— Значит это убийство, – глаза Несси в ужасе округлились, и она произнесла испуганным шепотом.– Кто-то убил Тома и спрятал труп.
— Какой ужас! – тут же подхватила Мисси. – Среди нас убийца.
— Да, убийств в нашем доме не случалось уже давно, – пророкотала Веселая вдовушка. Как интересно все повернулось, не правда ли Расти? – она хитро прищурилась и посмотрела на меня поверх своего стаканчика.
— Хватит этих глупостей. В нашем доме убийств не происходит, – леди Бэггет-Бигль решительно пресекла наш увлекательный разговор.
— Вы правы, меня никто не убивал, меня прокляли, – для бестелесного духа Том выглядел подозрительно спокойным. Честно сказать смерть или что-то в этом роде мало его изменила, Риддл лишь побледнел чуть больше обычного. — И я думаю это - та девушка с озера. Олиса Сэммилль. Ни с кем другим я в последнее время больше не ссорился.
— Ах, Томми-негодник, разве можно обижать девушек, – Вдовушка пригубила ликер и кокетливо улыбнулась. – Особенно когда они балуются темной магией. Если вы сможете представить себе ласково воркующую гаубицу, то это будет нечто близкое к тону, каким Веселая вдовушка произнесла эти слова. Равнодушная маска на лице Риддла дрогнула, я ждал, что она вот вот исчезнет, и Том даст волю эмоциям, но он лишь произнес:
— Я не думал, что мисс Сэммиль на такое способна, нужно пойти к ней и все выяснить.
В чем-то я разделял сомнения Риддла, ведь его не в первый раз пытались проклясть и трудно поверить, что, там, где потерпели неудачу весьма способные колдуны, преуспела молоденькая ведьма. Согласен, есть такой тип трогательных и очаровательных ведьмочек, которые журналам о домоводстве предпочитают темную магию для начинающих. Но редко кто из них заходит дальше нарочито-уродливых шляп и пары черных кошек. Во всяком случае, если симпатичная Олиса и вправду прокляла Тома Риддла, лучшего студента Хогвартса за последние лет сто, то с этой историей бесплатная выпивка в клубе обеспечена мне на неделю.
Бэггет-Биглям идея Тома пришлась по душе, и снабдив нас напутствиями, здесь конечно больше всех постаралась мисс Зануда, они отправили нас к мисс Сэммилль, а сами с чистой совестью пошли завтракать.
Том помчался напрямик, не обращая внимания ни на слякоть ни на кусты, и я едва поспевал следом. Ботинки утопали в грязи, ночью был сильный дождь, с деревьев до сих пор капала вода, которая попадала мне за шиворот. Голодный, невыспашийся, злой, я продирался через кусты и спотыкался об корни деревьев. Если в начале нашего пути Риддл еще придерживался тропинки, то потом, просто свернул в лес, ему-то все было нипочем. Мантия зацепилась за куст дикой малины, и мне едва не выпал шанс поближе познакомиться с мокрой травой. Несмотря на мое хорошее воспитание, с языка сорвалась парочка ругательств. Пока я отвоевывал свою мантию у проклятой колючки, Риддл нетерпеливо маячил рядом.
— Сколько можно копаться, – раздраженно пробурчал он. Тут-то и решился исход борьбы, ткань неожиданно треснула, и куст остался с куском моей мантии, а я с чувством глухого недовольства жизнью в душе. Я уже открыл рот, чтобы высказать Тому, все, что о нем думаю, но его уже и след простыл. Лишь среди деревьев мелькнул полупрозрачный силуэт. И мне ничего не оставалось, как прикусить язык и потащиться следом.
Когда я добрался до покосившегося темного домишки, призрак встретил меня раздраженным взглядом, будто опоздавшего на его похороны. Сбитый с толку я подошел к двери, неужели Риддл не мог поговорить с Олисой без моральной поддержки. Но все оказалось проще.
— Постучи, – сказал Том, и можно смело поспорить, что про себя он еще добавил «идиот».
— А где пожалуйста? – ехидно спросил я, в ответ Риддл, лишь посмотрел, но его взгляд обдал меня потусторонним холодом. Ведь если Том останется призраком, то сможет доставать меня хоть до конца жизни. Представив эту картину, я немедленно постучал. Через некоторое время дверь с душераздирающим скрипом распахнулась, и перед нами возникла последняя ведьма из рода Сэммиллей. Маленькие красные пуговицы на груди, а также красная окантовка коротких рукавов и воротника немного оживляли ее черное платье. Самодовольный вид выдал преступницу с головой. Она с улыбкой смотрела на Риддла, довольная, как мастер, который разглядывает собственный шедевр и не находит изъянов.
— Это ведь Ваша работа, мисс Сэммилль, – Том не спрашивал а утверждал, впрочем он всегда неплохо разбирался в людях. Олиса кивнула, ее улыбка стала еще шире, и конечно, на щеках появились ямочки. На месте Риддла, я просто бы не смог на нее сердиться, но его каменное сердце даже не дрогнуло.
— Если Вы меня сейчас расколдуете, то я забуду об этом недоразумении…
— Не расколдую, – резко ответила она и надменно вскинула подбородок.
Том уже собирался ответить, но я его опередил:
— Мисс Сэммилль, мой друг очень сожалеет о случившимся…
— Нет он не сожалеет, – возразила Олиса
— Не сожалею, — подтвердил Том. – Я всего лишь убил одну жалкую крысу.
— Если Вы так считаете, то нам не о чем больше разговаривать, – ведьма хотела закрыть дверь, но Том сказал:
— Послушайте, Вы не представляете с кем связались, – Олиса оборвала его речь презрительным фырком.
— Ты же великий колдун, вот и расколдуй себя сам, – она захлопнула дверь прямо у Тома перед носом. Я невольно проникся к ведьме уважением, редко встречаешь людей способных так уничижительно фыркать.
— Чертова ведьма, – пробормотал мой нематериальный друг. Я не успел спуститься с крыльца, а этот разъяренный сгусток паронормальной субстанции уже умчался прочь. Пренебрежительное отношение к своей драгоценной персоне приводило Риддла в бешенство. Полный дурных предчувствий, я неторопливо возвращался в особняк. Интересно, если Том не вернет себе тело, позволят ли ему Бэггет-Бигли остаться в Ковен Холл в качестве злобного фамильного приведения. Эта идея мне очень понравилась, ее определенно следовало озвучить за обедом. При мысли о еде рот наполнился слюной и у меня будто выросли крылья, на которых я и полетел в особняк. Но едва переступив порог, я сразу стал добычей дворецкого. Он сообщил, что молодые хозяйки ожидают меня в библиотеке. Как всегда в присутствии этого господина, язык у меня приклеился к гортани, а ноги послушно потрусили в заданном направлении. И где же фамильная храбрость Поттеров когда она так нужна?
Библиотека была длинным вытянутым помещением, с одной стороны находились окна, а между ними стояли стеллажи, рядом с которыми располагались столики. Окна выходили на северную сторону, так что несмотря на солнечный день здесь горели магические светильники. Вокруг одного из столиков столпились сестрички, из их расстроенных охов и ахов я понял, что дело не сдвинулось с мертвой точки. Я заметил Тома и Аду в конце комнаты, он выбрал пару книг, и Ада помогла их донести.
Время шло, Риддл просматривал одну за другой толстые книги, которые я, как верный друг приносил а потом ставил их обратно, мне же приходилось переворачивать страницы. Рядом постоянно торчал кто-то из сестричек, они все очень сочувствовали Тому, но лишь одна Ада посочувствовала мне и принесла тарелку с сэндвичами и чай. Едва я протянулся к ним, четыре василиска впились в меня взглядом, рука застыла на полпути. Сестрички смотрели до тех пор, пока я не отодвинул тарелку, переборов чувство голода, В нашем роду верность другу ценят выше, чем пару сэндвичей с сыром и огурцом. Хотя мы с Томом и не друзья, и не большие приятели, так, учились вместе. Я посмотрел, как бывший однокурсник сосредоточенно изучает какой то рисунок на пожелтевшей странице. Странное дело, прокляли-то Риддла, но почему-то страдать больше всех приходится мне.
В прочем скоро судьба соблаговолила одарить меня мимолетной улыбкой. В одном старинном фолианте, Том наконец нашел искомое и я пробежал глазами страницу всед за ним. А потом еще раз внимательно перечитал рецепт зелья и спешно согнал с лица довольную улыбку. Да, зелье было что надо. Готов поставить сто галеонов, что у меня язык отсохнет пересказывать эту историю парням в клубе. В зельеварении я ничего не смыслю. И когда я говорю ничего, это значит, что проще научить тролля танцевать балет, чем кого-то из Поттеров варить зелья. Но одно я усвоил твердо: почти в каждом магическом снадобье есть такой ингредиент, который вы согласитесь проглотить только когда речь идет о жизни и смерти. В зелье Тома их было целых три. Во-первых, дождевые черви, во вторых, глаза черного петуха, и в третьих, слизь гигантской амазонской улитки.
