Эти и еще десяток компонентов следовало перемешать и варить на медленном огне, попутно читая длиннейшие заунывное заклинание. Этим мы – я, Том, и самый сообразительный из домовых эльфов и занимались весь вечер. Хорошо одно: запах слизи улитки отбил мне аппетит как минимум на две недели вперед. Это еще ничего, вот когда на кухне появился дворецкий и с невозмутимым видом поставил на стол миску до краев полную жирными скользкими длинными червями, тогда я всерьез начал жалеть беднягу Риддла. Перед тем как бросить в котел, червяков следовало перемолоть в фарш. Я смотрел как извивающиеся твари исчезают в мясорубке, а на тарелку шлепался красно-бурое месиво. Честно говоря, у меня из груди вырвался вздох облегчения, когда эта склизкая масса исчезла в котле.

Варево кипело, и я заткнув нос помешивал его, следуя инструкциям из книжки: три оборота по часовой стрелки, потом пять против, и опять по часовой… По цвету зелье напоминало грязь разбавленную кровью, на поверхности то и дело появлялись отвратительные пузыри, которые отливали маслянистым блеском. Они вздувались и лопались с мерзким хлюпанием. Любоваться на это зрелище после плотного обеда, то еще удовольствие, но так как мой желудок был пуст как барабан, я со свой задачей варевомещальщика справлялся на отлично. У меня под ухом Том читал заклинание, а домашний эльф сидел на столешнице и переворачивал страницы. Три часа латинской тарабарщины, из-за которой челюсть сводило от зевоты, невыносимая вонь и призрак под боком – я бы не назвал эту ночь лучшей в моей жизни. Но к полуночи зелье наконец было готово. И вот в этот колдовской час я поднес к губам Тома черпак.

Сначала все шло гладко. Том проглотил первую порцию, жидкость вместо того чтобы пролиться на пол, повисла в воздухе прямо внутри него мелкими каплями. С каждым глотком призрак становился все плотнее и весомее, пока его ноги не опустились на пол, но в месте с материальной оболочкой к Тому возвращались человеческие чувства. Он взял у меня черпак, и видимо возможность снова держать предметы доставила ему мимолетное удовольствие. Но когда он наполнил его до краев вонючей бурой смесью, его лицо приобрело зеленоватый оттенок. Тому потребовалось сделать грандиозное усилие, чтобы справиться с собой и выпить жидкость одним махом. Я заметил, что он прикусил губу и замер, стараясь не дышать.

— Знаешь, ведь могло быть гораздо хуже. Жир некрещеных младенцев или мозги дохлой кошки, – это заговорила моя подлая слизеринская натура.

— Заткнись иначе я тебя убью, – прошипел Риддл и зачерпнул новую порцию, пара капель вонючего зелья попала ему на пижаму. Я подумал, что Том устроит себе передышку, но он морщась и кривясь, прихлебывал жуткое месиво. На бледном лице выступил холодный пот. Когда черпак скарябнул по дну котла, Том едва стоял на ногах и побледнел настолько, насколько это вообще возможно, будто и вправду вернулся с того света. Увидев, как он слегка дрожащей рукой поднес ко рту черпак, и выпил залпом остатки зелья, я мысленно зааплодировал. Риддл, опять во плоти, ухватился за край стола и сказал, с трудом шевеля губами:

— Она об этом горько пожалеет, — слова разделяли длинные паузы, но ярость в его голосе была красноречивее цветистых речей. Том, переполненный ненавистью и похлебкой из червей, осторожно развернулся и медленно направился к двери.

— Ты сможешь добраться до спальни?

Риддл остановился и повернулся ко мне, стараясь не совершать резких движений.

— Спасибо, все в порядке. И, Расти если ты кому нибудь об этом расскажешь, я превращу тебя в мокрицу.

Напоследок он криво ухмыльнулся и оставил меня на кухне, провонявшей зельем. Эльф принялся за мытье посуды, я постоял еще немного прикидывая, что стоит ждать от завтрашнего дня. А потом махнул рукой и отправился спать. Какой смысл беспокоится, если ничего нельзя предотвратить.

*

Только после того, как я смел с тарелки бекон, яичницу, выпил стакан сока, и съел пару тостов, я снова стал человеком разумным, общительным, способным изложить собравшимся все перипетии ночной драмы. Семейство Бэггет-Биглей слушало затаив дыхание, и хотя я опустил самые мерзкие подробности, впечатлительные Мисси и Несси очень разволновались. Они постоянно прерывали рассказ, на перебой восклицая «Ужас!» или «Кошмар!». Старшее поколение встретило новость о возвращении Риддла в мир материальных существ со сдержанной радостью. После завтрака я устроился на веранде с книжкой в руке, какое-то время запутанный сюжет удерживал мое внимание, но вскоре я незаметно провалился в сон. Должен признать отдых всегда благотворно влиял на мои извилины, и сегодня после сна, мне на ум пришла блестящая идея, чем занять оставшуюся часть дня. Было бы неплохо выбраться в Лондон и порадовать приятелей своей довольной физиономией.

Я как раз шел к камину, когда наткнулся на Тома и Лизи мило щебетавших в холле. Риддл выглядел слишком счастливым для человека, вчера побывавшего призраком. Если бы речь шла о ком-то другом, я бы не удивился, все-таки чудесный день, деревенский покой, милая девушка рядом, что еще нужно, что бы забыть о несчастьях. Но передо мной стоял Том Риддл, тот самый парень, который хранил и лелеял обиды, как будто это драгоценные камни, а он карпатский дракон. Его благодушие меня насторожило и вместо того чтобы отправится в Лондон, я одолжил у садовника метлу и полетел к Олисе.

Кривой домишко стоял на месте, что обнадеживало, я прислонил метлу рядом с дверью, постучал и внимательно прислушался. Вот раздались шаги, дверь отворилась и если бы не отличная реакция получить бы мне черпаком прямо по лбу. Я увернулся, едва не оступился и чуть не полетел с крыльца.

— Извини, – пробормотала ведьма. – Я решила — это твой друг пришел позлорадствовать.

Я посмотрел на ноги Олисы, которые бодро отбивали веселый ритм, потом на ее уставшее и раздраженное лицо и спросил:

— Могу я что нибудь сделать?

— Проходи, – Олиса резко повернулась, так лихо взмахнув черпаком, что с него полетели капли слизи.

— Спокойнее! — я подхватил девушку за руку. – И давно оно так?

— С утра. Как только я надела туфли, – она поплясала по коридору, ее танец напоминал ирландскую джигу. Правда пару раз ведьма крутанулась на одной ножке, совсем как балерина на крышке матушкиной шкатулке. Подол серого платье описал широкий круг. Чем дальше мы пробирались в глубь дома тем сильнее пахло тухлятиной.

— Зелье? – предположил я, полагаясь на свой горький опыт.

— Да! – воскликнула Олиса и споткнулась, но я успел ее подхватить, за что получил благодарный взгляд. Кухня Сэммиллей была меньше чем у Бэггет-Биглей, но посуды сюда влезло гораздо больше. Все шкафы и полки ломились от горшков и кастрюль, а на почерневшей железной плите стоял пузатый котел.

— У тебя здесь просто кладбище домашних кошек, – прогнусавил я, поспешно зажав нос.

— Надпочечные железы вилохвоста вымоченные в ослиной моче, – Олиса указала на небольшой коричневый горшочек, стоящий на столе. Она протиснулась в проход между плитой и столом стараясь ничего не задеть. Сложная задача, если тебя крутит, будто в колдовском вихре.

— Тебе придется это пить, – спросил я, все еще зажимая нос рукавом нос. Мои заклинания с вонью не справлялись.

— Нет, но ты должен помочь мне с зельем, пока мои ноги не отвалились, — Олиса подпрыгнула, каблучки отбили веселую дробь.

— Попробуем, но должен предупредить, доверяя мне зелье, ты можешь потом сильно пожалеть.

Олиса молча протянула мне черпак и протанцевала к двери, где риск обо что то ударится был меньше. Слагхорн, наш учитель зелий, мог бы мной гордиться ,еще и суток не прошло, а Расти Поттера второй раз подпустили к котлу. Я приложил все усилия, чтобы не подвести девушку, и сварить это чертово зелье как надо. Через час в котле остывала полупрозрачная смесь, похожая на полу застывшее желе. Пахло оно – сложно описать. Вы представьте, что рядом с вами кто то чистит выгребную яму и помножьте эту вонь на десять.