Мужчина нажимал на кнопку, как сумасшедший, и кричал:

– Алло, алло! Алло!

– Нэ кричи, – сказал старший азербайджанец. – Бэз тэбя тошно… Чэго кричишь?

И он произнёс несколько слов на своём языке. Видимо, эти слова обозначали, что чувствует человек, их произносящий.

– Да! – ответил по-русски его младший брат.

– Да, ситуация… – Бывший военный, пожалуй, мог оценить создавшееся положение адекватнее всех. – Нас завалило, это факт. Но мы пока живы, и это тоже факт. Надо бы на разведку сходить. Но с мобильным этим светом далеко не уйдёшь. И с зажигалкой тоже. Факел, что ли, сделать? Но факел много кислорода жрёт.

Был бы хоть фонарик…

– Да кто сейчас носит с собой фонарики! – сказал доктор.

– Двери-то открыть можно? – Бывший военный подошёл к дверям.

С ним вместе подошёл и тёщин зять. Вдвоём они попытались открыть двери вагона. Двери поддались им после небольшого усилия. Пневматическая система тоже оказалась повреждённой. Но выходить в кромешную тьму…

– Эх, был бы фонарик! – снова воскликнул бывший военный.

На этот раз в дальнем углу вагона заскрипело, закашляло и раздался голос бомжа:

– А кому нужен фонарик? Только он не светит…

Волна запаха возвестила о том, что бомж приблизился к общей компании.

В руке у бомжа был фонарик. Маленький такой, видавший виды фонарик.

– Батарейки! – хлопнул себя по лбу бывший военный. – Я же батарейки купил! Посвети! Подходят! Слава Богу, подходят!

Азербайджанец придвинул к нему телефон.

Вот уж действительно, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь.

«Батарейки-то я купил, – подумал бывший военный, – а вот где сейчас их продавец…».

Бывший военный вставил батарейки в фонарик. И свет его, брызнувший лучом по стенам вагона, показался всем искрой надежды.

Но бывший военный выключил свет почти сразу.

– Экономить будем, – объявил он. – Кто на разведку со мной?

– Я! – вызвался тёщин зять.

– Я! – поддержал старший азербайджанец.

Младший пытался сказать ему что-то на родном языке, но старший одёрнул его и повторил:

– Я пойду.

– В армии служил? – спросил азербайджанца бывший военный.

– Так точно, – ответил тот. – В танковом полку. Ещё в СССР. Дембель девяносто один.

– И кому оно всё мешало? – вздохнул бывший военный.

Ему никто не ответил.

Понятно, что он имел в виду, этот бывший военный.

– Надо бы ещё одного человека, – сказал он. – По двое пойдём, в разных направлениях. А, мужики?

– Я пойду, – отозвался доктор.

– Да нет, ты тут сиди. Вон у тебя ещё одна… не оклемалась. Что, больше никто не желает?

– Ну… ну ладно, давайте я. – Это откликнулся мужчина из немолодой пары.

– Нет! Нет! – Женщина вцепилась в него обеими руками. – Не пущу! Нет! Я умру без тебя! Нет!

– Сиди уж! – остановил её бывший военный. – И вообще, давайте без истерик. Пошли, что ли? – Он тронул за плечо парня в синей кепке, на которого успел налюбоваться по дороге.

Парень молчал.

– Пошли, что ли? Или кишка тонка? – снова тряхнул парня бывший военный.

В ответ парень как-то странно изогнулся, накренился и вскочил с лавки. Потом он побежал вглубь вагона, туда, где лежала на лавке женщина в берете, и начал делать такие движения, как будто сейчас его начнёт рвать.

– Отстань от меня, – прорычал парень, когда его немного отпустило. – Ты что, дурак, не видишь, что кумарит меня? Э-э-э! А-а-а! Отстаньте все! Отстаньте от меня все!

Парень упал на лавку, напротив лежащей женщины, и забился, заколотил руками и ногами.

– Что это с ним? – не поняла женщина в платке.

– Ломает его, – пояснила девушка из целующейся парочки. – Наркоман он, вы что, не видите?

– А почему мы должны это видеть? – спросила Лида.

– Так надо быть слепым, чтобы не видеть.

– У нас опыта нет… в таких делах, – сказал бывший военный.

– Да, батя, вы больше по алкоголизму…

– Не умничал бы ты!

– А-а-а! – продолжал выть и корчиться наркоман.

Слушать его вой было невыносимо.

– Этого ещё не хватало! – возмутился солидный мужчина. «Почему я не вышел на предыдущей остановке? Почему я вообще сел в это метро? Зачем я польстился на эту… на эту Нину Сергеевну, чёрт её принёс в нашу контору!» – Солидный мужчина аж кипел внутри от бессмыслицы и нелепости всего происходящего.

Самым главным из его чувств было пока ещё не чувство надвигающейся смертельной опасности. В нём бушевало и не находило выхода оскорблённое самолюбие.

Он, такой умный, такой важный и значительный человек, преуспевающий адвокат, – и оказался заперт здесь, в этом нелепом вагоне! С этими нелепыми людьми… людишками… бомжами, наркоманами. Как, почему?

– Эту мразь, – произнёс солидный мужчина, – этих наркоманов, за сто первый километр надо вывозить.

А что ещё он мог сказать?!

– Очень уж ты крут, дядя, – усмехнулся парень из целующейся парочки. – Сам небось травку покуриваешь?

– Как вы можете?! Это вы дошли уже неизвестно до чего! Как вы можете?!

– Как можем, так и курим. Смотри, дядя, как бы нас всех отсюда не вывезли, то есть не вынесли бы ногами вперёд. И никто не спросит, наркоман ты или нет.

Адвокат хотел было что-то сказать и даже набрал в лёгкие воздуха. Но передумал и просто стукнул кулаком по стенке вагона.

– Ой лышенько! Ой лышенько… – продолжала тихонько причитать тёща. – Ой не дойихала до дому, не дойихала…

– Мамо, да помолчите хоть вы!

– Ой лышенько, доню, лышенько…

– А-а-а! – взвыл парень.

Плакала в голос Лида. Плакала с подвываниями женщина из немолодой пары. В общем, вой стоял. Стон и вой.

– Доктор! Вы можете сделать с ним что-нибудь? – спросила женщина в платке. – Невозможно же слушать, как он вопит! Ему же помощь нужна!

– Я просто доктор, детский врач, между прочим. Хоть и хирург, – ответил ей доктор. – Я не передвижная аптека, и я не вожу с собой морфин.

Парень, продолжая кричать, стучал руками и ногами по лавке и по полу.

– Посвети-ка мне, – обратился к бывшему военному тёщин зять. – Я его сейчас вылечу.

В ярком луче фонарика тёщин зять подошёл к парню в синей кепке. Кепка, кстати, давно уже упала с его головы. Под кепкой были длинные бесформенные космы.

Тёщин зять развернул парня одним движением, с левой руки, а вторым движением, уже справа, молниеносно опрокинул парня снова на лавку.

Парень охнул и схватился за челюсть.

– Будешь выть – получишь ещё, – довольно спокойно произнёс тёщин зять. – Гаси свет.

Наркоман и вправду притих. И все притихли. А зять вернулся на своё место, потирая правый кулак левой рукой.

– А ты-то сам, – спросил тёщиного зятя бывший военный, – ты-то сам служил? Где служил?

– Служил, служил. Не видишь, что ли? ВДВ.

– Видно.

– Я таких… – ещё не отошёл тёщин зять. – Видел я таких. – Да Бог с ним. – Кстати… – тёщин зять посмотрел в сторону нищего. – Ты извини… я тебя спросить хотел… Тебя где? Где ранило? В каком году тебя там, в Чечне? Может, мы где-то рядом были? А, братан?

– Я… я…

– Так кто четвёртым будэт? – перебил нищего азербайджанец. – Идты пора. Потом расскажешь.

– Ладно, братан. Потом так потом. И правда надо идти.

Раньше пойдём – раньше выберемся отсюда.

– Не факт, не факт, – покачал головой доктор.

– Не каркай, доктор, – отозвался бывший военный.

– Ну… давайте я, – выдвинулся ничем не примечательный, слегка помятый и небритый мужик. – Только не спрашивайте меня, где я служил и кому.

– Твоё дело, – согласился бывший военный. – Со мной пойдёшь. Можешь называть меня Николаем Васильевичем.

– Очень приятно, гражданин начальник.

– Очень или не очень… А тебя как звать-величать?

– Саша. Да, просто Саша. Разницы ведь никакой нет, как меня зовут.

Бывший военный, то есть Николай Васильевич, только хмыкнул.