«Выжил, чертов негодяй!»

Готфрид спокойно подошел к обмякшему телу и, подняв, уложил обратно, намереваясь сменить бинты. Он мимолетно заглянул в лицо юноше, и вечно бледное лицо его преобразилось, стало чуточку живее. Гробовщик увидел, как измученное, уже такое взрослое от страданий лицо преобразилось в совсем молодое, словно истрепавшееся в страшную бурю одинокое деревце вновь зацвело, отходя от холодных, сухих ветров и беспощадного дождя, который затопил всю почву. Он чувствовал это растаявшее сердце, чувствовал на кончиках своих пальцев молодую кровь, такую горячую, что бросило в жар. Вскоре мужчина сменил повязку и накрыл молодого Господина теплым одеялом. Теперь его задачей было вытащить чертову демонскую душу из-за границы, ведь Себастьян по-прежнему был мертв. Он готов кое-чем пожертвовать…

Готфрид огляделся. Он видел мягкие рассветные лучи, что осторожно заглядывали в большое окно, которое отражало пикантную историю. Гробовщик чуть изменился в лице, опуская взгляд в пол и глупо улыбаясь, стараясь скрыть свои белые клыки. Он мимолетно увидел видение в этих больших прозрачных стеклах, такое прекрасное и трепетное, что сердце его слабо застучало быстрее. Юное тело, такое жаркое и трепетное, обнаженное, а за ним красивый мужчина желающий и… любящий? Седой жнец тихо хмыкнул, словно что-то осознал для себя и решительно направился прочь из чужого сна, из чужих грез и тайн.

Перед тем, как сделать то, что от него требуется, он направился в другое крыло большого поместья. Коридоры были пусты, всей прислуге было приказано сидеть в своих комнатах. Готфрид тогда мягко улыбнулся, холодно сверкая глазами и убивая своим взглядом, вежливо попросил сидеть в комнатах и без жгучей надобности не выходить. Мейлин нервно сглотнула, пряча чуть дрожащие руки, Бард нахмурился, зажег свою сигарету и затянулся, а после коротко, твердо, как солдат, кивнул. А прелестный садовник попытался осторожно заглянуть в густую зелень глаз, но когда Готфрид обратил на него свой взор, то Финни стушевался и спрятал руки за спину, отчего-то стараясь сдержать разочарованный вздох. «Дворецкий» тогда чуть нахмурился, но быстро спрятал лицо за некрасивой маской чудака. Тогда он и решил, что перед всем обязательно зайдет к своему садовнику. И сейчас, стараясь не перейти на бег, сдерживая себя всеми силами, он спешил в небольшую комнату в левом крыле поместья. Но когда он прошел широкую лестницу и почуял этот тонкий запах роз и весенней травы, то не сдержался и побежал. Его сердце взорвалось, ожило и застучало так быстро и больно, что он буквально чувствовал застывшую мертвую кровь, что с трудом шла по венам, карябая и разжигая огонь. Это больно, чертовски больно. Его грудь налилась кислородом, этот запах роз и травы проник в каждую его клеточку, и стало почти невыносимо. Полностью живой, но ненадолго, к величайшему сожалению…

Он затормозил перед дверью, пытаясь привести себя в порядок, но плюнул на это занятие и громко постучал в дверь. Финни быстро открыл ее, и глаза его испуганно заблестели. И что сейчас говорить, как действовать, ведь они уже попрощались! Готфрид ему уже отказал… Но юноша счастливо улыбнулся, беря его за руку и приглашая к себе. Фрайхайт чувствовал его полностью: запах, пульс, тепло рук и трепет, несущийся адреналин, желание и страх, его нежную юношескую любовь, его радость и отчаяние – все это сейчас захлестывало его полностью, и он был почти счастлив, как когда-то в далеком и уже несуществующем прошлом.

- Я рад, что Вы пришли, – тихо проговорил он со счастливой улыбкой. Гробовщик упал на колени, привлекая стройный стан к себе и утыкаясь в грудь садовника. – Я…

- Давай постоим так немного, – глухо пробормотал Готфрид. Размышляя о том, оттолкнут его сейчас или нет. Но Финни положил свои теплые, в мелких ссадинах от работы в саду, ладони на седовласую голову и начал медленно перебирать его длинные пряди волос. Это успокаивало и дарило чувство безмятежности, тепла и уюта. Сейчас для него ничего не существовало, только эти нежные руки, только этот запах и трепыхающееся в радостном волнении сердце. Сейчас он жил своей несуществующей жизнью. Сейчас его знание о мире, его представления и память – все стерлось, а рамки мира сошлись на этих нежных, чуть неловких руках. Он должен завершить свое дело, и когда он это сделает, то для него перестанут существовать открывшиеся радости жизни. В прочем, если бы ему выпал второй шанс, то он не раздумывая принял бы то же самое решение. Это важнее.

Готфрид погладил большим пальцем выступающие позвонки и сильнее сжал в объятьях юношу. Ему пора, он должен приготовить все до заката.

- Полагаю, тебе бесполезно говорить, чтобы ты меня забыл, – с приятной тоскливой улыбкой проговорил «дворецкий».

- Вы совершенно правы, – ответная нежность в голосе. Готфрид поднимает голову и юноша, краснея, берет его лицо в руки и с жаром приникает к чуть теплым губам. Мужчина улыбается сквозь неясную туманящую дымку грез и притягивает желанного юношу к себе, целуя глубоко и ненасытно. Вскоре они отрываются друг от друга, и седовласый резво вскочив с колен, быстро уходит, почти сбегает, ведь если он проведет еще в этой комнате несколько секунд, то останется там навсегда, завороженно наблюдая за тем, как юноша будет предлагать себя и свое сердце. И тогда он вряд ли откажет…

Он направляется в комнату, где до сих пор умирает черный дворецкий. Там по прежнему сидят Уилл и Грелль, они затопили своим хмурым скорбным молчанием эту страшную комнату и Готфрид с сожалением думает, что в это просторное помещение, которое было красиво и уютно обставлено, больше никто и никогда не зайдет.

Гробовщик достает свою косу, которая леденит воздух своим холодным и опасным блеском. Опасное оружие в руках беспощадного и хладнокровного убийцы в прошлом, и Легендарного Жнеца в настоящем. Уилл встает на ноги, готовый выполнять задание, он бы склонил в знак уважения голову, но это было бы явно лишним, Гробовщик все равно бы не оценил такой жест. Грелль притих, не решаясь шелохнуться. Он боялся Легендарного; боялся его жгучего взгляда, который не сулил ничего хорошего даже другу, боялся его высоко поднятой головы, которая чуть склонялась на бок, когда он злился, и, в конце концов, боялся его оружия – длинной косы, с бледным скелетом, который растянул свою мертвую улыбку, желая ощутить на своем черепе кровь, длинное лезвие, острое и беспощадно холодное, оно будет тебя преследовать до тех пор, пока не рассечет и не вырвет свой трофей – душу! Да, Грелль его боялся.

- Уилл, – низким тихим голосом начал Гробовщик, и диспетчер вытянулся по струнке, – сотри душу Себастьяна из списка. Грелль, выведи отсюда прислугу.

Сатклифф коротко кивнул и исчез.

- Но, Вы же знаете, что я не могу ее просто вычеркнуть…тем более душу дьявола! – неловко произнес жнец, нервно поправляя очки. Седовласый жнец косо посмотрел ему в глаза, и его лицо поймало такой ракурс, что шрамы его будто бы стали кровоточить, а тени омрачили его лицо, но Уильям моргнул, и наваждение пропало, Гробовщик по-прежнему смотрел на него усталым колючим взглядом, а между его седых бровей пролегла глубокая складка. – Ну..кхм, но ее можно заменить другой душой, что-то вроде подмены… Но где мы найдем такую грязную и обремененную душу?!

Гробовщик тихо хмыкнул

- Впиши туда Готфрид Фрайхайт, – проговорил седовласый.

- Простите, но вы обрекаете на смерть совершенно другого человека! Вы просто наугад сказали имя? – бровь темноволосого жнеца дернулся в молчаливом раздражении.

- Нет, – ровно произнес Легендарный.

- Тогда кем он должен быть, чтобы поравняться скверной с демоном? – презрительно пробубнил Уилл, открывая книгу и начиная вписывать названное имя, он даже и не думал, что ему могут ответить…

- Мной, – низко огласил Жнец, и Спирс вскинул встревоженный взгляд на старшего жнеца. Его сердце поразила ледяная угроза, что расходилась от колючего стального взгляда, он буквально ощущал на себе море горячей крови, что осквернила душа этого неизвестного Готфрида Фрайхайта. – Дописывай имя, Уилл, солнце садится.