Дверь - черную, неприметную, сбоку от рабочего стола - Гарри не замечал до тех пор, пока она не открылась, и из-за нее не послышался громкий смех. Гарри замер, не решаясь даже вздохнуть лишний раз: улыбка Драко, придерживающего дверь для фигуристой дамы средних лет, светила ярче явно искусственного света (который после темноты кабинета должен был ослеплять), горящего в смежном помещении.

– У вас волшебный, абсолютно волшебный рука! – восклицала женщина с грубым неприятным акцентом, периодически оборачиваясь на идущего позади Драко. – Вы делать невозможное!

– Это моя работа, – Драко говорил медленно, подбирая слова, которые будут знакомы иностранке. – И я очень рад, что вы… рады, – он поморщился, и Гарри тихонько фыркнул себе под нос: Малфой явно не привык говорить настолько приземленным языком.

– Я была права, когда остаться с вами, – серьезно покивала женщина, оглядываясь в очередной раз и врезаясь в кованный тонкий подсвечник.

– Рад слышать, фрау Мейер, – улыбка не покинула губ Драко, даже когда он заметил погнутый виток на изящной стойке следующего подсвечника, в который врезалась его пациентка. – В следующий раз мы встречаемся уже в декабре. И все это время, прошу вас, соблюдайте диету.

– Да, да, кон… – женщина оборвала речь, уставившись куда-то правее картины Гарри. – Это ваш отец?

– Ныне покойный, – кивнул Драко, складывая руки на груди и становясь рядом с фрау.

Гарри похолодел. Как он мог не почувствовать портрет Люциуса? Он ведь мог выдать его в любой момент!

– К сожалению, отец не успел обучить портрет. Картина совершенно не живая, – продолжил Драко, и в его взгляде проскользнула неприкрытая печаль.

Глаза его пациентки, однако, напротив, - сверкали лишь интересом.

– Здесь вся ваша семья?

– И друзья, – Драко снова улыбнулся, обводя глазами стену вокруг. Его взгляд остановился на картине Гарри, и тот заворожено проследил движение остро очерченного кадыка, когда Драко сглотнул. – И не только друзья.

«Я бы хотел быть тебе хотя бы другом», – подумал Гарри, неотрывно смотря в плавленое серебро чужих и таких родных глаз.

– Они все сделать маглами! – дама удивленно взмахнула руками, чуть не ударив Драко в грудь, а затем тоже посмотрела на Гарри. – Кроме эта. Кто на ней нарисовать?

Драко закрыл глаза и снова улыбнулся.

– Герой магической Британии. Гарри Джеймс Поттер. Вам знакомо это имя?

Женщина нахмурилась и медленно покачала головой.

– Магическая Германия закрыта. Нам нет дела до чужих героев, – она задумчиво пожевала губами. – Он вам подходит.

Драко распахнул глаза и удивленно выгнул бровь. Гарри подавился вздохом.

– Я имею в виду, это место. Он подходит этому месту. Такой же… – она многозначительно покружила запястьем.

– …изысканный? – подсказал ей Малфой. – Умиротворяющий? Красивый?

– Черный, – хлестко ответила дама, а на шокированный взгляд Драко лишь нахмурилась. Повезло ей, что она не видела взгляда самого Гарри. – Ох, прошу прощения. Мрачный, – исправилась она, победоносно складывая руки на груди.

Драко вздохнул и с улыбкой на губах покачал головой. Через полминуты тишины он резко развернулся к пациентке.

– Значит, декабрь? – громко спросил он и указал встрепенувшейся женщине куда-то левее картины.

– Да-да, конечно, – она тут же зашагала в указанном направлении. – Спасибо еще раз, герр Малфой.

Дальше последовала рычащая непонятная Гарри речь, и малфоевский крик «Диета!» потонул в шуме колдовского огня.

Стоило зеленым всполохам перестать кидать на бледное лицо Драко зловещие мертвецкие отблески, как его плечи опустились, а ладонь легла на заднюю часть шеи, массируя напряженные мышцы.

Драко медленно повернулся к портрету Гарри, устало улыбаясь.

– Слышал, Поттер? Ты вписываешься в интерьер, – свободная рука тоже скользнула к затылку, от чего темно-синяя водолазка приподнялась, оголяя полоску почти белого живота.

С тихим стоном блаженства он стянул ленту с волос, тут же взбивая непослушные пряди пальцами, а Гарри понял, что если бы его сейчас черт утащил в Ад, то собственный котел показался бы ему холодным душем, потому что все это было… было…

– «Отвратительный вкус в искусстве», – протянул Драко, удивительно похоже изображая Блейз. – Выкуси, Забини, – он порывисто подмигнул портрету, и Гарри практически почувствовал, как под ним открываются врата в преисподнюю.

Камин (Гарри уже дважды пожалел, что не мог его видеть) полыхнул раз, второй, и Драко с очередным стоном (на этот раз - вымученным, что, впрочем, не помешало дыханию Гарри сбиться еще сильнее), отошел к нему и рухнул на колени.

– Помяни Мордреда, называется, – выдохнул он едва слышно и махнул палочкой. – Привет, Блейз, как твой н…

– Ты, я, сегодня, Министерство Магии, реки огневиски, – сразу перешла к делу та, чей голос из-за искажения огнем звучал почти как в школе.

Драко вздохнул, но Гарри уловил во вздохе улыбку.

– Мне нельзя пить, я же целитель.

– Ты пластический хирург, про волшебные руки которого в Англии пока не пронюхали, – отмахнулась та. – Ты же не бросишь меня одну, да?

– Ты уже большая девочка, Забини, уж как-нибудь справишься с толпой пьяных чиновников. Тем более, я уверен, там будет и миссис Совершенство, а уж она-то со своими феминисткими идеями не даст подружку в обиду, – голос Драко сочился неприкрытым сарказмом, и Гарри практически рассмеялся, настолько он напомнил ему Малфоя-подростка.

– Выключи слизеринца, Малфой, и включи друга, – фыркнула Блейз. – Пожалуйста? – судя по всему, Драко ответил молчаливым жестом, потому что Забини продолжила уговаривать. – Что ты хочешь? Денег? Министерские поблажки? Ну, хочешь, я на колени встану?

– Забини, Забини, – Драко рассмеялся, слегка отползая от камина и устраиваясь поудобнее. Теперь Гарри хотя бы мог его видеть. – Если бы я говорил «да» всем девушкам, что становятся передо мной на колени…

Драко многозначительно замолчал, а перед глазами Гарри потемнело от резко накатившей ревности.

Где-то на задворках разума он понимал, что надеяться не на что. Знал еще раньше, перед тем, как прийти к нему домой через портрет, как какой-то шпион-извращенец. Как бы жеманно себя ни вел и как бы ни выглядел Малфой в школе, уверенности в его гетеросексуальности было у Гарри больше, чем в самом факте существования магии. Но эти слова, подтверждение того, как востребован Драко был у женщин, било наотмашь по сердцу так, что пекло щеку. Как от пощечины.

«Я пришел, – подумал Гарри, прикрыв глаза, – чтобы просто на него взглянуть. Я слишком сильно переживал, слишком сильно скучал, и я… я жалок. Я жалкий, но не мазохист. И больше сюда не вернусь».

– То что, Малфой? – сквозь шум крови в ушах расслышал он голос Забини. – Обзавелся бы парой подружек, которым на старости лет приспичило омолодиться на полвека? – она фыркнула. – Никому ты не сдался. Я это знаю, ты это знаешь, и тебя это вполне устраивает, учитывая твою… одержимость. Так что не юли. Либо придумывай достойную причину, почему Галатея должна идти на пьянку без Пигмалиона, либо жду тебя у себя в половине седьмого.

Драко тихо рассмеялся, но смех тут же стих.

– Ладно, слушай, – он тихо вздохнул и порывисто откинул волосы с лица, задержав руку на затылке чуть дольше, чем следовало. – Я вернулся в Англию, потому что здесь, как ты уже отметила, меня знают не как успешного пластика, а как дерьмового Пожирателя Смерти, и потому не станут лишний раз переться за консультациями и прочей ерундой, – он судорожно втянул в себя воздух и чуть сбавил тон. – Я люблю свою работу. Ты знаешь, как сильно я ее люблю. Но сейчас мне нужно… поработать для себя. Для мамы. Понимаешь? – в кабинете воцарилось напряженное молчание. Гарри даже не заметил, когда успел задержать дыхание. – И тут моя единственная подруга и лучшее мое творение выдает, что устроилась на работу в Министерство, каждая жена чиновника которого просто мечтает лечь под умелую палочку. Да у меня ко вторнику выстроится такая очередь желающих себе такую же шикарную фигурку, как у тебя, что мне впору будет бежать обратно в Израиль!