати, штаб чего? 17-й Приморский стрелковый корпус (в книге Лоты — 17-я Приморская армия), агентом разведотдела которого оформлен был Василий Ощепков как резидент «Д. Д.», в январе 1924 года убыл на Украину[183]. На Дальнем Востоке летом 1924 года был сформирован 19-й корпус со штабом уже не в Чите и Никольске-Уссурийском, а в Хабаровске[184]. Начальником разведотдела корпуса был назначен уроженец Оханского уезда Пермской губернии (откуда родом была мать Ощепкова) Анатолий Федорович Заколодкин — бывший царский поручик военного времени (то есть получивший военное образование в годы войны и не считавшийся кадровым военным) и «свежий» выпускник восточного факультета Военной академии РККА[185]. Резидентура на Северном Сахалине вместе с двумя делами, заведенными на «Д. Д.», и заведующим агентурой Аркадием была временно передана штабу 1-й Тихоокеанской стрелковой дивизии, остававшейся в Приморье.

Позже уровень профессиональной подготовки Ощепкова в дзюдо, его склонности и желание заниматься борьбой станут хорошо известны военному командованию. Но в октябре 1924 года Леонид Бурлаков, так и не разобравшийся толком, кем является его резидент, записал в характеристике: «Хорошо развит физически, а потому имеет большую склонность к спорту и как борец небезызвестен в Японии. Кажется, имеет первый приз за борьбу. Имеет большую склонность к разведработе, на которой довольно изобретателен и смел. К систематической работе непригоден и небрежен. С людьми общителен и быстро завоевывает расположение. Как качество Ощепкова можно указать на его правдивость и честность. Конечным своим стремлением Ощепков ставит изучение Японии в военно-бытовом и политически-экономическом отношении…»[186]Почему-то кажется, что есть в этой характеристике что- то пренебрежительное, начальственное, хотя именно так, наверно, пишутся все характеристики? Так или иначе, документ этот вместе с другими был представлен руководству военной разведки в Приморье — возможно, во Владивосток, а может быть, и в штаб корпуса в Хабаровске, точно это неизвестно. Вероятно, это произошло одновременно с прибытием туда Ощепкова. Сахалин резидент оставил под предлогом лечения жены и необходимости закупки новых кинокартин[187]. Тем более что картины, и не только, действительно были нужны. Вопрос один — на что их покупать?