◖⌽◗

Всю дорогу Курт с Блейном провели в комфортном молчании. Когда они подошли к нужному зданию, Блейн сильно удивился, что они вошли внутрь, а не прошли мимо. На входе Хаммел не глядя взял руку Блейна в свою и несильно сжал, поэтому по коридорам и лестничным пролетам они шли держась друг за друга. Блейн шел чуть позади, ведомый Хаммелом, поэтому лишь уставился на его светлую макушку, толком не смотря по сторонам.

Не останавливаясь около двери, Курт зашел в нужный кабинет.

— Что ж. Это мой отец, Блейн. Его зовут Берт Хаммел и он находится в коме уже год, пять месяцев и двадцать три дня. — Курт повел проглотившего язык Андерсона ближе к лежащему на кровати мужчине, поставил два стула около постели и, сев на один, похлопал по второму, приглашая Блейна тоже сесть.

Посидев немного в тишине, Курт прекратил жевать губу и снова заговорил:

— Папочка, это Блейн, он волшебный друг, а по совместительству будущий отец ребенки, которую я вынашиваю, — Курт широко улыбнулся, когда Блейн наклонился и пожал теплую руку Берта, искренне сказав: “Здравствуйте! Приятно познакомиться с отцом, воспитавшим такого замечательного молодого человека!”.

Вдруг улыбка Курта увяла, уголки губ и глаз опустились вниз, и Хаммел продолжил:

— Мой брат… Финн Кристофер Хадсон… Он умер около двух лет назад. Это произошло так неожиданно, и мы очень сильно любим Финна, поэтому эта потеря была невыносимой для всей нашей семьи, — переведя дыхание, Курт продолжил говорить с закрытыми глазами и криво улыбнулся, когда почувствовал, что Блейн взял обе его руки, аккуратно их сжал и поднял, чтобы мягко поцеловать костяшки, — Из-за этого у папы появились проблемы с сердцем, затем и со сном. Он мог всю ночь пролежать в кровати не смыкая глаз, потому что его сердце билось слишком громко и учащенно, а его голову мучили вопросы: как он мог допустить это, мог ли он изменить что-нибудь, чтобы Финн остался с нами, а что, если и я внезапно умру и оставлю их с Кэрол, моей мачехой, совсем одних? Он был так напуган, поэтому постоянно находился в тревожном состоянии, — Курт открыл глаза и задержал ненадолго воздух в легких, глядя в огромные, грустные, но такие красивые глаза Андерсона.

— Рэйчел Берри, — аккуратно начал Курт, в то время как блейновские брови взлетели, — Они с Финном познакомились уже четыре? Да, примерно четыре года назад и с тех пор были вместе, хоть и расставались почти каждый месяц, чередуя ссоры с примирениями. Я сразу невзлюбил Берри и ее самомнение, размер которого превышает даже размер ее гигантского носа, но Финн весь светился от счастья, когда был рядом с ней, поэтому мне оставалось только помогать им мириться раз за разом, ведь для меня нет ничего дороже, чем когда мои родственники в счастье, тепле и безопасности.

— В день смерти Финн ехал в очередной раз мириться с Рэйчел, потому что я подбодрил его и уверил, что они с Берри смогут со всем справиться. Именно поэтому однажды Рэйчел начала обвинять меня в его смерти, говоря, что если бы не я, то все бы обошлось. Мы поссорились. Сильно поссорились. Стекла трещали от наших криков, но мы не останавливались и орали пуще прежнего, а потом начали швырять друг в друга первым, что попадется в руки. Отец пытался успокоить нас, но мы даже не замечали его из-за ярости. И… Я не знаю… Я услышал грохот и даже не сразу обернулся в сторону шума, а потом увидел отца на полу. Он переволновался и его сердце не выдержало. Я просто стоял и пялился на него первое время, в ужасе думая, что потерял и его тоже. Но он все еще здесь. Все еще со мной, — Курт улыбнулся и потянулся за рукой отца.

— Для того, чтобы за ним тут хорошо ухаживали и продолжали поддерживать жизнь до тех пор, пока он не будет готов проснуться, мне приходится платить огромные деньги. Сначала я начал совмещать подработку по ночам в кафе и барах вместе с моей основной работой в редакции Vogue, чтобы собрать нужную сумму, и первое время я хорошо справлялся, но из-за постоянного недосыпа и усталости я перестал успевать делать что-либо вообще, постоянно опаздывал и допускал ошибки, да и вообще еле держался на ногах, поэтому меня выгнали отовсюду. И какой бы чуткой и понимающей не была главная редакторка журнала, я не хотел давить на жалость и рассказывать ей причину того, почему я вечно эмоционально нестабилен и не справляюсь с работой, поэтому, хоть и тянула до последнего, она тоже уволила меня, — сведя брови, Курт ненадолго ушел в себя, поэтому внимательно следящий за ним Блейн коснулся морщинки между его бровями, возвращая парня в реальность и прося не хмуриться.

— Итак, мне нужны были деньги, желательно побольше и поскорее, но меня не хотели брать на новые места, так как я получил плохие рекомендации и был позорно уволен трижды, и это только официальное число.

— И вот, как-то раз я наткнулся на рекламу агентства суррогатного материнства, которые искали матерей, но первая моя мысль была: “Черта с два! Я ни за что не продам свое тело!”. Но когда я получил просроченный чек из этой больницы, я начал обдумывать идею об агентстве, но решил, что все не настолько плохо, чтобы выставлять себя на продажу в качестве инкубатора, — Курта передернуло, как и всегда, когда он задумывался о том, что позволил купить себя, словно кусок мяса на рынке, — Получив третий просроченный чек, я узнал, что папу могут отключить от аппаратов из-за неуплаты, поэтому, наступив себе на шею, я стиснул зубы и пошел знакомиться с Шустером.

— То, как меня осматривали, ощупывали, допрашивали и проверяли состояние здоровья — это было невероятно унизительно и меня тошнило из-за этого все время, но Шу смог обрадовать меня новостью о том, что за такую диковинку, как я, люди захотят заплатить больше, — Курт невесело усмехнулся, начиная играть пальцами с собственной кофтой.

— Не знаю, заметил ли ты, но Шу замечательный человек и настоящий добряк, прямо как Финн. Они бы точно поладили, — эта мысль заставила Хаммела робко улыбнуться, — Уилл заботился обо мне тогда, когда даже я этого не делал, и до сих пор заботится, время от времени звоня и спрашивая, не обижают ли меня наниматели и хорошо ли протекает беременность, — тепло улыбаясь, Хаммел погладил собственный живот.

— Ну вот, вроде все рассказал, — поджав губы, Курт измученно улыбнулся другу.

В горле пересохло, а ноги снова ныли из-за долгой прогулки, поэтому Хаммел робко обратился к Андерсону:

— Блейн, не мог бы ты принести мне что-нибудь попить? Там дальше по коридору есть аппарат со снэками, сходишь, пожалуйста?

Погладив Курта по коленке, Андерсон пошел выполнять миссию. Когда он вернулся с двумя коробочками сока с трубочкой, то тихо зашел в палату и замер у двери, смотря на Курта, который, задрав полосатый лонгслив, положил ладонь отца на свой живот и рассказывал ему последние новости из собственной жизни.

— Юридически я не имею никаких прав на малышку, поэтому, как бы мне не хотелось, не могу быть частью ее жизни. Но я надеюсь, что Блейн с Себастьяном позволят хотя бы тебе познакомиться со своей внучкой, когда ты проснешься. Ты же знаешь, ты лучший отец, который только мог быть у меня, и я люблю тебя чертовски сильно, поэтому я думаю, что ты будешь отличным дедушкой. Вообще-то, самым лучшим, потому что ты по-другому не умеешь! — подметил с искренней улыбкой Хаммел, — Хм-м, Себастьян точно будет против твоего с малышкой знакомства, потому что я ему не нравлюсь, а еще потому что ворчание — его любимое хобби, но я знаю, что Блейн любит меня, как и я его, поэтому ради своего друга он снова включит волшебные блейновские чары и околдует Смайта своей неземной красотой, чтобы уговорить Себастьяна, — Курт захихикал, представляя как Блейн тверкает около Себастьяна, называя это “брачным танцем”, пока Берт сюсюкается с малышкой.

Сам же Блейн, оперевшись спиной о стену, наслаждался этим ребячеством Курта. Рядом с Андерсоном Курт старался всегда быть в хорошем настроении, но нередко Блейн находил Курта в глубокой задумчивости с кислой миной на мордашке или же с ничего не выражающим лицом с пустыми глазами.