– Пойдем, – говорит он, отпуская ее и опираясь на костыли. – Пойдем, прежде чем они выйдут и спросят, что мы делаем посреди их лужайки.

Гермиона кивает, и вместе они двигаются к дому. Гарри медленно ковыляет по неровной дороге, но Гермиона идет в том же темпе рядом с ним, пока они не добираются до первой пристройки, и тогда она прикладывает палец к губам и проскальзывает внутрь. Гарри, не говоря ни слова, ждет, и покрасневшая Гермиона выходит и ухмыляется ему.

– Ловушки, – шепчет она. – Точно такие же, как та, в которую попал ты.

Гарри возвращает ей улыбку, а затем приклеивает свое печальное выражение на лицо. Гермиона же изображает суровость, и они идут к входной двери. Она делает глубокий вдох и трижды стучит по окрашенному дереву. Пока они ждут, она барабанит пальцами по своему новенькому деловому портфелю, все быстрее и быстрее, до тех пор, пока Гарри не начинает думать, что его голова вот-вот взорвется. Наконец дверь распахивается.

– Да? – спрашивает высокий мужчина с темными волосами и косматыми черными бровями.

– Вы - мистер Гаррет? – спрашивает Гермиона, приосаниваясь. – Мистер Кристофер Гаррет? Дата рождения - семнадцатое апреля одна тысяча девятьсот семьдесят второго года?

– Да, – повторяет он, хмурясь и сжимая широкой ладонью край двери. – Что вам нужно?

– Меня зовут Джин Прюэтт, я из адвокатской конторы «Грейнджер и Грейнджер», – говорит она, открывая портфель и вытаскивая папку бумаг, а также нечто, похожее на ее записную книжку. – Это - мой клиент, мистер Поттер.

Мужчина смотрит на Гарри, который уныло обмяк на костылях и избегает его взгляда.

– Боюсь, здесь какая-то ошибка, – говорит мужчина, продолжая хмуриться.

– Боюсь, что нет, мистер Гаррет, – говорит Гермиона, и когда она показывает ему обложку своей записной книжки, с его лица пропадают, кажется, все краски.

– Я не понимаю, – говорит он, прислонившись к косяку и покачав головой.

Гарри хочет сказать ему, что это ненадолго, но вместо этого продолжает сутулиться и хмуриться.

– У нас есть доказательства того, что вы вторглись на частную землю и установили ловушки с целью сначала поймать, а затем забрать животных, которые не являются вашей собственностью, – говорит Гермиона. – Мистер Поттер попал в одну из таких ловушек и получил серьезные повреждения стопы и голени. В результате у него зафиксированы переломы трех костей и множественные разрывы мягких тканей. Можете взглянуть, у нас с собой больничное освидетельствование…

Она протягивает несколько листов в руки мистера Гаррета, а затем продолжает.

– В нашем распоряжении также имеются несколько ловушек, в том числе та, в которую попал мой клиент. Вот некоторые ее фотографии и снимки травм мистера Поттера. Могу вас заверить, что их подлинность установлена, а потому они могут рассматриваться в суде как улики.

Гермиона передает фотографии, и мистер Гаррет молча их забирает. Гарри незаметно следит за ним, когда он смотрит на каждую фотографию поочередно. Лицо мистера Гаррета сереет, а пальцы начинают дрожать.

Гермиона продолжает наступать, жестоко и неумолимо.

– Также мы собрали доказательства того, что этими ловушками владеете вы, и я уверена, что вы в достаточной степени осведомлены о незаконности их использования.

– У меня таких нет, – слабо говорит мистер Гаррет, кивая на ужасающий снимок капкана с кровью Гарри на ней. – Я не использую такие ловушки.

– Вы уверены? – спрашивает Гермиона. – Раз так, то мы ничего не найдем в ваших пристрой…

– Вам туда нельзя, – перебивает он. – У меня есть права!

– Разумеется, мистер Гаррет, – говорит она обманчиво мягким голосом. – Я просто прошу вас поразмыслить над альтернативами. Я уже объяснила своему клиенту, что у него есть серьезное основание подать на вас в суд, и высока вероятность того, что вас обяжут выплатить ему пятизначную компенсацию за причиненный ущерб.

– И более того, ничто не мешает мне заявить в полицию, – говорит Гарри, и мистер Гаррет судорожно выдыхает, как будто удивляясь тому, что он вообще говорящий.

– Все верно, – говорит Гермиона и с прохладной улыбкой забирает документы.

Мистер Гаррет скользит взглядом широко распахнутых глаз с Гарри на Гермиону и обратно, в панике сжимая дверь и качая ее взад и вперед, пока Гарри не начинает думать, что он планирует захлопнуть ее у них перед носом.

– Крис, кто там? – кричит кто-то из дома, и мистер Гарретт вздыхает.

– Никого, просто… проповедники, – отвечает он. Он поворачивается к Гермионе, понижая голос до отчаянного шепота. – Слушайте, я не… моя жена ничего об этом не знает. Я не знал, что земля кому-то принадлежит, и не думал, что человек… Может, мы могли бы как-нибудь договориться, не привлекая власти?

Гермиона и Гарри обмениваются взглядами. На мгновение ему кажется, что она скажет мистеру Гаррету, что встретится с ним в суде, но она глубоко вздыхает, успокаиваясь, и убирает документы обратно в свой портфель, восхитительно небрежно достает серебристую ручку и открывает блокнот.

– Мистер Гаррет, если вы готовы дать письменное заверение о том, что больше не ступите в эти леса, уничтожите оставшиеся ловушки и сделаете пожертвование в организацию по защите животных, которую выберет мой клиент, то, возможно, мы сможем обойтись без судебного иска, – говорит она, и Гарри приходится подавить улыбку, полную чистейшего самодовольства.

Мистер Гаррет бросает взгляд вглубь дома, а затем еще один на блокнот Гермионы. Он мрачно кивает и берет ручку, чтобы подписать все документы, которые она, кажется, извлекает из ниоткуда.

– Замечательно, – говорит она, забирая бумаги, прежде чем он может передумать. – Мы сохраним документы у себя, а я вернусь через несколько дней, чтобы обсудить детали.

Мистер Гаррет ошеломленно кивает, смотрит на гипс Гарри, а затем переводит, кажется, извиняющийся взгляд на его глаза.

– Теперь вы уйдете? – тревожно спрашивает он.

– Разумеется, – легко говорит Гермиона. – Счастливого Рождества!

Мистер Гаррет, смерив ее недоверчивым взглядом, захлопывает дверь. Гарри отворачивается от дома и отбрасывает напускную печаль. Он ухмыляется Гермионе и ковыляет так быстро, как только может, по подъездной дорожке, подальше от глаз, и сотрясается в беззвучном смехе.

– Гермиона, это было потрясающе, – радостно вздыхает он.

– Я думала, что в обморок упаду, – говорит она, прислоняясь к чьему-то забору и закрывая глаза. Она улыбается, и последние черты женщины-адвоката пропадают с лица и из позы. – Неужели я и правда это сделала?

– Сделала, и сделала просто изумительно. Он был сражен! Что, черт побери, ты такого ему показала в начале? Я думал, что это он в обморок упадет, – говорит Гарри.

Гермиона открывает глаза.

– Свою записную книжку, – говорит она, вытаскивая уже обычную книжицу в кожаном переплете. – Я заколдовала ее таким образом, чтобы она казалась ему тем документом, который он сочтет наиболее устрашающим.

– Чертовски умно, – говорит Гарри.

Когда он ее обнимает, Гермиона дрожит в его объятиях, и принятие решения, что ей нужно немедленно присесть и выпить большую чашку чая, отнимает у него всего мгновение. Прижав ее ближе, он оглядывается в поисках свидетелей, а затем дизапарирует их обоих на кухню Гриммо. Уже там он отбрасывает костыли и ковыляет к чайнику, все время ожидая, что его пожурят за неаккуратность, но когда он ставит его на огонь и поворачивается к Гермионе, она стоит точно там же, где он ее оставил, и по-прежнему прижимает ладони к своему лицу.

– Ты в порядке? – спрашивает он, ероша собственные волосы в попытке избавиться от адреналина, который бежит по венам.

Гермиона убирает руки от лица и обхватывает ими себя, краснея и усмехаясь.

– Да. Думаю, да. Раньше мы, не раздумывая, рисковали куда большим… Наверное, я старею.

– Ни слова об этом, – настаивает Гарри. – Я почувствовал себя лет на шестнадцать, пока смотрел, как ты до усрачки пугаешь этого идиота. Это было блестяще. И, кроме того, мы никогда ничего не делали, не подумав. По крайней мере, пока ты была рядом.