Вороница горько всхлипнула. Бушевать сама с собой, сидя в кресле, смысла не было.

— Интересно, он вернётся под утро или ещё позже?

Словно в ответ на её слова щёлкнул дверной замок, затем хлопнула дверь.

— Ой, Элайя? — удивлённо моргнула Вороница, завидев вошедшего. — А что ты так рано? — она растерянно перевела взгляд на часы: прошло только четыре часа с момента его ухода. Тем более, ещё даже не начало темнеть.

— Ты хотела, чтобы я опять там всю ночь проторчал? — хмыкнул Блек, снимая форменный плащ. — Наверное, уже напредставляла меня пьяным под столом в обнимку с десятком девиц?

— Нет, — Вороница потупилась: проницательный, как всегда.

— Ясно, — Элайджа обошёл кресло и взял её за руку. — Лекс вернулся. Поэтому я просидел только деловой обед. На развлекательной части он легко меня заменит. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — Вороницу взволновала новость. — Он уже вернулся? Как…?

— Двойняшки в порядке, — первый вопрос оказалось легко предугадать. — Алекс быстро всё устроил. Говорит, Эл сразу влюбился в свои часы. Полдня за ними просидел, разбираясь в устройстве.

— Если у него теперь есть часы, ты можешь с ним связаться? — моментально сообразила Вороница.

— Нет, он в военной академии, — Элайджа бесцеремонно уселся на подлокотник. — Там блокируется связь. Любые привилегии, как и право звонить или писать домой, нужно заслужить.

— Жестоко, — Вороница надувшись отвернулась. — Он всего лишь ребёнок.

— Зато быстро привыкнет, что ничего в этом мире с неба не падает. Придётся работать.

— Во сколько у вас обычно поступают в академию?

— По-разному. Кого-то и в четыре могут отослать. Кто-то больше доверяет домашней подготовке и тянет чуть ли не до двенадцати.

— А Эл… — Воронице не давала покоя одна мысль. — Он же пошёл в первый класс?

— Первый класс? — не понял Блек.

— Ну да. Самый первый. Он… его дразнить наверняка будут! Ему уже девять лет!

— Я не понимаю твой вопрос. Вероятно, ты сейчас опираешься на земную систему образования?

— А у вас как? Распределяют по возрасту или….

— Сейчас расскажу. Но прежде… — Элайя шустро приподнял её, сам устроился в кресле и усадил женщину себе на колени под возмущённый визг. — Я устал. А ты всё кресло заняла.

— Так вот же свободное! — Вороница ткнула в соседнее. — И диван ещё, и кровать в спальне!

— Ах, Ягуарчик, до спальни мы с тобой непременно дойдём. Но сейчас ты вроде спрашивала, как устроена академия?

Вороница, понимая, что прогонять его бесполезно, буркнула под нос: «Я не это имела в виду». Придётся потерпеть ради информации. Смешно подумать, совсем недавно она жаловалась на недостаток внимания.

«Больше никогда не буду такой дурой!» — подумала про себя Вороница, а вслух приказала:

— Рассказывай!

Элайджа улыбнулся, прижимая её к себе, чтобы та сама не пересела.

— На Эльсоде во всех учебных заведениях все учащиеся живут вместе. На занятия ходят группами, которые составляются исключительно исходя из уровня подготовки эльса. Очень часто случается, что более старшие ученики оказываются по каким-то предметам хуже младших. Если, например, Эл по физической подготовке окажется с новичками, то на занятии по механике вполне может попасть в группу поопытней, если Алекса внимательно слушал во время полёта. Группы переформировываются каждые восемь дней. Так, если кто преуспел и даже обогнал товарищей на самоподготовке, может двигаться дальше, а если не получается, есть возможность повторить заново.

— И сколько там учатся?

— Кто как. Определённого срока нет. В тринадцать лет любой эльс уже может решить, чем хочет заниматься.

— И просто уйти?

— Разумеется, нет. Как решил, надо сказать инструктору. Он проинформирует, по каким предметам необходимо подтвердить знания для достижения выбранной профессии. Говоря вашим языком, экзамены. Обычно на подготовку для сдачи уходит больше трёх лет даже у самых талантливых. А если менее способен, то ещё больше. Но даже после сдачи, из академии не выпустят, пока не устроится на желаемую должность или не поступит в нужный институт. Потому что если подросток не выбрал себе профессию и хочет просто свалить из военной академии, ему придётся подтверждать знания по всем прошедшим предметам.

— Это ведь очень сложно, — Вороница попыталась повернуться, чтобы сесть поудобнее, но вспомнив, на чём ёрзает, не решилась продолжать, во избежание новых насмешек.

— Да, очень.

— А те, кто не имеют права выбрать профессию?

— Эльсам без родителей, и тем, кто хочет стать солдатом, нужно сдать боевые искусства, механику, пилотирование, тактическую оценку, ориентирование… — Блек перечислял, невольно вспоминая, через что самому пришлось пройти. — И всё в таком духе. Если смог сделать это до двадцати, то можешь попытать счастье — поступить в элитную военную школу. Если нет, то получаешь назначение куда придётся в приказном порядке.

— А как учатся девочки?

— Куда проще. Её хозяин сам решает, какие предметы она будет изучать. Никаких подтверждений знаний, если, опять же, хозяин не пожелает.

— Меня тошнит от слова «хозяин»! — взбрыкнулась землянка.

— Да, Вороница, хозяин, — Элайджа чуть-чуть повысил голос. — Можешь сколько угодно артачиться, — он снял с себя ноги землянки и встал. — На Эльсоде эльсы — хозяева. Женщины — их вещи. И какими бы ни были наши внутренние отношения, сути слов они не изменят. Сама выбирай, что для тебя важнее. Грубые названия или моё к тебе реальное отношение, — Блек удалился в ванную, не глядя на землянку.

Вороница опустила голову. Ей было горько и обидно.

«А раньше ты успокаивал меня, — она недовольно скривила губы. — Обнимал, переубеждал…. Но никогда вот так не уходил».

— Почему ты так жесток! — всхлипнула Вороница. — И именно сейчас, когда мне нужна поддержка! — женщина почувствовала себя очень неуютно. — Не хочу быть рабыней! Не хочу быть вещью!

«Но ты ей уже стала», — мысленно услышала она голос Элайджи.

«Верно, — Вороница выдохлась. — Я ей уже давно стала. Сама виновата, что по глупости не смогла уберечь ни тела, ни сердца. И я знала, что он может отобрать у меня детей. То самое право силы, по которому когда-то меня похитил. Так почему я до сих пор… не могу принять правды? Долго я ещё собираюсь бегать от реальности? Ведь… я в самом деле… хочу его ласк…. Но мне страшно. Какие последствия жизни с ним? Потому что вещь… вещь… рабыня… это ужасно!»

Всё время пока Блек был в ванной, Вороница продолжала терзать себя мыслями, предположениями и догадками. Когда он вернулся, землянка сидела всё в том же кресле, опустив голову, и смотрела перед собой. По шагам женщина поняла, что эльс прошёл мимо, не останавливаясь.

— Элайя, — тихо позвала Вороница дрожащим голосом.

— Что? — спокойно отозвался Блек.

— По… поцелуй меня… — Землянка совсем застыла, боясь пошевелиться и побледнела, опасаясь, что сейчас будет осмеяна.

Нежные мужские руки аккуратно дотронулись до её щеки. Женщина резко вдохнула, инстинктивно повинуясь требованию пальцев поднять голову. Не ожидавшая отклика на с трудом давшуюся ей просьбу, она в удивлении раскрыла глаза. Как раз перед тем, как горячие губы завладели её губами. Вороница мгновенно почувствовала себя опьянённой. Настолько крепким оказался долгожданный поцелуй. Обжигающий, дурманящий и подчиняющий.

Сначала прикосновения казались мягкими, но постепенно в них проступало всё больше страсти. Элайджа не отпускал её губ, впиваясь в них с жадной ненасытностью. Его руки всё жарче ласкали Вороницу.

Желая ответить, женщина робко обняла его за шею. Почему-то затаённая обида, что он игнорировал её всё это время, заворочалась снова. И чем сильнее становился его натиск, тем больше Воронице хотелось плакать. Опасаясь, как бы он не почувствовал каким-то образом её состояние, землянка мотнула головой, разрывая их поцелуй.

— Даже не начинай, — шепнул Блек, поймав ладонями её лицо.

Вороница побоялась, что если ответит ему что-нибудь, то разревётся.