Вроде жизнь удалась больше, чем мечтают многие. Хотя иногда он думал, что мог быть лучше. Каким был отец. Добрым, отзывчивым, благородным, улыбчивым. Отец умер, когда Льву еще не было четырех, глупо и трагически, свернув с дороги, объезжая потерявшегося щенка и врезавшись в столб.

Дед всегда пытался заменить отца, но развивал уже не доброту и порядочность, а четкость мысли и рациональность поступков, чтобы внук не повторил судьбу сына, выбрав из двух зол большее.

С возрастом ему все чаще приходилось скрываться за маской холодности и безразличия. Эта маска ограждала его от просителей. Стены, которые воздвиг он сам или образ его жизни и охрана, ограждали от обычного мира. Ему приходилось жить за забором из камня и людей, постоянно носить маску, которая постепенно прирастала к лицу и становилась частью души. Хотя осталась ли, душа за этой математикой действий и поступков? То, что она лишилась «прекрасных порывов», – это было совершенно точно.

Электричка растворилась за горизонтом. Сотрудники зайдут все сразу через две минуты, наверняка уже собрались в приемной и ожидают обозначенного шефом времени начала собрания.

Лев Николаевич прошел в примыкающий к кабинету зал для заседаний и занял свое место во главе большого овального стола.

Сев в удобное кожаное кресло, поставив локти на подлокотники из черного дерева и переплетя пальцы, он замер, глядя на часы, висевшие над дверью. Это была его излюбленная поза. Все, как всегда, шло по заданному кругу.

Сотрудники зашли после объявления секретаря по селектору.

Заходила на первый взгляд разношерстая толпа, мужчины и женщины, различных возрастов, национальностей, цвета волос и оттенков кожи, в деловых костюмах различных фасонов и цветов. Всего семнадцать человек. Это был весь руководящий состав фирмы. Элита. Директора различных направлений деятельности фирмы, начальники отделов, топ-менеджеры, маркетологи и юристы. Кроме работы в этой фирме, их объединяла железная, практически воинская дисциплина. И отрешение от эмоций.

Лев Николаевич считал эмоции абсолютно не деловыми качествами. Лишней физиологической потребностью, чем-то вроде испражнений, которые допустимы, только когда никто этого не видит, поэтому собравшееся сообщество профессионалов не умело хмуриться и улыбаться, смеяться и кричать. Может, и умели, конечно, но где-то за стенами офиса, где это не считали слабостью и изъяном.

Все заняли свои места. Каждый положил под левую руку папку с рабочей документацией. Под правую – открытый для записей и отметок ежедневник. Все сидели, распрямив плечи и направив открытый взгляд на директора. Все знали, что сутулая спина и мутный взгляд будут оценены как непрофессионализм и отразятся в лучшем случае на премии, в худшем – на карьере.

Участники совета директоров молчали и выдерживали сканирующий взгляд председателя собрания. Перед тем, как говорить, он должен был проникнуть взглядом в мозг каждого, узнать, чем заняты его мысли, с какой ноги он встал сегодня с кровати, болеет ли у кого-нибудь теща и успела ли с утра нагуляться любимая собачка. Конечно, это был просто взгляд обычного человека, но видевшего столько людей, эмоций и настроений, что сотрудники опасались при нем даже думать о чем-нибудь, кроме работы, и чувствовать что-либо, кроме позитива.

Первое слово, конечно, имел только он – Царь, как его называли вполголоса в кругу своих семей или самых близких друзей, или Сухарь, как иногда с плохим настроением думали в гордом одиночестве на кухне у себя дома. На работе об этом опасались даже думать.

Почему сотрудники терпели такую муштру? Потому, что Лев был уверен, что лучшие результаты требуют и лучших вознаграждений; зарплата у его сотрудников была на порядок выше, чем на предприятиях конкурентов, хотя и контролируемая их фирмой доля рынка составляла порядка 70%, а конкурентам оставался мусор, 30% на всех.

– Мы собрались, чтобы вы могли изложить план ваших действий на две ближайшие недели. Графики вами были составлены, как и требовалось, с ними я уже я ознакомился и теперь задам возникшие у меня вопросы, – без обращения «дамы и господа», или «товарищи», или еще какого-либо начал собрание Лев Николаевич. Он считал подобные вступительные фразы пафосными и неуместными: ведь всем и так ясно, к кому обращается: к собравшимся.

Потом Царь стал задавать вопросы. Они были глубокими, цепкими, четкими и лаконичными. Лев Николаевич считал, что много слов говорят, когда хотят запутать и утаить истину. Владеющий ситуацией человек всегда способен ответить «да» или «нет» и отделить белое от черного. Сотрудник, к которому обращались, собирался, концентрировался на ответе и тоже говорил коротко и четко. Если специалист плавал в вопросе, это сразу выходило на общее обозрение испариной на лбу, красными пятнами на шее или побелевшими губами. Когда директор был недоволен сотрудником, он обращался к нему не по имени-отчеству и даже не по фамилии, а по должности.

– Повторяю свой вопрос начальнику отдела логистики. По какой причине сроки прибытия груза вы обозначаете следующей неделей? Это может означать только ваши недоработки. Значит, вы не отслеживаете продвижение товара, который уже в среду должен быть распределен на партии, в четверг, согласно графику, отгружен в регионы, а вы мне не можете ответить, в понедельник или в пятницу ожидать его прибытие? – голос Царя был жесток и холоден, как бритва.

– Извиняюсь за неточную формулировку. Сказав, что груз прибывает на следующей неделе, я имел в виду, что прибытие партии товара мы ожидаем согласно установленному графику. Все фуры автопоезда исправны и следуют колонной без отставаний. Три раза в день производится отслеживание продвижения автомашин.   Согласно графику, ожидается прибытие автопоезда до 8 утра во вторник, – покраснев от замечания и даже встав со своего места, отвечал главный логистик фирмы, молодой круглолицый кудрявый парень высокого роста в больших круглых очках.

После того, как Царь отвел от него взгляд, он понял, что директор его ответом удовлетворен, и сел на свое место, глотая воздух после произнесенной на задержке дыхания речи.

Собрание продолжалось.

– Вера Андреевна, как протекает процесс распределения товаров с центрального склада по складам регионов в ожидании новой партии? – последовал вопрос, адресованный заведующей складами, тучной рыжеволосой женщине предпенсионного возраста.

– Лев Николаевич, мы готовим партии для отгрузки в регионы по мере поступления заявок от руководителей филиалов. На данный момент заявки поступили только от 13. То есть 8 филиалов еще даже не определились с заявками, – немного подрагивающим от волнения голосом произнесла, вставая, завскладом.

– По какой причине я не в курсе? – уже не просто сухим, а режущим пространство голосом произнес Лев.

– Я написала две служебные записки в четверг вечером, на имя куратора регионов и коммерческого директора, – оправдалась завскладом.

– Коммерческий директор, почему не поставил меня в известность? – Лев пронзил взглядом Романа Малахова.

– Потому что я решил вас не беспокоить по рабочим вопросам, – ответил Роман, волосы на голове, которого от напряжения стали топорщиться еще больше. – Были предприняты все возможные меры, мы вместе с Виктором Ивановичем связались с директорами региональных филиалов и продлили срок предоставления заявок до девяти часов утра сегодняшнего дня.  Задержку предоставления заявок они объясняют задержкой заявок со стороны клиентов, – изложил ситуацию Роман.

– Куратор регионов, надеюсь, переправил уже заявки на склад? Или проверяет их и задерживает отгрузку товаров? – с вызовом в голосе поинтересовался Лев Николаевич.

С места поднялся Виктор Иванович Староселец, крупный лысоватый мужчина с кубанскими усами.

– Лев Николаевич, – огорченным голосом обратился он к директору, – к девяти утра были предоставлены только 6 заявок. Они отправлены на склад для подготовки груза и параллельно проверяются сотрудниками отдела в настоящий момент. К директорам филиалов, не предоставившим вовремя заявки, а это Курманов – уфимский филиал и Возов – оренбургский филиал, будут приняты меры.