====== Часть 1 ======

Шестнадцатое января. Переполненный троллейбус.

И зачем я только в него залезла!? Надо было, как обычно, на шестидесятой! Тетка в собачьей длиннополой шубе.

Шуба воняет мертвой собакой, тетка смердит духами.

И почему они так любят этот приторный, душный аромат? Бабка с рюкзаком прямо передо мной. Вот сейчас она поставит свой баул, отклячит зад и начнет копаться в необъятном рюкзачном чреве. Так и есть! Бабкин широкий афедрон притискивает меня к тетке в шубе, умопомрачительная смесь тропических фруктов, пряностей с «волнующей» нотой падали, порождает в моей голове яркое видение тропического болота. В зеленовато-бурой жиже плавают алые лепестки увядшей орхидеи, порхают крупные переливчатые бабочки. Среди лепестков из трясины торчит рука дохлой обезьяны, по скрюченным пальцам лениво передвигается толстая золотая муха… Из глубины болота поднимаются крупные пузыри. Когда они лопаются, влажный воздух наполняется тяжелым ароматом тления – вот этими миазмами и душатся тетки в волосатых шубах… Меня начинает мутить…

- Центральный рынок! – рычит динамик над моей головой.

Толпа качнулась мимо меня, люди начали протискиваться на выход. Дядька, в шапке «пирожком», безбожно дерет мои колготки своим чемоданом, мне засаживают локтем в селезенку. Я закрываю глаза, моя душа безмолвно кричит.

Чуть посвежело. Большая часть народа вышла, втягиваясь в ворота вещевого рынка. Суббота – время тратить деньги. Мне удалось отодвинуться от «тропической» шубы, и я забилась в уголок на задней площадке. Последнее сидение оккупировала влюбленная парочка. В промежутках между лобзаниями они мило воркуют. Матом. Мне противно. Я отворачиваюсь и слепо гляжу на запотевшие двери.

- Академическая! – хрипит водитель.

Двери растворяются, впуская волну свежего воздуха, за которой следует ощущение высоты и кружения, а потом появляется Он.

Боже правый! Где же твой «Ягуар»?!! В таком пальто не ездят в троллейбусах – это противоестественно!

Твои очки в золотой оправе, твои седые перья, словно из японского «аниме», твой стильный галстук с крупным узлом, твоя повадка короля, вышедшего в народ!

Все в тебе кричит: “Я не отсюда!” Я смотрю на него сквозь залапанное стекло террариума.

Я там, куда вам никогда не вырваться!».

Он приносит запах моря, запах неба, притаившийся в складках дорогого кашемира. Так, наверное, пахнет Свобода. Даже парочка на заднем сиденье затыкается, цепенея с полуоткрытыми ртами.

Его очки запотели.

Он плавным жестом снимает их и достает из кармана белоснежный платок. Прядь седых волос падает на его глаза, пока он протирает тонкие стекла. Он аккуратно складывает ткань и поднимает взгляд на меня. Это был выстрел «в упор». Я пошатнулась, и руки мои внезапно ослабели, сумка рухнула на пол. Парочка завозилась и захихикала. Мне все равно, потому что я – в шоке! На меня смотрит зеркальное отражение! Это МОИ глаза!!! Долгую секунду он смотрит внутрь меня. Затем его зрачки соскользнули вниз и белые пряди занавесили их – словно кисея упала на окна. Он наклонился и поднял мою сумку. Темно-серый кашемир скользнул по грязному месиву на полу, но он этого даже не заметил.

- Прошу вас, – сказал он мне и вложил сумку в мои руки.

Его голос отозвался в глубине моего «Я», заставив меня вздрогнуть и судорожно вцепиться в ручки сумки.

- Центр парка! – захрипело над головой.

Моя остановка. Все еще глядя на меня, он посторонился.

Я, словно во сне, прошла к двери и взялась за поручни. Он стоял в нерешительности. Двери раскрылись, и я, уже спускаясь, еще раз взглянула в его глаза. Он вдруг двинулся за мной, поддержав меня под локоть. Мы оказались на остановке друг против друга. Я смутилась, не понимая, что это происходит?

- Извините, может, я слишком навязчив, но… – он достал визитницу из внутреннего кармана. – Вот, пожалуйста, мне показалось, что Вам это может пригодиться…

Он улыбнулся, вложив карточку в мои руки.

- Почему-то мне кажется, что мы еще встретимся! До свидания!

Он развернулся и зашагал по улице в ту сторону, откуда мы только что приехали.

- До свиданья… – прошептала я, глядя ему вслед.

Арисов Ренат Константинович.

Член-корреспондент РАМН РФ. Генеральный директор ОАО «Море Спокойствия». Цент психологической реабилитации. Часы приема. Контактные телефоны. Как странно, он совсем не похож на татарина… Зато я, видимо, похожа на депрессивную дуру! Я, со злостью, впихнула карточку в карман и бодро зашагала по направлению к офису.

====== Часть 2 ======

«Чирик-чирик-чирик!» – забавный звучок для сотика! Это звонит моя Вика. Здорово, но так некстати.

- Маша! – шумлю я. – Сотовый в кармане! Да, в правом! Да, брюк же!

Руки наготове, перчатки уже обработаны. Машка, улыбаясь под своей маской так, что глаза совсем тонут в загнутых ресничках, извлекает мобилу, приставляя ее к моему уху.

- Да, Вика! Да что случилось, зай? Вот сволочь! Да, да, да, – Вика чуть не плачет в трубку. – Нет, котенок, я сейчас – ну никак, я на операции. Я помылся уже, малыш! Вика, постой! Вика, ну хочешь, я набью ему морду сегодня вечером? Да, Вика! Ну хорошо, ну сходи, конечно, если тебе это поможет. Да, считаю надо, да, верю. Да хорошо, часов в восемь. Да, я подъеду, пока!

Машка кладет трубку обратно, мимолетно, словно невзначай, касаясь меня своим третьим размером.

- Что-то случилось? – спрашивает она, мигом улавливая перемену в моем настроении.

- Да к Вике на замерах заказчик приставал. Довел ее до слез, сволота, да еще начальнику позвонил, сказал, что она грубила и он снимает заказ…

- Козел, – утвердительно кивает Маша, открывая кран. – По рогам таких надо…

- Артем, все готово!

Это было тяжело.

Остановка сердца на столе. Руки дрожат. Внутри все словно стянуло. Сашка – анестезиолог звенит ложкой в стакане, разводя свой «Карте Нуар». Сизый дымок стелется под потолком, втягиваясь в вентиляционный люк.

- Да ладно, Тёмка, расслабься. Мы же его завели, все путем. Я схожу попозже, проверю. Слушай, ты куда поедешь, на «Семерку»? А то мне в «Техникс» заскочить надо, у тещи «аменины».

Я слушаю Сашкину трепотню и смотрю, как извивается дым в луче света. Да, Вика! Мне же надо к ней вечером. Так, поехали, душ, час на сон – и все пройдет! Вика, моя чудесная таинственная девочка! Я тебя люблю! И я женюсь на тебе, только ты этого пока не знаешь!

Машина завелась с третьей попытки. Это еще неплохо, учитывая почтенный возраст моей лошадки.

Сашка не умолкал ни на секунду, излагая все подробности строительства бани на семейной фазенде.

Я удивился, что это на него накатило? Вообще-то, Сашок не из болтливых. Я покосился на него. Здоровенный же он детина, наш Саня – анестезиолог!

Иногда я составлял ему компанию, и мы вместе тягали железки в фитнес-центре. Когда Саня толкал сто двадцать, меня не то, чтобы жаба душила, а так, древесная квакша: я чувствовал себя этаким пудельком – стрекулистом, рядом с этим мастино. Но Сашка этого не замечал. Он вообще плохого не замечал, потому что был на редкость спокойным и покладистым парнягой. Добрый он, Сашка.

Мы подъезжали. Я набрал номер Вики. Странно: чередой шли длинные гудки. Остановились возле «Техникса», Сашка медлил, ему явно не хотелось выбирать подарок одному. Я набрал снова. Опять никого. Это меня не то, чтобы огорчало, но уже удивляло: Вика не могла забыть о нашей встрече. Может, заснула от расстройства? Она в последнее время выглядела какой-то уставшей.

Ладно, мы отправились в магазин и купили этот пресловутый чайник с фильтром, что так алкала Санина теща. Я набирал еще три раза – все без толку.

Компаньон мой присмирел и начал виновато на меня коситься. Наверняка, в простецкой Саниной душе зародились меркантильные мысли, что раз уж у меня облом, то есть надежда подкинуться до дому. Конечно же, мой дружище признал эти мысли нечистоплотными, и теперь глядел несколько пристыжено. В другое время я бы умилился на Сашку, меня всегда умиляла его непорочность, но сейчас он меня раздражал. Мы подъехали к дому Вики. Саша потянул ручку.