После происшествия, Сиэль проснулся к вечеру третьего дня. У него была легкая лихорадка, наверное, от кошмара. Сегодня у Гробовщика был спокойный день и он мог подольше поухаживать за ребенком. К вечеру он проснулся. Постоянно молчал и пытался не шевелиться вовсе, хотя рана на голове уже тонко затянулась. Перед тем, как обслужить клиентов, он зашел к Сиэлю, но тот скривился и перегнулся через край кровати. Его стошнило. Гробовщик быстро все прибрал, дал лекарства, и принес немного поесть, чтобы в желудке не было пусто. Клиенты тоже ждать не могли, у них горе. Молодую пару пришлось обслуживать долго и Гробовщик уже начинал нервничать, о себе давала знать усталость. Но наконец-то и они ушли. Закрыв дверь на ключ, он отправился в свою комнату.

Сиэль долго лежал и думал. Странно, вроде бы думы есть, но их нет. Голова полна чем-то, но в то же время пуста. Глупые размышления! Граф был даже рад тому, что дверь отворилась и вошел седовласый чудик.

– Как ты себя чувствуешь? – Поинтересовался он, низким и приятным голосом. Приятным?! Вот это новости! – Лучше. – Уклончиво ответил тот, подозрительно наблюдая за мужчиной. Гробовщик тем временем снял пальто, еще одно. И как только ему не жарко? Шляпа соскользнула и примостилась на стуле, пальто оказались на вешалках в шкафу. Сиэль лицезрел гибкую обнаженную спину, с кучей старых шрамов. – Они не болят? – Тут же спросил, даже не осознавая, что сказал вслух, мальчик. Гробовщик чуть вздохнул, доставая белую свободную рубашку. – Болят. – Коротко отвечает он и ловко расстегивает все пряжки, снимает сапоги и чуть блаженно вздыхает, спустившись с каблуков. – Зачем ты носишь, если тебе неудобно? – Опять спрашивает граф, сегодня ему почему-то хочется разговаривать с ТАКИМ Гробовщиком. – А зачем ты носишь тесные шорты, если тебе неудобно? – Хмыкает мужчина и снимает штаны. Сиэль краснеет, от того, что поймал себя, за рассматриванием этого мужчины. Воцарилось молчание и Сиэль по-прежнему молча наблюдал за действиями седовласого. Почему-то юному графу показалось, что все движения, все поведение этого жнеца было абсолютно другим, по сравнению с дневным поведением Гробовщика. Вот мужчина переодевается в более свободные штаны, с высокой талией, не заправляя рубашки. Подходит к зеркалу и ловко берет расческу, проходясь по запутанными волосам, хватает резиночку и ловко делает хвост. Потом поворачивается и на лице его играет приятная, усталая улыбка. До Сиэля медленно доходит то, что они уже долгое время смотрят друг на друга. И не удивительно, ведь мальчик впервые видит темную зелень красивых глаз, чуть смущенную улыбку, скорее из-за “уродства” на лице. Сиэлю не кажется шрам – уродством, почему-то именно этого мужчину он украшает и делает каким-то особенным. Гробовщик, или это уже не он? потирает рукой шею, чуть встряхивая головой, чтобы волосы прикрыли обруч на шее. – Откуда у тебя этот шрам? – Сиэль показывает на собственную шею. Гробовщик удивленно вскидывает седые брови и, опуская плечи, устало бредет к кровати. Глаза его чуть прикрыты и затуманены. Сиэль не видит в этом угрозу, но все равно вздрагивает, когда это тело приземляется рядом, а потом и вовсе растягивается на кровати рядом. Дрожь проходит по телу и голова отдается тупой болью от волнения и пробуждения мыслей. – Да вот, голову желали отрубить, да не получилось! – Горько ухмыляется он, видать, вспоминая то время. Они лежат в легком напряжении некоторое время, но потом Гробовщик поворачивается на бок, лицом к графу, Сиэль осторожно косится на улыбающуюся мягкой улыбкой физиономию и становится как-то спокойно. – Как тебя зовут? – Внезапно откликается юный граф и следит смену в лице мужчины. На миг в глазах появляется испуг и горькое отчаяние, словно Сиэль копнул во что-то личное и сокровенное, сокрытое за семью печатями и ложной маской чудака. – Гробовщик. – Осторожно отвечает он, подумав некоторое время. – Врешь! – Грубит Сиэль. – Зачем тебе заботиться обо мне? “Гробовщик” совсем другой, он бы не стал... – Заботиться? О чем ты? – Выдает Гробовщик, довольствуясь мимолетным испугом в глазах и постыдным румянцем на щеках. Он удовлетворен реакцией. Ловко притягивая к себе спиной мальчишку и заключая его в кольцо нежных рук, прижимаясь к маленькому телу, Гробовщик зарывается в синеву спутанных волос. – Очень давно, у меня был сын... – горько прошептал он в макушку. Сиэль вздрогнул. – Жнецами не рождаются, ими становятся. Так они лежали некоторое время. Мужчина прижимал к себе это юное многострадальное тело и чувствовал его трепет, легкий страх. Он не смог контролировать себя, вновь хотелось ощутить тепло человека, живого человека, ведь он так давно был один, впустил в сердце одиночество и шел многие века, держась за руку. Вдруг Сиэль положил свою ладонь на руку, что обхватывала его и ощутил, как тот коротко вздохнул. Прижался теснее к груди, сердце в которой набирало быстрый темп и стучало в спину. Гробовщик еще сильнее зарылся в волосы и вдохнул приятный аромат волос. – Спасибо. – Коротко прошептал Сиэль, проваливаясь в сон, в котором сегодня черные руки точно не коснутся его. Сегодня одиночество взяло отгул. Автор извиняется за долгую главу и за её содержание:)

====== Глава 10. Об именах. ======

Сиэль проснулся от тихой, почти бесшумной возни. Свет горел приглушенно и предметы бросали темные, но какие-то теплые тени. Мужчина, что сгорбился за письменным столиком тихо что-то шкрябал пером. Сиэль откидывает одеяло и тихо скрипит кровать, когда он садится. Мужчина не подает признаков того, что заметил этих громких звуков, возможно он сильно погружен в свою писанину. Мальчик захотел подойти и коснуться этой сгорбленной спины. Сегодня ночью ему было так хорошо, за последнюю неделю он впервые выспался. Тьма его не трогала и ему казалось, что он счастлив... Никогда бы не подумал, что Гробовщик, самый последний, о ком хотел раньше думать Граф, дарует ему покой и ощущение счастья. Однако где-то в глубине сердца тихо кололо чувство предательства, предательство кого-то очень сильно дорогого. От размышлений его оторвал тихий выдох, такой, какой испускают, когда доделали долгое дело. Граф возвращается с небес на землю и обнаруживает, что обнаженное тело покрылось неприятными мурашками. Он огляделся и нашел рубашку, в которой вчера заснул Гробовщик. Обдумывая свое действие, он, спустя время, все же решился её надеть. Неуклюже потянулся и подцепил мягкую ткань, чуть помял в руках, словно уточняя для себя, “хочет” или “не хочет”? Потом нерешительно взял её обеими руками и зарылся в белую ткань лицом. Запах... этот запах. Такой же запах у Себастьяна, наверное поэтому он и почувствовал себя уютно. Только у Гробовщика запах имел легкие нотки пряности, ведь он часто печет печенье. Он понял, что соскучился по Себастьяну, по его нотациям и насмешкам. Гробовщик давал ему этих насмешек, но насмешки были не настроены на словесную перепалку острыми язвительными фразочками, которые нужно придумать поострее, чтобы загнать противника в тупик. Он говорил свои насмешки в утеху себе или чтобы просто позлить мальчика, как только Сиэль загорался, чтобы продолжать, мужчина отступал. Однако Сиэль вдыхает его аромат, он похож на запах Себастьяна, но все же это не то... Где-то сверху, словно из другого мира, кто-то тихо кашлянул и Сиэль тут же выронил рубашку, испуганно глядя на еле заметно смутившегося седовласого мужчину. Он был в нижнем пальто, коротком и черном, на его фоне хорошо выделялась бледность кожи. Высокое горло скрывало шрам на шее. Но он не успел расчесать волосы и они были немного спутанными, что придавало его образу легкую сонливость, словно он недавно проснулся. Стройные ноги его были обнажены. На лице была непонятная улыбка, то ли издевательская, то ли смеющаяся, а уже смущение он увидел в глазах. Кончики пальцев затряслись от испуга. Он все видел! Что он подумает?! Лицо побледнело, когда Гробовщик стал приближаться и все так же неотрывно смотрел в большие глаза, которые покинул сон и пришел непонятный трепетный страх. Мальчик заметил, с какой грациозностью приближается мужчина, осторожно, чтобы не спугнуть желаемую..жертву?! Да, вот оно неуловимое! Это желание... Гробовщик присел на колени и заглянул в опущенное бледное лицо. Граф еле заметно стиснул ноги сильнее и сжал зубы, тело все напряглось и мальчик тогда ясно осознал, что если Гробовщик захочет взять его, то он не сможет ему сопротивляться, а Себастьяна...он еще не сможет произнести его имя вслух. Мужчина осторожно поднял свою рубашку, осмотрел её, а потом еще раз заглянул в уже покрасневшее лицо мальчишки. Гробовщик не был уверен до конца, но когда Граф поджал дрожащие губы от прикосновения ладони к лицу то все встало на места. – Боишься? – Тихо сказал он и голос его сделался хриплым от накатившей волны волнения и легкого возбуждения, которое только проходилось приятной дрожью, севшим голосом и расширенными зрачками, но которое не способно было отозваться в паху и породить животное влечение. Нет, только не к этому мальчику, да и ни к какому другому, память о разврате над одним очень дорогим мальчишкой глубоко засели в его голове, хоть они и утратили живость краски с долгими годами прожитой жизни. – ...угу... – Не разлепляя губ, выдает Сиэль и хмурит тонкие брови, по-детски сжимая кулачки. – Я не причиню тебе вреда, запомни это! – Продолжает тихо мужчина и натягивает большую рубашку на напряженные плечи мальчика. Тот удивленно распахивает глаза. Гробовщик тяжело поднимается и отходит к зеркалу, чтобы расчесать волосы, да закрыть зеленые глаза, в которых отозвалась древняя боль и страдание. Сиэль вдруг поверил этому голосу и мысленно дал себе пощечину, да по-сильнее! Что он за тряпка?! Это немыслимо, Граф он или нет? Надо возвращаться, а то он совсем раскис и тем более прислуга, наверное, половину поместья разнесла! Дворецкий... С ним все обстоит куда сложнее, надо все обдумать и посоветоваться...а? С кем посоветоваться? Хм..Дворецкому срочно нужна замена, не навсегда, по крайней мере, до тех пор, пока психика Сиэля сможет привыкнуть к присутствию чернокрылого. Нужен кто-то, обладающий силой дворецкого, тот, на кого он может положиться... Сиэль вдруг осознал, нет! он и до этого знал, но мысль стала почти осязаемой именно сейчас. Он поднял голову и поглядел на Гробовщика, который устало пялился на свое отражение, чуть ли не с отвращением. Сиэлю вдруг стало жалко его, хотя мальчик и не осознавал, что это жалость, если бы он понял, то не начал бы говорить вообще. – Ты красивый. – Спокойно отозвался он и Гробовщик виновато заулыбался и, наверное, вешал себе самых сильных пинков за проявленную неосмотрительность, ведь кто-то заметил. Они словно поменялись местами, теперь Сиэль его застукал, как только что его застукал жнец. – Не прячь свой шрам, он показывает всем насколько ты смелый и выносливый. Он идет тебе, мне кажется без этой чувствительной нити ты уже не ты. Без неё ты бы окончательно стал тем Чудаком, что разговаривает с трупами. Эта нить связывает тебя с прошлым и удерживает. Этот шрам делает тебя более красивым, чем ты был бы без него. Секунда. Еще одна. И комнату заливает чистый, ясный смех, но не теряет своей глубины и бархатистости. Сиэль позволяет себе мимолетно улыбнуться, но потом вспоминает о том, что над его откровенной и официально-длинной речью смеются. Между бровей появляется хмурая складка, глаза наливаются возмущением и в них загорается прежний далекий огонек в глубине синего глаза, подобно сокровищу, которое блеснуло под толщей темной воды от лучика солнца, а печать договора блеснула. Зубы гневно скрипнули. – Что такого я сказал?! – Взорвался он и спрыгнул с кровати, подлетая и пытаясь схватить смеющегося за грудки, чтобы встряхнуть. Гробовщик прикрыл рот когтистой рукой, чтобы не хрюкать от удушающего смеха. Сиэль начал трясти того, что-то нетерпеливо крича и пытаясь добиться от, пораженного приступом смеха, мужчины ответа. – Да я спрашиваю, что ты смеешься?! В ход пошли кулаки. Если Сиэль был бы по-выше, то врезал бы этому смеющемуся паразиту в нос, чтоб мозги вправить, если таковые имеются. Но седовласый заключил этого разъяренного котенка в свои объятия, тот еще пуще стал вырываться и громче орать. Гробовщик знал, что останутся небольшие синяки, ведь граф прилагал все усилия и через некоторое время он услышал, что Граф запыхтел. Орать и драться одновременно – дело тяжелое! Да, прежний Граф вернулся, не полностью, но вернулся. – Спасибо. – Улыбка слышалась в приятном голосе и Граф мгновенно оборвался, тишина звенела, лишь разрываясь громким пыхтением. Теперь до Сиэля дошло, что мужчина просто специально рассмеялся, чтобы подразнить его. Мягкие руки отпустили его стан и он раздраженно цыкнул, изображая недовольство. Мужчина выпрямился и потянулся за расческой, Сиэль неловко, даже не осознавая до конца, что делает, ударил по его руке и Гробовщик опрокинул расческу на пол. – Что такое? – Я хотел поговорить с тобой, пока ты...пока ты, – он не мог подобрать более нормального слова. – Пока ты в адекватном состоянии. – Даже так?... – Мужчина удивился, увидев, как посерьезнел Граф. Сейчас перед ним был не смущенный, чуть напуганный близостью мальчишка, а гордый Граф, который состоял на службе у Королевы и сердце которого навсегда было запечатано от веселья и счастья. На бледном лице слово появилась игривая улыбка. Он любил подшучивать над ТАКИМ Графом. – А почему я не могу расчесаться? С Графом не подобает разговаривать лохматым и с голыми ножками... – Да прекрати уже! – Недовольно возмутился он, узнавая виновато-наигранный тон, за которым слышалась непонятная издевка. У Гробовщика всегда была в голосе никому непонятная издевка. Сиэль сел на кровать. – Пока ты не закрываешь глаза челкой, ты не Гробовщик. – Тогда кто же я? – Удивляется тот, словно он сам не знает, однако Сиэль хочет сломать его стену так же, как он сломал его. Гробовщик проходит к стулу, который стоит у письменного стола и приземляется на него, с интересом рассматривая мальчика. – Прекрати комедию ломать! – Нервно возмущается тот, раздраженно хмуря брови. – Не хочешь ведь называть свое имя! Но...я хотел тебя попросить на время заменить...заменить... – Имя “Себастьян” застряло в глотке и казалось, что сейчас он задохнется. – ...Заменить моего дворецкого. Я не смогу его видеть, а расследование вести нужно. Я чувствую, что оно не закончилось. – Да, не закончилось. – Твердо сказал жнец, но с лица не сошла легкая улыбка, а глаза все еще заинтересованно блуждали по лицу мальчика. Для него было неожиданно услышать от Графа такое предложение, ведь он намеревался сам огласить его. Насколько же пострадала психика мальчишки, что он не может даже имени демона сказать. Два дня назад приходил Себастьян. Выглядел он хорошо, даже лучше, чем обычно, не было жгучего раздражения в алых глаза, жаждущих сожрать или убить кого-нибудь. Только какая-то усталость в его голосе и ноты сожаления, словно он целыми днями только и делал, что истязал да пытал себя. Гробовщик напоил его чаем, от которого, на удивление седовласого, демон не отказался. Он справился о самочувствии Хозяина и слегка приободрился услышав ответ, но ему пришлось разочаровать чернокрылого, рассказав о психологическом потрясении. Они порешили на том, что Гробовщик на время возьмет его обязанности, частично, конечно. Сиэль не сможет остаться один, а в поместье ему быть обязательно. На том и порешили. И сейчас, мальчишка предлагает то, что уже давно решено. И как он умудряется попадать в цель, находить верные решения в тяжелых ситуациях? Забавный мальчуган! – Преступления возобновились и все тем же призраком. – Да, тот был... А? Ты откуда знаешь, что это был призрак? – Возмутился Сиэль и в голубизне глаз проскочил комок страха. – Он приходил...все рассказал...? – Приходил, Хозяин. – Тихо и покорно отозвался седовласый, довольствуясь реакцией мальчика. – Значит, согласен? – Официальное обращение подразумевалось, как согласие, так понял Граф, но Гробовщик все же не подтвердил. Жнец встал и продолжил одеваться, ничего не ответив. Но Сиэль понял и вдруг ему так захотело спать. Словно дела все были выполнены и наступил вечер, он пробормотал что-то и опустил голову уже на подушку. – Поспи. Я закончу дела по-раньше. – Он укрыл безвольное тело и ушел, тихо прикрыв дверь.