«Он бы так хорошо смотрелся выглядывающим из-за спины профессора», - вот, что думал Гарри каждый раз, рассматривая полотно.

– В общем, это не просто картина, – Фред на заминку внимания не обратил. Или предпочел не обращать. – Ты до битвы был такой странный… Рон про кошмары рассказал… А потом эта смерть…

– Фред пытается сказать, – одернул брата Джордж. – Что мы решили, что было бы не плохо в случае чего проведать тебя, не навязываясь в гости. Вот и поговорили с Блэком и профессором Люпином. Они раздобыли краски, которыми рисовали карту Мародеров, а Луна усовершенствовала следящие чары, – он порывисто тряхнул головой, откидывая челку с лица. – И так появилась эта картина и светильник, который мы тоже расписывали вручную. Чтобы каждый из нас мог за тобой присмотреть.

– Ты имел в виду, подглядеть? – уточнил Гарри, тихо вздохнув. Чего-то такого он от великих проказников Уизли и ожидал. Злиться на них почему-то не выходило, а Сириусу с Ремусом у него еще будет возможность высказать.

– Фу, Гарри Поттер, ты извращенец, – фыркнул Фред, понимая, что опасность миновала. – Мы же просто волновались.

– Допустим. А зачем рассказали мне о ней сейчас? – Гарри посмотрел на картину еще раз, но уже совсем иными глазами.

– О, а об этом ты узнаешь сам, – образ Джорджа в огне расплылся коварной ухмылкой, которая в данной ситуации нагоняла разве что жути. – И, уверен, мы будем прощены за все наши шалости на многие годы вперед.

– Что ты… – Гарри нахмурился, но его перебил Фред.

– Картина активируется теми же словами, что и карта, но палочкой нужно трижды стукнуть Снейпа, – отрапортовал он. Гарри не смог сдержать веселого фырканья. – «Шалость удалась», и изображение пропадет. И как опробуешь, не забудь, что за потрясающие и неповторимые волшебники подарили тебе это чудо! А нам пора. Дела, дела, – Фред озорно подмигнул, и его лицо исчезло с обугленного полена.

– Изображение? – запоздало переспросил Гарри. – Джордж?..

– Дела, дела, – важно закивал тот и тоже поспешил скрыться.

Гарри непонимающе смотрел на догорающие поленья, и единственным, что доказывало реальность странного разговора, был «Ежедневный пророк», в котором красовались две прожженные дырки.

Отбросив ставшую непригодной газету, он устало потер переносицу пальцами. С одной стороны, прерывать такое размеренное и спокойное утро решительно не хотелось. Но с другой - расстраивать близнецов он тоже не горел желанием, а они наверняка ждут от него каких-то новостей. Да и, честно сказать, Гарри было дико интересно, что же там выдумала эта сумасшедшая четверка.

– Торжественно клянусь, что замышляю только шалость, – прошептал он, сморщившись, но все же щелкнув фигурку Снейпа на картине кончиком палочки.

Тот оскорблено зыркнул на него темными глазами и растворился. За ним медленно начали исчезать и остальные, пока на полотне не остались только Фред с Джорджем да Сириус (уже в человечьем обличии) с Ремусом. Они, в свою очередь, вскинули нарисованные палочки, искры из которых складывались в прыгающие буквы «Безухий, Фартовый, Бродяга и Лунатик представляют вам Любопытного Тома (1)».

Пока Гарри пытался отсмеяться, а Кричер бурчал что-то про спятивших и отвратительных грязнокровок, исчезли и их фигурки. Полотно на несколько секунд стало кипенно-белым, до поплывших перед глазами цветных пятен, а потом вдруг затянулось коричневатым сплошным пятном, а гостиная наполнилась чеканным стуком каблуков по плитке.

Гарри замер, напряженно вслушиваясь. Он что-то помнил из курса Магловедения о камерах, но самому столкнуться с подобным не доводилось, да и Гарри свято верил, что в мире магии они бы не получили такое уж широкое распространение. Зачем они нужны, если можно было мгновенно и бесплатно апарировать куда угодно?

Наконец, стук затих, а светильник («Джордж же говорил про светильник?») поставили возле широкой - куда шире даже двуспальной - кровати. То, что Гарри принял за пятно, оказалась изящной ладонью с длинными наманикюренными пальчиками, которые теперь откидывали светлую челку с холодных карих глаз.

Девушка, достаточно миловидная, внимательно рассматривала узор на диковинке, то прищуриваясь, то хмурясь, видимо даже не догадываясь, что за ней наблюдают по ту сторону.

– Ох уж мне эти маглолюбцы, – наконец, вынесла странный вердикт она и выпрямилась, обходя кровать с другой стороны, где стояло огромное зеркало - намного выше и шире, чем сама девушка.

Пока Гарри пытался вспомнить ее и почему вдруг Уизли потребовали от него за ней проследить, девушка слитным движением расстегнула молнию платья, и оно бесполезной тряпкой рухнуло к ее ногам.

В комнате было темно, несмотря на разгар утра, и единственным источником света был сам светильник. Именно его приглушенное свечение скользило по молочно-белой коже, лишенной каких-либо дефектов. Длинные ноги переходили в крутые бедра, в изгиб узкой талии упирались те самые тонкие пальчики, а упругая грудь с розовыми сосками ярким пятном выделялась на фоне общей картины. Девушка придирчиво рассматривала себя в зеркало, поворачиваясь из стороны в сторону, то сматывая волосы в странное подобие рогалика, то наоборот, расправляя локоны по плечам.

Гарри же, смотря на эту картину, даже не знал, плакать ему или смеяться. Девушка была, несомненно, прекрасна, и он наслаждался ее внешностью, но исключительно эстетически - плавные линии, ухоженные волосы и бархатистая кожа радовали глаз, но… Только глаз. Ни возбуждения, ни желания коснуться или оказаться рядом не наблюдалось, и Гарри мрачно ухмыльнулся себе под нос.

«Кажется, попытка вернуть меня в ряды натуралов с треском провалилась, Уизли», – подумал он, потянувшись палочкой к картине, и почти открыл рот, чтобы произнести заветные слова, но девушка его опередила.

– Здесь не хватает, – звонко сказала она зеркалу, обхватив себя за плечи. – Здесь слишком много, – пальцы легли на бедра. – Отвратительная эргономика, – ладони сжали грудь, и девушка скривилась. – И что только в них находят?

Пока Гарри озадачено заморгал, опустив руку, девушка резкими движениями стряхнула с ног туфли на тонких «шпильках» и, приоткрыв шкафчик, резко опрокинула в себя содержимое какого-то флакона.

С пару минут ничего не происходило, и Гарри вместе с девушкой рассматривали ее в зеркало, только Поттер - с каким-то сладким ожиданием неизвестного чуда, а девушка - закатывая глаза и цокая, разглядывая то, что Поттеру разглядывать мешала природная стеснительность.

А потом длинные женские ножки пошли легкой зыбью, увеличиваясь в икрах и разительно уменьшаясь в бедрах. Гладкая спина с острыми лопатками начала бугриться, расширяясь и выделяя тугие гибкие мышцы. Конский хвост платиновых волос натурально загорелся, моментально сгорая до плеч и затухая, будто пожара не было вовсе. Лицо в отражении, скривившееся от боли, заострилось, еще ярче выделились скулы, светлые брови окрасились в почти черный, а на шее проступил крупный подвижный кадык, слегка подрагивающий от неприятной трансформации. Еще пара мгновений, и темные - темные! - ресницы дрогнули, являя миру серебристо-серые глаза. Тонкая рука, все также по-девичьи изящная, плавно поднялась к короткому хвосту, стягивая с волос тонкую зеленую ленту.

Рука с темнеющей на предплечье Меткой.

– Малфой! – против воли вскрикнул Гарри, тут же затыкая рот ладонью. Вдруг он тоже мог его слышать? Гарри так и видел заголовок в «Пророке» - «Гарри Поттер: Мальчик-Который-Оказался-Вуайеристом».

Но Малфой никак не отреагировал, продолжая придирчиво расправлять холеные волосы. Потянулся, выгнув спину и плавно прогнувшись в талии, и улыбнулся зеркалу.

– Куда лучше, – намного довольнее произнес он, проскальзывая пальцами по плоскому животу, на котором четко обозначались кубики пресса - хочешь того, или нет, но квиддич поддерживал тело в великолепной форме.

«Выключи. Уйди отсюда. Сожги картину, в конце концов. Это же его личная жизнь», – вопили отголоски разума, но вместо этого Гарри опустил палочку, жадно скользя взглядом по широким плечам и груди с едва различимыми шрамами, по длинным тренированным ногам до подтянутых светлых ягодиц и ямочек на пояснице, которые абсолютно точно должны были объявить вне закона.