Сиэль, с разодранным пиджаком мчался через коридоры с такой скоростью, с какой билось его бешеное сердце. Казалось, что юный дворянин сейчас умрет, настолько сильным было сердцебиение и кровь кипела в венах. В горле болит, а внутри все покрывается горячим, липким дегтем, который отравляет весь организм. Имя этому дегтю – страх. Сиэль выбегает на задний двор, на улице моросит дождик. Он видит экипаж, с двумя лошадьми и подлетает к нему. Наспех отвязывает одного коня. Ему сейчас хочется бежать, бежать на край света и как можно быстрее. Себастьян уже никогда не сможет взять контроль, если все повторилось единожды, то повторится еще раз. Наконец, конь отвязан и Сиэль вскакивает, оттолкнувшись от ступеньки экипажа, на мокрую холку гнедого коня. Жеребец явно перехватил тот страх, который охватывает Графа. Конь изредка подскакивает и никак не хочет идти вперед, качает головой, вырывая поводья из трясущихся рук мальчика. Сиэлю это порядком надоело и появилось ощущение, что Себастьян его вот-вот догонит и разорвет его тело на мелкие кусочки. Это заставило крепче схватить поводья и дернуть на себя. Конь повиновался, мальчик каблуками врезался в упитанные бока и жеребец сорвался вскачь.

Мальчик направлял коня по темной дороге, через лес. Коряги вырастали огромными тенями и везде мерещилась высокая черная фигура с огромными крыльями и горящими глазами. Все это заставляло подгонять коня, и тот, спотыкаясь и тихо ржа, несся быстрее, подавая голову вперед рваными движениями. Спина заболела, а зад тем более. Сиэль ехал без седла, вжимаясь в мокрую спину мощного коня, который казался ему единственным спасением и другом. Дорога превратилась в грязь, и конь спотыкался, скользил и пару раз чуть не упал. мальчик вцепился тонкими, окоченевшими пальцами в гриву и думал лишь о том, как вот-вот на него нападут. Но конь неожиданно взбрыкнул, поводья вырвались из немощных рук и жеребец понесся куда-то в лес, все дальше от дороги. Сиэль прижался к коню, потому что ветки деревьев уже успели распороть щеку и чуть не выколоть глаза. Внезапно жеребец споткнулся и вывалился из леса. Граф слетел и проехался по грязи еще метр. Весь дрожа от холода и страха, он заставил себя подняться и бежать дальше. Сначала ничего не было видно, кругом туман, да такой, что его можно было потрогать. Туманы бывают перед рассветом, значит скоро восход, но скорее всего он ошибается. Дождик совсем чуть-чуть моросит. И Сиэль бредет дальше, пугаясь всяких теней. Он запинается и падает. Громко ругается, но обернувшись, в немом испуге ползет назад. Он оказался на кладбище. Ощущение, что под тобой лежит мертвец, храбрости не придает. Сиэль мечется; и тут, и там, все усеяно надгробиями! Он беспорядочно бегает, то туда, то сюда, сам себя загоняя в несуществующий угол. Еще чуть-чуть и сумасшествие накроет его с головой...но этому не дано свершиться! Он запинается и падает в грязь, ударяясь головой о камень и проваливается в вечность. Нелепая смерть! Самому дойти до кладбища и сгинуть на земле, пропитанной смертью и разложившимися трупами, в грязи и позоре... Куда меня понесло?! О.О

====== Глава 9. Об истинных обликах. ======

Сиэль с трудом разлепил глаза. Темная комнатушка сразу закрутилась, завертелась, как накрашенные дамы на недавнем балу. Все в голову вливалось медленно и мальчик прикрыл глаза, потому что веки стали тяжелыми. Появилось жуткое ощущение падения. Через постель, во мрак... Постель?! Так как он не мог открыть глаза, пришлось пошарить рукой. Ткань была явно не шелковой и даже не совсем мягкой, немного грубоватой. Сиэль мысленно ухмыльнулся и грубо обозвал себя неженкой. Он был не у себя в поместье, тогда бы его разбудил Себастьян...Себастьян. Себастьян! Сиэль коротко вскрикнул и подскочил на односпальной кровати. Глаза его были широко раскрыты и в них плескался ужас. В голову резко стрельнуло, прошило болью и граф со стоном схватился за голову и как можно аккуратней улегся назад. Сон как рукой сняло. Все вспомнилось. Все! До мелочей, которых он не замечал, но видел. И где-то в глубине души липкий страх начинал просыпаться и лезть наружу. Он сидел так час, может быть два, а может быть и вовсе десять минут. Было не разобрать. Свет в комнате был приглушен, у противоположной стены стояло зеркало, небольшой шкаф, слева у стены столик с пером и бумагами. Дверь располагалась на той же стене, к которой была приставлена кровать. Мальчик с трудом оглядел его ложе и оценил, может быть оно и не ново, и не богато, как привык граф, но постельное белье было чистым и приятно пахло. За стеной из громкой тишины вырвался звук каблуков и неровный шаг, то быстрее, то медленнее, словно неуверенно и не желая. Сиэль напрягся, он как-то не успел подумать о том, что его кто-то же притащил сюда, уложил и голову перевязал, которой он так сильно ударился на кладбище. Сиэль дернул рукой, желая прикрыть глаза, чтобы испуг не вырвался, но она так и не поднялась, словно заключенная в тяжелые чугунные оковы. И как граф дошел до этого? Тем временем дверь тихо скрипнула и там появилась седовласая макушка. Уголки губ, до этого опущенные вниз и искривленные чем-то неуловимо-прискорбным, коротко дрогнули и поползли вверх, не уверенно, но потом чудаческая улыбка, с очертаниями явных клыков, озарила бледное лицо и сокрытые глаза. – Ой, Граааф! – Мужчина лениво прошел в комнату, изредка поправляя подолы длинного пальто и чуть отдергивая рукава. – Вы уже проснулись, наконец-то! Что ж вы так-то, надо было сначала ко мне зайти, а не сразу на кладбище ползти! Без очереди никак нельзя, все занято! – Проскрежетал он и начал противно хихикать. – Гробовщик...? – Воскликнул Сиэль и это отдалось тупой болью в затылке. Сиэль коротко цыкнул на самого себя, за то, что не догадался. Конечно, кто же еще мог его на кладбище найти. И он еще называет себя Цепным Псом и грозой преступного мира. Позор! Заметив, что короткое цыканье Чудик принял на свой счет, коротко дернувшись и чуть опустив улыбку, он хотел резко отвернуться, чтобы, якобы задумчиво что-то рассматривать, как он делал всегда, но голова опять резко заныла, заставляя мысли бегать в жутком хаосе. Угораздило же так! Непроизвольный стон вырвался наружу и руки чуть дрогнули, чтобы обхватить многострадальную голову, но не посмели подняться. Гробовщик коротко засмеялся, получив холодный взгляд. – Я. Не стоит вам вообще вертеться. Я тут... – Он на секунду замялся и чуть согнулся, обхватывая живот поперек и закрывая когтистой рукой рот, в каком-то беззвучном приступе смеха. Сиэль дернул бровью в гневе. Что этому чудику не сидится?! Почему он вечно смеется, не пойми над чем! Все ему смешно, что ни скажи, все смешно! И вот сейчас, чего он загибается и дергает плечами, дергается так, что шляпа упала и укатилась к зеркалу. Когда все прошло, мужчина коротко выдохнул, блаженно присвистнув и наполовину скрылся за дверью. – ...поесть принес. Ах да, он же что-то говорил, до того как “засмеяться”... На кровать опустился поднос с тарелкой легкого супа, мягкого печенья и горячего чая. Он помог Сиэлю сесть, который даже не успел понять, когда он лег! Просунул правую руку под спину мальчика, а другой обхватил под коленками. Легко приподняв, Гробовщик мягко опустил его обратно, скрипнув кроватью и все еще придерживая спину, мужчина подложил подушку под спину и голову, чтобы не держать голову на весу. Мальчик не возмущался, зная, что сам будет выглядеть дураком, пытаясь сесть. Только даст повод посмеяться. – Вы такой беспомощный, Граф! – Захихикал Гробовщик, поднимая и отряхивая шляпу. Он поднял поднос и установил на коленях мальчика. – Вас покормить? – Совсем сбрендил!? Сам могу, не старик! И что ты нянчишься со мной, сам могу... – Вспыхнул Сиэль, на это откровенное издевательство. – Как Графу угодно будет. – Гробовщик присел в реверансе, чем только вызвал ярость в больших глазах. – Приятного аппетита. Хихикнув, он вышел из помещения и как только закрылась дверь, доля секунды и разразился дикий хохот. Сиэль протяжно простонал, все тело ломило, в животе вообще не понятно что, в горле ком и ощущение тошноты. Голова просто стала чем-то тяжелым и хотела словно оторваться и укатиться, как недавно слетела и укатилась шляпа Гробовщика. Мальчик чуть прикрыл глаза, задумываясь о том, что стоило не кричать на него, а поблагодарить. Как ни странно, но Сиэлю на миг показалось, что Гробовщик очистил его от грязи, от внешней и внутренней. Откинув все размышления, он слабо взял ложку в руку и зачерпнул горячего бульона. Граф помедлил, словно думая, “отравлено” или “не отравлено”. Но порешив, что ему все же надо поесть, приступил к еде. Было вкусно. Наевшись, к нему вернулась какая-то частица силы и верно клонило в сон. Стало теплее, после чая и мальчик сполз в лежачее положение, закрыл глаза и провалился в темный сон. Время от времени, мужчина заходил к Сиэлю, прикасался ко лбу и удовлетворительно хмыкал. Приходил он часто, но не больше, чем на минуту. И за эту минуту, Гробовщик умудрялся довести мальчика до чертей, отплясывающих жигу-дрыгу в омуте глаз. Но после того, как вечно ненормально-смеющееся чудо покидало комнату, становилось холоднее, а тишина натянуто звенела, словно она знала все невысказанные слова Графа, на хихиканье спасителя, мол: “Неблагодарный засранец, ноги целовать должен, а не убивать взглядом спасителя.” Так прошел день. Ночью, когда Сиэлю особенно не спалось, страх заволакивал его в свои оковы и везде мерещился чернокрылый дьявол, чьи когтистые лапы он вновь и вновь ощущал на своем теле. Свет в комнате не горел, наверное Гробовщик выключил его, когда граф заснул. Но теперь же, с диким воплем мальчик подскочил на кровати, отползая к углу, игнорируя боль и круги в глазах. Он чувствовал, что теряет сознание, но боролся с этим, ведь если снова закрыть глаза, то черная тварь вновь захочет прикоснуться к нему. Он видел, уже через пелену тумана и цветных узоров, как дверь выбивается и в комнату залетает темное пятно, уже не разобрать, темнота поглощает и его, только отблеск света в коридоре, который ловят серебряные волосы. Когтистые пальцы как-то грубо хватают его за руку и тянут на себя, Сиэль упирается, но сознание успевает отключиться до того, как теплая грудь принимает на себя обмякшее тело. Как руки поднимают и прижимают маленькое, безвольное тело, похожее на куклу, другой рукой расправляя смятые простыни и укладывая обратно, бережно накрывая. Зажигается лампа на письменном столе и дверь с тихим, недовольным скрипом прикрывается. Гробовщик приходит в соседнюю комнату. На лице играет усталость и плечи чуть сгорблены. Усталость за себя и за графа. Сейчас мальчишка совсем другой, такой, какой есть. Напуганный, беспомощный и страдающий. Он нашел его на кладбище, утром. Увидел в тумане очертание непонятного валуна, потом почувствовал витающий в воздухе запах крови. Наспех слез с повозки и направился по запаху. И каково было его удивление, когда он увидел юного графа, в грязи, с порванной одеждой и красными полосами на лице, разбитой головой, которая покоилась в небольшой лужице крови, которую не желала впитывать земля. Он наспех поднял его на руки и быстро привез в свою лавку, в подвал, в свою комнату. Быстро заправив чистое белье, он отнес тело в ванную и долго хлопотал над бледным лицом, думая, что он скоро умрет. От чего-то сердце билось чаще, в страхе пропуская удары и нагоняя пропущенное. Он не желал смерти этого мальчика. Над раной на голове пришлось похлопотать. Он потерял много крови и все нужно было делать осторожнее обычного, с живым, пока еще, человеком работает. Аккуратно промыв рану, чтобы она не загноилась, он начал зашивать. Впервые было до дрожи мерзкое ощущение, при виде такой простой и, казалось, не удивительной для Гробовщика раны. Он уложил того на мягкую кровать, отмечая, что кровать его не шикарна и немного успел устыдиться. Граф проспал два дня, на удивление быстро придя в себя, с такими ранами лежат неделями. На то же утро, когда он нашел мальчика, пришел его дворецкий. Озлобленный, убитый и похожий не на “необычного” дворецкого, а на демона. Глаза горели гневом, руки непонятно тряслись, словно чесались и жаждали крови, зубы были сжаты, а на губах играла горькая и устрашающая улыбка. Явно, что пришел дворецкий не за “покупками”. Тогда Себастьян и рассказал в нескольких словах, что произошло. Гробовщик сделал вид, что заинтересован таким поворотом событий, на самом деле, под двумя пальто стыло сердце от непонятного страха. Получается, мальчик убегал от демона, спасая ошметки души. И как теперь они будут соблюдать контракт, ведь один из них чуть не нарушил его. Чуть не нарушил в этот раз, а в следующий точно предаст! М-даа...дела! Они порешили, что Сиэль останется у Гробовщика, тот поможет ему встать на ноги. Было безумно лестно, от того, что демон располагает к тебе. Странный Себастьян совсем, другой какой-то. Подлости конечно, ему не занимать, да и других “достоинств” тоже, но что-то в нем было совсем другое, человечное, что ли? Гробовщик тихо хихикнул, это все ему напоминало его самого. Ведь не зря же он стал жить среди людей и заниматься ритуальными услугами! Но когда граф проснулся, нужно было его как-то подбодрить, успокоить, поговорить, но вместо этого он опять затеял свои шуточки. Это уже диагноз – шизофрения. Каждый Божий день, открыв глаза, он одевает свои длинные пальто, всякие бусы, шляпу, зачесывает челку на глаза, застегивает множество пряжек на высоких сапогах и уже тогда, он натягивает на себя эту маску сумасшедшего, которую не снимает до окончания работы. Может быть, он и мог бы нормально скидывать и одевать эту маску, но иногда приходилось работать без сна и отдыха не один день, тогда маска просто начинала въедаться в лицо и труднее было её оторвать. Работая опять ночью, напевая тихую мелодию, изредка сбиваясь с ритма, он услышал громкий вопль и, замерев на секунду от шока, кинулся в соседнюю комнату. Сомнений нет, кричал Сиэль, да и кому еще ЗДЕСЬ можно кричать? Влетев, Гробовщик увидел дикий ужас в глазах и вообще наполнявший темную комнату, и он сразу же догадался, что увидел во сне мальчик. Сердце защемило, когда дергающееся от каких-нибудь движений в его сторону тело, начало медленно падать. Как же он напуган, что теряет сознание от собственного страха. Ну и напортачил же Себастьян!