- Рой, – выдыхает Элрик и тот через какое-то время просто мычит, отзываясь. – Прости, что я так долго собирался с силами. Прости, за то, что я такой трус! Я никак не мог сказать тебе прямо, я даже и понять не мог, что со мной происходит… Прости за те слова! Прости меня…

- Ты так сильно хочешь вернуться в армию? – усмехнулся мужчина, крепче стискивая юношеский стан. Эдвард дернулся.

- Что-о?! Я тут распинаюсь в любви, а ты мне про армию! – вспылил алхимик.

- Не кричи, голова болит, – пробубнил полковник. – Пойдем лучше домой, спать…

- Я… – задохнулся парень, краснея до кончиков волос. Он когда-то может быть и думал о том, что если им каким-то чудесным образом повезет понять друг друга, то, возможно, придется заниматься сексом. Мустанг без этого не может, он же мужчина, в конце концов, опытный и требовательный.

- Какой же ты все-таки извращенец! Или все подростки только об этом думают? – улыбнулся полковник, заглядывая в темнеющее золото глаз. Эдвард поспешно закрыл смотрящие на него глаза ладонью, и полковник только улыбнулся, быстро целуя ладонь. – Я так устал, так давно не видел хороших снов, так давно не спал спокойно…

- Ну вы и подлец, полковник Мустанг!

- А ты как будто об этом не знал! Что, теперь не любишь?

- Ой, ну не знаю, надо бы пересмотреть решение! – Элрик закатил глаза, а потом все-таки улыбнулся, скашивая глаза на устало улыбающегося дурня. Он и вправду выглядел ужасно, эти мешки под глазами… Эдварду даже показалось, что полковник похудел, лицо его осунулось и стало совсем бледным с печальным выражением. И до того стало стыдно, что он так много боли причинил этому и без того страдающему человеку. В этот миг юношу с головой накрыл порыв нежности и безграничной теплоты. Он погладил мужчину по щеке своей прохладной ладонью, а потом неожиданно для себя взъерошил жесткие черные волосы. Глаза полковника расширились от удивления, а потом прищурились от удовольствия. Он вспомнил, как часто делал тоже самое самому Эдварду, как этот молчаливый жест подбадривал Стального и дарил ему какую-то незатейливую ласку. И теперь мужчина сам на себе испытал, сколько в этом жесте заботы и обещания. – Пойдемте, я вас провожу! А то уснете где-нибудь по пути, или в бар какой завалитесь…

Стальной отстранился и, закинув руки за голову, лениво побрел к выходу.

- Эдвард, я не девушка… – осторожно проговорил мужчина, стоя около своего стола. Он по-хозяйски засунул руку в карман! Да, Эдвард мало представлял себе такие отношения, да и отношения такого плана вообще в целом. Даже как за девушкой ухаживать он знал только в теории. А тут просто полный набор: взрослый мужчина, опытный ловелас и он, маленький девственник, даже не знающий как выразить себя в любовном плане.

- Вот это да-а! Вы мне словно секрет Философского камня открыли, – недовольно фыркнул Эдвард, но все-таки обернулся, когда услышал, что полковник тихо смеется. Глаза его снова стали черными, наполненными жизнью. – Чего смеетесь?

Но полковник не ответил и только перевел дух. Схватив с вешалки, что была около высокого шкафа, свое длинное черное пальто и быстро накинул его, он крикнул Эдварду, чтобы тот выключил свет. И когда свет погас, юноша неожиданно ощутил спиной тепло, приобнявшую его со спины руку и легкий поцелуй в шею.

- В-вы чего? – отскочил тот, чувствуя как то место горит огнем. Рой вышел в коридор, закрывая дверь и запирая на ключ.

- А что не так? – наигранно вскинул брови полковник, но предательская шутливая улыбка все равно появилась на губах. – Не называй меня на «Вы»… Я чувствую себя старым!

- А разве это не так?

За это Стальной получил подзатыльник, и тут же взвился, что-то крича идущему рядом мужчине, но тот лишь коротко, как-то слишком хищно парировал все его выкидоны, а так же новые фразочки, которые успел выучить Стальной за время поездки. И эти фразы не всегда были особенно цензурными или приличными, но мужчина умело их обращал против юноши, от чего тот только злился сильнее.

Эдвард все кутался в свой плащ, полностью зарываясь в длинный шарф, который ему любезно предоставил полковник. Руки Эдварда мерзли, особенно правая. Металл замерзал и обжигал до сих пор чувствительный шрам на стыке, поэтому юноша разрывался между тем, чтобы пожаловаться и быстрее свернуть домой и тем, чтобы остаться подольше в этот вечер откровений и нежности. Тем более, он же обещал проводить полковника.

Мустанг все скашивал свои глаза на низкого юношу, что шел рядом, ежился, постоянно неопределенно шевелил руками, то ли пытаясь согреться, то ли из-за какого еще неудобства. И тут Роя осенило! Он засунул руку в карман Эдварда и, схватив его похолодевшую левую кисть, сунул в свой нагретый карман. Юноша удивленно уставился на мужчину, что как-то стыдливо пытался скрыться за длинной челкой, и теплая улыбка расползлась на его губах. Его пальцы коротко дернулись и переплелись с пальцами Мустанга, который только сильнее их стиснул в своей горячей, согревающей как тепло от костра, ладони. Рой был весь такой, как теплая печка, как тлеющие угли, дающие тепло и уют всем, кроме самого себя. Они греют холодной ночью, а когда настает день и надобность в тепле исчезает на месте углей уже серый пепел, который в скором времени растопчут, а ветер разнесет частицы по всему свету. И никто в мире больше не вспомнит о том тепле, о том вечернем костре. И они шли молча, думая о своем и одновременно только об одном. О сплетенных пальцах, о касаниях и тепле, о чувственном волнительном трепете в груди. И когда они подошли к двери квартиры полковника, то так и замерли, даже не смотря друг на друга. Повисло неловкое молчание.

- Зайдешь? – мягко проговорил мужчина, в его глазах заиграли искры. И Эдвард тот час покраснел, зная, что это значит.

- Только на чай? – с вызовом обратился юноша, вскидывая голову и сверкая почти кошачьими глазами. И Мустанг прищурился, стараясь подавить смешок, совсем неуместный.

- Как знать, – сделав задумчивое лицо, Огненный быстро расправился с замком и пропустил вперед себя юношу, на что тот лишь фыркнул. Они разделись, о чем-то непринужденно беседуя. Эдвард прошелся по комнатам, и тут же поставил хорошую затрещину мужчине, тот удивленно потер отбитое стальной рукой место и ошарашенно уставился на гневающегося парня. – Ты совсем уже?

- Что за свинарник?

Полковник рассмеялся в голос. Смех его был звонким и каким-то слишком счастливым, от чего выступали слезы на глазах, а лицо приобретало розовый цвет.

- Ты прям как жена, – улыбнулся мужчина, наблюдая, как золотые брови сходятся к переносице, как Эд заливается краской смущения и готовится к пронзительной тираде и бурному сопротивлению этой версии. Он не успевает ничего сделать. Рой прижимает его к себе, целуя, и спустя секунду юноша начинает вырываться, но ему не дают крепкие руки, сильное тело, ноги, что наступают и оттесняют его к спальне. Он на его территории и полковник здесь как царь и бог. Они в борьбе добрались до кровати, застеленной все тем же черным постельным бельем, и рухнули туда, продолжая выплескивать страсть, страх и превращать это в жадную борьбу… Но за что?

- Что? – удивленно подавился Мустанг, оказавшись под Эдвардом, который стискивал его запястья, зажимал бедра ногами, нависая сверху. Лицо юноши горело от смущения, но глаза блестели решительностью и неотступностью, тело его подрагивало от напряжения, но он старательно контролировал себя. – Стальной, ты серьезно?

- Ну, я же мужчина! – не подумав, отозвался Эд. И снизу послышался смешок.

- Так я тоже, – улыбался полковник. И до Эдварда только сейчас донесся смысл той реплики в кабинете, что была предупреждающе брошена, словно давая ему возможность к отступлению, к выбору. Заметив, как юноша замешкался, Мустанг быстро взбрыкнулся и уже оказался сверху, устроившийся между ног.

- Я… я снизу? – как-то неловко огласил юноша, словно все его стереотипы вмиг разрушились.

- Ну, могу и я быть снизу, – отозвался полковник, ловя взгляд юноши. – Но у тебя вряд ли получится дойти хотя бы до середины!