– Кому?

– Мне.

Она дернулась из его рук, выскальзывая из простыни. Джантар не стал удерживать. Сидел перед ней возмутительно спокойный. Николь вздрогнула, сделала шаг назад, и зло посмотрела на свою, и при этом, такую чужую, руку и увидела покрасневший след от удара. И только сейчас ощутила, что запястье онемело от боли.

«Это он ударил меня, – пришло к ней запоздалое понимание, – отвел кинжал».

Джантар расслабленно смотрел, как угрожающе она сжимает кулаки и шипит от боли. Он выяснил всё, что хотел.

Если бы она замахнулась кинжалом на него – убил бы на месте. Потому что нет ни одной нормальной причины для подобного удара в первые пять минут знакомства. Сьяринта не смогла бы причинить вред, а свободный человек просто бы отказался. И только тот, кто замыслил зло, смог бы хладнокровно выполнить приказ.

А вот то, что теперь раздувается от гнева и мечтает его ударить – так это хорошо. Нормальная реакция.

– Больно? – спросил Джантар, разглядывая ее покрасневшее запястье и порез на бедре, набухающий кровью.

– Можно подумать, что тебя это беспокоит, – огрызнулась Николь, свирепея от собственной беспомощности.

Он поднялся и прошел к своим сумкам. Достал металлическую банку и отвинтил крышку. Комнату тут же наполнил терпкий запах мяты и чего-то еще. Николь настороженно смотрела, как он медленно подошел к ней и опустился на колени. Она даже не подумала дергаться или бежать. Сложно было не понять, что это тело предательски выполняет все его приказы. Лучше уж добровольно стоять и ощущать хотя бы иллюзию власти над телом. Он зачерпнул немного коричневой пахучей смеси и стал размазывать по запястью. Под его шершавыми пальцами по коже разбегалась прохладные волны, смывающие онемение и боль.

А потом он бережно обхватил её ногу рукой, а второй стал втирать ту же смесь в порез. Николь изо всех сил старалась не дергаться и не выдавать смущения. Впервые за время, прошедшее в этом странном мире, она ощущала себя действительно голой. Девушка чувствовала горячее дыхание на своей коже и едва сдерживалась, чтобы не дернуться. Но он словно ничего не замечал. Стер остатки мази и встал, завинчивая крышку на место. На месте пореза виднелся розовый след, словно прошла уже неделя, а не несколько секунд. Она изумленно подняла голову.

Джантар стоял перед ней совсем близко и, не отрываясь, разглядывал ее лицо. Он всматривался в светлые глаза, удивляясь, как же много в них плескалось эмоций. Словно прозрачная вода в озере, они отражали все, что творилось внутри незнакомки. Страх, омерзение, ужас, стыд, и совсем чуть-чуть – удивление…

– Это подло, – выдавила оробевшая Николь, теряясь от его тяжелого, ничего не выражающего взгляда.

– Скажи это тому, кто засунул тебя в это тело, – усмехнулся он и отошел обратно к сумкам.

– Я скажу ему «спасибо», а ты бессердечный мерзавец, – прошептала Николь, обнимая себя руками.

Она видела по его окаменевшим плечам, что он услышал. Мужчина развернулся и спокойно ответил, вытирая руки полотенцем:

– Вот и не забывай об этом.

Потом присел на корточки перед кроватью и вытащил плоский ящик.

– Здесь одежда, – равнодушно сказал Джантар и вышел из комнаты, не обернувшись.

Николь

Несколько минут я сидела, не шевелясь. В доме повисла тягучая тишина, лишь один раз хлопнула невидимая мне дверь. Потерла запястье, едва уловимо пахнущее мятой, покрутила ладонью. Надо же, совсем не болит. Провела по розоватому следу от недавнего пореза. Выходит, у него не было цели навредить, всего лишь проверить, насколько тщательно выполняет это тело его приказы? Моё тело. Я невольно погладила себя по животу, дотронулась до груди, запустила пальцы в волосы. Огляделась в поисках зеркала. В просторной комнате было много интересного: пятнистая шкура на полу, рога на деревянной стене, странные инструменты на крюках, отдаленно похожие на музыкальные, пара небольших картин в рамках. Скамьи, комоды, сундуки. Плетеное кресло с наброшенным поверх пушистым пледом. Все простое, но доброе и уютное. Печь, переходящая в каменную стену, от которой шло ровное тепло. И ни малейшего признака зеркала.

За окном зашумел дождь.

Я вздрогнула, спохватившись, бросилась к ящику и стала торопливо разбирать одежду, переложенную хрустящей полупрозрачной бумагой. Все было странное, незнакомое. Память, все еще робко стоящая за порогом, подсказывала, что подобные наряды я вижу впервые. Хищные, с кожаными вставками, с ремнями и петлями, с металлическими шипами и кольцами. Даже не верилось, что это женская одежда – такую впору носить воинам.

Неуместными были среди них лишь три вещи: длинная кружевная сорочка, странный халат из прохладного на ощупь шелка и платье. Нежное, искристое, словно собранное из миллиарда холодных звезд. Было в нем что-то торжественное, словно такое платье надевают раз в жизни. Я перебрала наряды и с досадой выяснила, что среди вещей нет нижнего белья. Да и сами они казались чужими, огрызались на меня, посмевшую к ним прикоснуться. Но выбора не было. Похоже, сорочка с халатом – единственное, что сейчас возможно надеть.

Когда я завязывала узлом на талии широченный вышитый пояс с тяжелыми кистями, дверь отворилась, и вошел он в насквозь промокшей одежде.

Хмуро поглядывая на меня, мужчина стянул через голову мокрую рубаху и промокнул блестящую от воды кожу полотенцем. Остро ощущая, что ему не нравится мой выбор, я закусила губу и невольно опустила голову. Он, ни слова не говоря, подошел к ящику, сам перебрал всё, что там было и, шумно выдохнув, вышел из комнаты. Громко хлопнула дверь. Он вернулся через минуту и протянул мне сверток одежды.

– Всё новое, – бросил он и, подхватив свои мокрые вещи, покинул комнату, оставляя после себя пряный запах мужского тела. В полумраке комнаты я успела разглядеть, как перекатываются мышцы под смуглой блестящей от воды кожей.

Густо краснея, первым делом увидела серые мужские трусы, похожие на шорты. Нательную рубашку из тонкого материала и штаны. Все вещи были на завязках, поэтому разницу в размерах я легко устранила, затянув потуже тесемки. Подвернула рукава и штанины. Вспомнила, что среди женских вещей была кожаная безрукавка, нашла ее и надела поверх чудаковатого костюма. Жесткая, приталенная, с вытачками, она добавила нотку веселой абсурдности. Но мне было уютно в этих вещах. Лучше безразмерные штаны, держащиеся на мне лишь благодаря тонкой тесемке, чем те кожаные, жесткие, из первого набора. Мягкая ткань приятно льнула к коже, обволакивала складками, даря мне уют спрятанного тела. Моего тела?

Довольно одернув край жилетки, я вышла из комнаты.

За дверью оказалась широкая терраса с огромными окнами по двум стенам. Поймав глазами фигуру мужчины, стоявшего у огромного деревянного стола, я невольно выпалила:

– Так лучше?

И сама поморщилась от детского вызова, прозвучавшего в голосе. Мужчина развернулся и усмехнулся:

– То были костюм для шлюхи и кимоно для посещения храма Бога-Воина. Так что, да, так лучше.

Я смутилась: да уж, мой выбор оказался кошмарным.

– Я Джантар. Подходи, будешь мне помогать, – он качнул головой в сторону стола, заваленного едой.

Поежилась и подошла. Он передал мне нож и махнул рукой на корзинку со свежими овощами. Я не могла отделаться от ощущения, что за мной наблюдают, и не просто из праздного любопытства, а именно оценивая каждое моё движение. Джан-тар. Я несколько раз про себя произнесла чудное имя. Джантар. Он ведь нарочно не сказал, что именно делать с овощами. Стоял, колдовал над мясом и поглядывал, прищурившись на меня. Ух, как неловко.

Я заправила пряди за уши. Пусть смотрит.

– Всё нужно нарезать?

Он улыбнулся уголком рта и кивнул. Я оценила гору овощей и насторожилась – будут гости? На столе красноречиво лежали свежие буханки хлеба, пара голов сыра. Много разного и незнакомого – но всё намекало на толпу едоков. Меня охватила паника. Я понимала, что совершенно не готова к новым людям. А вдруг они тоже станут приказывать мне?