Явно смущенный Драко позволяет ей забрать его тарелку, и она кладет на нее пирог и мороженое, прежде чем отставить ее на стол. Чувствуя сильнейшую волну любви к своей приемной матери и ее безумию, Гарри кладет подбородок ей на плечо и крепко обнимает. Она пахнет воскресным обедом и незабудками, а серебристые от седины мягкие волосы щекочут его лицо.

– Спасибо, – говорит он, чувствуя ее улыбку своим плечом. – Я собираюсь выйти подышать на минутку, Драко, ты со мной? Посмотришь на тех уток.

Драко быстро извиняется и следует за Гарри на задний двор, оставляя позади клубок разговоров, который возвращается к обычному состоянию. Тихо и медленно падает снег, покрывающий их следы и превращающий мир в ослепительно белую простыню. Каждый шаг - это вызов для Гарри и его костылей, но он изо всех сил пытается добраться до пруда, где, как он знает, есть не только утки, но и милая удобная скамья.

Когда они туда добираются, Драко убирает снег с деревянных перекладин и накладывает согревающие чары, которые сглаживают холод. Они сидят бок о бок в тени маленького каменного моста и смотрят на полузамерзший пруд, слушая кваканье, кряканье и прочие трели, которые доносятся из травы и от воды. Этот пруд не похож на аккуратный, искусственный пруд на территории поместья. Пруд Драко, несомненно, красив, но этот – дикий и настоящий, окруженный тростниковыми зарослями и усеянный крошечными мшистыми островками, где утки небольшими стайками спят или чистят перья.

– Слышишь? – тихо говорит Драко, и Гарри прислушивается к свистящему крику, который выделяется среди остального, обычного утиного кряканья.

– Да.

– Свиязи, – говорит Драко, кивая на пруд. – Смотри.

Гарри следит за его взглядом и, наконец, находит пару уток с удивительными медно-рыжими головками и короткими клювами с черным кончиком. Он чувствует странное чувство удовлетворения, когда одна из них начинает свистеть прямо на его глазах.

– А еще чирок, – говорит Драко, снова показывая пальцем. – И мускусные. Уизли их выращивают?

Гарри хмурится.

– Выращивают для чего? Трюки показывать? Думаешь, они так реализуют свой потенциал?

Драко смеется, пытаясь приглушить звук ладонью, потирающей лицо.

– Именно, но мне интересно, как они сделали это место настолько подходящим для них. Утки вроде этих не просто так появляются на каком-то старом заросшем пруду.

– Я не знаю, – признается Гарри. – Они всегда здесь были. Могу поспорить, что Артур знает. Тебе стоит его спросить.

– Пожалуй, – говорит Драко, и они впадают в тишину, прерываемую лишь утиными трелями.

Бедро Драко, теплое и надежное, прижимается к бедру Гарри. Его дыхание спокойное, совпадающее темпом с шелестом и покачиванием камышей. Гарри наблюдает, как снег опускается на воду и позволяет себе потерять счет времени.

Когда Гермиона идет по снегу и садится на скамейку рядом с ним, он лениво моргает, а затем двигается ближе к Драко, чтобы освободить ей больше места.

– Вы в курсе, что сидите здесь уже двадцать минут? Молли была так уверена, что ты поскользнулся и упал, что почти пошла тебя искать. Но мне удалось ее убедить вместо этого поставить чайник, – говорит Гермиона, сжимая кожаный переплет лежащего на коленях блокнота.

– Она собирается заставить меня съесть тот пирог? – спрашивает Драко.

– Нет, его доел Рон, когда она отвернулась, – говорит Гермиона. – Ты спасен.

– Какое облегчение, – говорит Гарри. – Ты вроде хотела поговорить со мной о гипсе?

Гермиона кивает.

– С вами обоими, вообще-то. Дело в том, что я изучила все аспекты подачи иска против браконьеров, и я думаю, что разобралась. А еще я уверена, что точно знаю, какой адрес нам нужен.

– Блестяще, – говорит Гарри, улыбаясь Гермионе. – Как, черт возьми, тебе это удалось? И, что более важно, каким образом это касается моей ноги?

Гермиона вздыхает.

– Я к этому и веду. Что касается того, как… Гарри, если я начну объяснять, ты просто заснешь.

– Ты сомневаешься в уровне моего интеллекта? – спрашивает Гарри, пытаясь выглядеть оскорбленным.

– Нет, – говорит Драко. – Она сомневается в твоем внимании, и она абсолютно права. Продолжай, Гермиона.

Она улыбается.

– Хорошо. Ну, я вот о чем говорю: мы можем действовать через суды, если захотите. У нас есть снимки, больничные записи и капкан. Я могу показать адвокатам результаты своих исследований и позволить им решить, что делать дальше.

– Или? – говорит Гарри, чувствуя колебание в ее голосе.

Гермиона закусывает губу.

– Или мы можем отбросить все законные способы и пойти прямо к источнику проблемы.

– Они маглы, – встревожено говорит Драко. – Мы не можем.

– Мы не можем колдовать перед ними, да, – говорит Гермиона, и ее глазах разгорается свет, который Гарри не видел уже очень давно. – Но нет причин, по которым мы не могли бы заявиться к ним и слегка припугнуть.

Драко хмурится.

– Разве это не… травля маглов?

– Не в этом смысле напугать. Все, что я предлагаю, это строго одеться и постучаться в дверь, представиться юристами и заверить их, что собираемся подать на них в суд, если они не уберут капканы с твоей собственности, – с удовлетворением говорит Гермиона.

– Думаю, они уже перестали расставлять ловушки, раз Рон укрепил защиту, – замечает Гарри, но что-то в плане Гермионы его привлекает.

– Верно, но чтобы быть уверенными наверняка, стоит заставить их… ну, Рон говорит «почесаться», – говорит Гермиона. – И поэтому мне нужно, чтобы ты оставил свой гипс еще ненадолго. Я подумала, что мы могли бы провернуть все это вместе: Драко и я могли бы сыграть юристов, а ты бы стоял рядом и изображал пострадавшего. Что думаете?

– Когда? – спрашивает Гарри.

Гермиона переводит взгляд с него на Драко.

– Ну, я думала насчет завтра, если честно.

Гарри смотрит на гипс и вздыхает. Он уже грязноват и местами осыпался, а еще его по-прежнему раздражает зуд, даже учитывая спицу по совету Сандрин. Однако он думает, что еще один день не повредит.

– Если ты считаешь, что это поможет, то я в игре, – говорит он, и Гермиона улыбается.

– Драко?

– Мне нужно подумать, – говорит он, вставая со скамейки и тихо шагая в сторону пруда, чтобы ближе посмотреть на уток.

Гермиона взволнованно смотрит на Гарри.

– Думаешь, я его расстроила?

– Нет, – говорит Гарри. – Думаю, что он немного чувствителен ко всему, что связано с маглами. И не могу его за это винить. Просто дай ему минутку, и, я думаю, он поймет, что испуг – это меньшее, что заслуживают эти твари.

– Надеюсь, – говорит Гермиона. – Вариант с судами может занять месяцы, а может быть, даже годы, проведенные в спорах сторон. Я сделаю это ради тебя, Гарри, хочу, чтобы ты об этом знал, – горячо добавляет она, – но мне, возможно, понадобится еще один маховик времени.

Гарри импульсивно обнимает ее и даже не закатывает глаза, когда она отстраняется и начинает накладывать свои диагностические чары. Пока она записывает результаты в свой блокнот, он фокусируется на своем дыхании и Драко, который сидит на корточках у пруда и изучает тростник.

Наконец, он встает и возвращается, становясь перед Гарри и Гермионой, скрестив руки на груди.

– Я не могу, – говорит он ровно, и Гарри может почувствовать разочарование Гермионы. – Есть все шансы, что они видели меня, пока были в лесу, и я не рискну быть опознанным. Кроме того, сама идея пугать маглов каким-либо способом слишком близка к дому. К Люциусу, точнее, и я просто не могу.

– Справедливо, – говорит Гарри, но, хотя он действительно так считает, не может игнорировать тянущее чувство в груди, которое заменяет восторженное возбуждение, поселившееся там всего несколько минут назад.

– Это была просто идея, – легко говорит Гермиона.

– Я сказал, что я не могу в этом участвовать, – отмечает Драко. – Но нет причин, по которым вы двое не можете этого сделать, если действительно хотите.

– Правда? – светлеет лицом Гермиона, сжимая блокнот.