И придвинул мой безупречный медицинский профиль, который я успела сделать за пять дней.

– Можно без «Пална», – сказала я. – И даже лучше.

– Я тоже так думаю.

Он посмотрел на меня. Лицо его было энергичным и собранным.

– Итак, Анастасия, вы решили, что хотите у нас работать.

– Решила, – я усмехнулась. – Правда до сих пор понятия не имею о самой работе.

– Оксана вам не прояснила?.. Ах да, правильно, я же ей на этот раз давал такое указание… Мы – центр планирования семьи. Это…

– Можете не объяснять, – перебила я, сразу давая понять, что перед чистеньким доктором сидит не торговка с вещевого рынка. – Я знаю много слов. Я бывший инженер. Ну то есть я просто инженер, а бывшая…

Запутавшись в словах, я махнула рукой.

– Похвально, похвально. У нас тут почти все с высшим образованием. С образованными людьми, понимаете ли, легче работать.

Доктор посмотрел с тонкой улыбкой, и я сразу поняла, что он раскусил мои тайные мысли.

– Значит, вы понимаете, что центр планирования семьи – это просто станция искусственного осеменения женщин. Донорство спермы и все прочее.

– Конечно, – я кивнула.

Но не спросила, какое место в процессе могу занимать я, поскольку решила больше слушать и меньше говорить.

– Искусственное зачатие вещь давно известная. Можно сказать, вековой давности. Только в наше время эффективность его сильно понизилась.

– Доноров не хватает? – все-таки не удержалась.

– И это тоже есть. Генотип испорчен, трудно найти хорошего донора. Но не это главная проблема. Человек, видимо, вымирает как биологический вид… впрочем, не будем распространяться на эту тему. Скажу только: сейчас женщины беременеют с гораздо большими трудностями, чем, скажем, сто лет назад. Даже естественным путем.

Я слушала молча.

– Вы представляете, как происходит осеменение донорской спермой?

– Ну… теоретически.

– Сперма используется точно так же, как донорская кровь. Мужчина извергает ее путем мастурбации, ее помещают в хранилище – особые условия, низкая температура… ну не важны тонкости. А когда наступает момент, вынимают ампулу и вводят пациентке специальным шприцом. И все.

– И все, – невольно повторила я.

– Ну да. Если женщина приходит не на бегу, а наблюдалась несколько месяцев и у нее точно установлен срок овуляции, то беременность наступает стопроцентно. Вот так просто было.

– Было? А сейчас?

– А сейчас возникают проблемы на ровном месте. Человечество утрачивает способность к размножению. Приходится прибегать ко все более радикальным мерам. Одна из школ извлекает из матки яйцеклетку, осеменяет ее in vitro, потом время внедряет обратно. Довольно сложная операция…

Доктор заговорил, употребляя термины, и хотя в целом я кое-что понимала, голова уже плыла от ожидания и слушала я вполуха. А Шанин пересказывал теорию какого-то профессора о человеческом факторе, который может улучшить результат, еще о каких-то опытах, проводившихся то ли недавно в Англии, то ли в Германии еще при немца…

Очнулась я, когда доктор продиктовал, постучав авторучкой по столу:

– …Нашей школой найдено новое решение проблемы.

– Надо же, – я откликнулась так, словно слушала внимательно. – И… какое?

– Оплодотворение свежей спермой, полученной в процессе нормального полового акта.

– Донора с… пациенткой, – догадалась я, гордясь пониманием медицины.

– Ни в коем случае! – доктор даже всплеснул руками. – Между донором и реципиенткой исключен любой контакт. Ради гарантии от осложнений в будущем, не вам объяснять, какая в России демография. Если раньше показывали портреты доноров, то сейчас даже этого не делается. Ведется компьютерный подбор по принципу фоторобота. К тому же половой акт может породить психологический ответ со стороны самого донора, один черт знает, что ему придет в голову. Да и наконец – даже при очень большом желании иметь ребенка лишь малый процент женщин согласится на то, чтобы их за довольно большие деньги, извините, трахнул незнакомый мужик.

– Но как тогда…

–…Вставляется одно звено. Приемщица семени. Вот эту должность я вам и предлагаю.

– А куда его принимать? – невольно спросила я.

– Туда, куда положено. Во влагалище.

– В… мое? – уточнила я.

– Умница, Анастасия. В десятку, – доктор усмехнулся. – В ваше драгоценное и – судя по анализам – прямо-таки ангельское влагалище.

– А… – я была ошарашена, но меня увлекла логика понять все до конца. – Но если я… в свое, то как потом… Отсасывают клизмой?

– Можно без клизмы. Специальным вакуумным отсосом экстрагировать, разделить на центрифуге и осадить. Проблема в несовместимости микрофлор. И до этого наша школа еще не дошла. Донор работает в презервативе. Содержимое обрабатывается и буквально горячим вводится реципиентке. Конечно, это не то, что живой акт, но пока это – наш предел.

Я слушала внимательно. Оксана не ошибалась в предчувствиях насчет того, что работа мне понравится. Нравиться она мне еще не могла, но сама перспектива вызывала интерес. Он, конечно, не казался здоровым… но что, связанное с природным делом, могло похвастаться здоровьем интересов?

– Мы работаем по такой методике третий год. Ясное дело, сдать сперму путем полового акта – не то же самое, что мастурбировать на порножурнал. Среди доноров много женатых, они могут как угодно маскироваться. Все позволяется, потому что результат налицо. Вы видели фотографии в коридоре?

Я кивнула.

– Это наши результаты. Причем не все. Некоторое ни в какую не соглашаются ни пузо свое фотографировать, ни принести карточки детей…

Доктор помолчал.

– Но я вижу, вас такая перспектива не вдохновляет. Или у вас… легкий шок от цинизма?

– Скорее второе, – покраснев ответила я. – Я понимаю так, что меня будет иметь донор…

– Не иметь, а совершать с вами половой акт по производственной необходимости, – поправил доктор. – Они ходят не в бордель отдыхать, а трудиться на ниве искусственного осеменения. Поймете разницу, если будете работать.

– «Работать», – я засмеялась.

В моем прежнем понимании слова «иметь» – то есть «трахать» – и «работать» могли соседствовать лишь при описании проститутки. Но тут, похоже, имелась научная организация.

– Работать, – повторил Шанин. – В трудовой, учитывая ваше инженерное прошлое, запишем так: «Инженер по приемке готовой продукции». Пойдет?

– Пойдет, – сказала я так, будто уже на все отважилась.

Хотя до конца еще не решила. Не потому что испугалась. Просто слишком уж внезапным было предложение подставлять себя кому ни попадя. Ну не кому ни попадя, но все равно… Заниматься сексом в качестве работы.

– Вопросы? – продолжал доктор.

– А сколько вообще этих приемщиц? – спросила я. – Если не секрет.

– Три. Было три, осталось две, потому что одна… уехала в другой город. Поэтому мы и ищем… искали кандидатуру.

– А доноров?

– Ожидал такого вопроса, – доктор кивнул. – Доноры обладают текучестью.

– А почему?

– Потом поймете. В общем, они меняются, но по штату мне разрешено иметь тридцать единиц. И на каждые десять держать одну приемщицу. Больше не получается: отчисления на бонус фиксированы, работать станет невыгодно.

– Так значит, меня…– пробормотала я, чувствуя одновременно и жар и холод и томление и даже не спросив, какой бонус имеется в данном случае. – Будут именно трахать десять разных мужиков?

– Нет, не десять, – усмехнулся доктор. – А по сути все тридцать имеющихся на данный период.

Я ошарашенно молчала.

– Объясняю. Оптимальный срок созревания спермы в мужском организме составляет пять суток. Донор пять дней воздерживается, каждый шестой приходит сдавать продукт.

– Но…

– Повторяю: каждый, независимо от наличия реципиенток, ждущих осеменения. Донор – тяжелая высокооплачиваемая работа. Помимо своего метода, мы регулярно консервируем сперму и продаем в банки других центров и даже других городов, где работают по старинке. Сюда каждый день является в среднем шесть доноров. Сегодня одни шесть, завтра другие шесть. Рано или поздно вас оприходует каждый.