Приободрившись, Данила встал и сделал шаг по направлению к спальне. И тут погас свет. Везде, даже фонарь за окном перестал гореть. Данила, чертыхнувшись, сделал несколько неуверенных шагов… И полетел носом вниз, споткнувшись обо что-то мягкое и теплое!

- Ети ее мать! Рамзес!!! Пошел на место, дрянь такая!!! – заорал Данила в ответ на глухой всхлип отскочившего Рамзеса.

После ухода Юльки даже собака совсем распоясалась и спала прямо на светло-бежевом ковре. Отпустив еще несколько угроз Рамзесу, Данила вдруг замолчал, заткнувшись на полуслове.

Из угла послышался тихий смешок. Данила замер, не дыша, сердце его отчаянно забухало. Смешок повторился, это было совершенно точно! Холодный пот окатил его с ног до головы, в голове образовалась звенящая пустота.

- Да полно тебе, Лис, видишь, человек сомлел совсем! – Раздался вдруг густой бас со стороны кухни. – Все бы тебе потешаться! Давай, включи-ка аварийное освещение, пока наш друг в обморок не грохнулся!

Яркий луч ударил ему в лицо и Данила зажмурился.

- Водорезов Даниил Алексеевич. Двадцать семь лет, образование высшее, доктор медицинских наук, холост. Работает психиатром в МУЗ номер три. Автор ряда научных статей и докладов по проблемам детской психиатрии. Подающий надежды писатель-фантаст. Однако, замечен в упаднеческих настроениях, нигилизме и фатализме. Критиковал министерство здравоохранения на сайте «ввв психодок собака точка нет», злоупотребляет алкоголем по праздникам, – голос показался Даниле противным, а тон язвительно-ядовитым.

Прикрываясь рукой от бившего в лицо света, он изо всех сил пытался разглядеть говорящего. Мысли лихорадочно скакали. «Воры, фэсбешники, прикалывается кто-то…». Нет не то, не то. Противный голос продолжал:

- И сейчас мы наблюдаем конечный итог преступной карьеры гражданина Водорезова! Находясь в клубе «Мучачос», расположенном по улице Космонавтов двадцать четыре, он вместе со своим соучастником Артемием Пламенем, известным, так же, как Темень вступил в контакт с гражданином Мексики Диего-Антонио Манчаресом. Не гнушаясь присутствием первых лиц города, преступная троица, находясь в наркотическом опьянении, учинили дебош, следствием которого явилось порча имущества, принадлежащего ООО «Элит-клуб», нанесение тяжких телесных повреждений кактусу вида Агава Американика…

- Лис, агава – не кактус! – прогудело прямо над Данилиным ухом, и он испуганно шарахнулся в сторону. – Кончай ломать комедию!

Свет отвернулся, и Данила снова обрел зрение.

В его любимом кресле сидел тощий субъект, его ноги, обутые в не слишком чистые «казаки» покоились прямо на хрупком журнальном столике. Мощный армейский фонарь, что стоял рядом с креслом, теперь смотрел в потолок. На диване рассаживалось огромное тело, килограмм этак на сто двадцать. Причем, форма его походила на работы ранних кубистов. Все части этого тела показались Даниле грубо отесанными гранитными блоками. – Кто вы такие? – выдавил из себя Данька.

Он хотел, чтобы его голос звучал возмущенно и повелительно, но, стоя в одних трусах перед проникшими к тебе посреди ночи незнакомцами, довольно трудно изображать хозяина положения. В горле у Даньки пересохло, и голос сорвался на истерический всхлип.

- Мы – соратники великого Че! – гордо заявил ему тощий. – Но пасаран! – он вскинул сжатый кулак.

- Лискин, фу! – болезненно поморщился квадратный. – Не переживай, хозяин, не обидим. Особый отдел ФСБ, – он выудил из кармана «корочку». – На, изучай!

Данька опасливо взял протянутый ему документ, раскрыл его и сделал глубокомысленный вид. Книжица прыгала у него в руках, строчки сливались, а мысли смятенно роились.

Голова гудела, подобно растревоженному улью. Так ничего и не вычитав, он закрыл «корку» и протянул ее обратно.

- Как вы сюда вошли? И что вам от меня нужно? И могу я, наконец, одеться?!! – залпом выпалил он, чувствуя себя крайне неловко.

- Конечно, конечно! – прогудел «гранитный» с радушием в голосе. – Одевайся, мы никуда не торопимся.

- Дорогой дли-и-иною, да ночкой те-е-емною! – пропел тощий. – А в конце – казенный дом! – добавил он доверительно.

Данька шарахнулся в спальню.

На глаза ему попалась пустая телефонная база, и он тоскливо стрельнул глазами в трубку, лежащую рядом со «статуей Командора».

Однако он тут же вспомнил, что телефон все равно не работает. Почему-то эта мысль доставила ему мазохистское удовольствие. Он демонстративно закрыл дверь и начал копаться в шкафу. На ум ему приходили весьма разнообразные идеи по поводу ночных гостей. Пожалуй, самая разумная из них была: открыть окно и постучать в окно соседу – дяде Володе Спасскому, известному скандалисту. Но, она практически сразу была Данькой отринута – не-то из трусости, не-то, напротив, из-за неумеренной отваги. Разбираться было некогда. Довольствуясь скудным отблеском, пробивавшимся из-под двери, Данила натянул джинсы и рубашку. Долго ползал под кроватью, нащупывая носки. Нашел, натянул и застыл на краю разобранной кровати, так ничего и не придумав.

В голову неотвязно лезла одна мысль: почему Рамзес никак не отреагировал на пришельцев? Данька даже подумал было о сложной истинной галлюцинации, как последствии применения мескалина. Он быстро проверил несколько симптомов и убедился, что предположение его в корне неверно. Правда, особой радости это ему не доставило: галлюцинации казались ему чем-то более милым и привычным, чем парочка реальных незнакомцев, захвативших его зал. Подумал тоскливо: «Вот был бы пистолет…», вздохнул и поднялся.

Отворив дверь, он увидел, что тощий освободил-таки, его кресло, и нагло копается теперь на полке с дисками. Данька начал злиться, страх немного отпустил.

Одевшись, он почувствовал себя бодрее, защищеннее. Оскорбленно задрав подбородок, Данила прошелся по залу и уселся в свое кресло. Сделав над собой усилие, он разложил руки по подлокотникам и широко расставил ноги. Таким образом, он принял «открытую» позу, символизирующую уверенность и силу духа. Тощий остро глянул на него и противно хихикнул, продолжая рыться в дисках.

- Я жду объяснений! – потребовал Данила, окрепшим голосом.

Лискин хихикнул еще противнее.

«Квадратный», которого по документу звали Давыдов Илья Иванович, 1968 года рождения, поглядел ему в спину тяжким свинцовым взглядом. Даниле показалось, что тощему не миновать приватной беседы. От этого он почувствовал себя еще увереннее и смог, наконец, рассмотреть внешность пришельцев. Скользя взглядом по грубым чертам Давыдова, Данька отметил хорошо очерченный твердый рот с выраженными носогубными складками и выступающие вперед надбровные дуги.

Глаза «Гранита», как окрестил про себя Данила квадратного, прятались в глубоких глазницах. Правую бровь рассекал шрам, идущий косо вверх, перечеркивая две горизонтальные складки. Нос Ильи был сломан в переносице и не далеко ушел от классической боксерской «смятки». Квадратная челюсть тоже носила следы битв: контуры подбородка и скул были неровными, местами оплывшими от неоднократных повреждений. Сразу за ушами начинались мощные шейные мышцы, покрытые скорее красно-бурой бычьей шкурой, нежели человеческой кожей. Седоватые, «перец с солью» волосы были аккуратно подстрижены и незатейливо зачесаны набок: видимо, прическа не доставляла Илье особых хлопот. Серый свитер грубой «ручной» вязки выглядел достаточно дорогим, равно как и ладные полуспортивные ботинки, виднеющиеся из-под мягких вельветовых штанов. Одежда казалась довольно новой, но уже осевшей по фигуре, из чего Данила заключил, что специально для него никто не наряжался.

Водорезов снова переключился на лицо Ильи и отметил, что вся эта неповоротливость и статичность весьма обманчива: «Гранит» был подобен медведю – зверю непредсказуемому и опасному. Глаза Ильи были похожи на двух куниц, что мгновенно высовываются из темного дупла, хватают зазевавшуюся белку и так же молниеносно исчезают. Такой же, «схватывающий», быстрый взгляд был у Ильи Давыдова.

Осмотр этот занял у Данилы всего несколько секунд, и делать серьезные выводы он не стал. Достаточно было, что «Гранит» не вызывал у него особой антипатии, чего нельзя было сказать о его компаньоне.