— Слишком поздно обижаться и отстраняться, — продолжал нашёптывать Элайя, глядя ей прямо в глаза. — Ты уже позвала меня. И не надейся, что я остановлюсь.

Собравшись с силами для ответа, Вороница открыла рот, но смогла только удивлённо мыкнуть. Потому что Элайя воспользовался ситуацией, как раньше, чего отказывался делать всё предыдущее время. Стоило её губам распахнуться, как они опять оказались во власти Блека. Кажется, он больше не собирается упускать удовольствие вкушать её сладость. Натиск оказался очень жарким и испарил все набежавшие слёзы. Даже запоздалое осознание, что её всего лишь воспитывали, дрессировали, уже не смогло помешать разгоравшемуся пожару в груди. Истерику по этому поводу она сможет закатить и позже, а сейчас… Вороница как никогда нуждалась в заботе и утешении.

«Ещё, — мысленно твердила про себя землянка. — Пожалуйста, дай мне ещё! Не вздумай остановиться!»

Словно прочитав её мысли, Блек снова сжал свою женщину в объятьях, пока с её губ не сорвался сладкий стон. Теперь ласковой атаке подверглось всё тело. Он прошёлся поцелуями по шее, пару раз несильно прикусив её, затем вновь вернулся к губам, но только едва задел их и начал целовать скулы, виски, веки. Как только Вороница издала ещё один стон, в дело пошли руки. Они нежно гладили волосы, жадно сжимали плечи, жарко ласкали грудь и талию, несколько раз проскользнули по бёдрам. После чего одна ладонь сжала ягодицу, а вторая вернулась к груди.

Вороницу охватил пожар, которого она уже давно не чувствовала. Он затмил собой всё, что женщина успела испытать с момента возвращения Элайджи, но всё же не дотягивал до почти забытого пламени, который Блек распалял десять лет назад. Как только Элайя начал ласкать её руками, поцелуи закончились, и их опять ужасно не хватало. Взгляды встретились. Вороница, краснея от желания и смущения, прикрыла глаза и вытянула голову, требуя его губы. Блек едва заметно улыбнулся и приблизился, сокращая расстояние между ними до нескольких сантиметров и замер.

Женщина уже плохо владела собой, поэтому не заметила, что её лицо предельно ясно отобразило недовольство. Но что делать? Сама его поцеловать женщина не решалась, убедив себя, что и так перешла допустимые границы. Между тем, её тело продолжало плавиться и невольные стоны то и дело вырывались с жаркими хрипами. Требовалось большего, срочно! Какими бы пьянящими ни были его прикосновения, они оставались излишне скромными, как будто ему почти не хочется….

Вороница не могла знать, что Блек вовсе не привередничал. Он специально удерживал её на грани, прибавляя напор постепенно, чтобы женщина не заметила перехода к более интимным ласкам, опасаясь, что если поспешить, землянка опять попадёт во власть страхов. Нет, это всё равно случится, но лучше после того, как она пройдёт точку невозврата.

Вороница напоминала Элайдже маленького, пугливого котёнка. Уже не совсем дикого, но очень осторожного и недоверчивого. Которого надо неспеша приманивать к себе. Главное — терпение. Пусть котёнок медленно подойдёт сам, терзаемый любопытством и желанием получить что-нибудь вкусненькое. Он, разумеется, не дастся в руки. Придётся ловить. Но если поспешить и податься ему на встречу слишком резко, то котёнок быстро убежит, и весь пройдённый путь окажется бессмысленным. Поэтому необходимо подманить его поближе. И потом останется только схватить….

И раз уж Вороница кошка, то она непременно опять нуждается в дрессировке. Особенно если и хозяин, и его прикосновения забыты. Нет, его женщина никогда не узнает, сколько силы воли ему пришлось приложить, чтобы сдерживаться эти несколько дней. И насколько больше выдержки приходится прикладывать сейчас, чтобы безудержной похотью не пустить всё насмарку.

Вороница в нетерпении поджала губы.

«Сколько можно?! Опять хочешь, чтобы я просила?!»

От злости землянка нахмурила брови и в нетерпении выдавила:

— Поцелуй меня!

Злость сменилась удивлением, вопреки ожиданиям Блек даже не пошевелился. Подумать или проклясть его женщина не успела. Ладонь Элайджи, плавно проскользнув по внутренней части бедра, опустилась прямо поверх трусиков Вороницы, а длинные пальцы, чуть надавив, проплыли по самой нежной плоти, вызвав сладкую пульсацию. Женщина, громко вскрикнув, непроизвольно дёрнулась вперёд, и на мгновенье их губы соприкоснулись, но она тут же подалась назад, сведя уже немного разведённые ножки.

Теперь землянка смотрела испуганно и жалобно, как будто совершила нечто ужасное и теперь ожидает выговора.

Улыбка Элайи стала одобряющей и ещё более мягкой.

— Сама поцелуй меня.

Женщина едва слышно пискнула, продолжая таращиться распахнутыми глазами.

— В чём дело, Ягуарчик? — сладкий баритон затрагивал сердце. — Ты ведь хочешь меня поцеловать? Так почему сдерживаешься? — Блек убедившись, что между ног не пробиться, вновь вернулся к пышной попе, сжав ягодицы сильнее, чем прежде.

На мгновение вспыхнувшая боль, к удивлению, вызвала ещё больше жажды и жар в самом сокровенном месте. Её бедра инстинктивно приподнялись, подпуская его немного ближе.

— Я же не ядовитый и не взрывоопасный, — продолжал Блек искушать Вороницу словами. — Стоит только начать…

Так близко. Землянка ощущала его дыханье.

«А пошло всё к чёрту! Уже всё равно!»

Со стоном обхватив его дрожащими руками, Вороница буквально ринулась навстречу его губам. И теперь уже её язык проскользнул к нему в гости, где его встретили весьма радушно. Блек ответил ей со страстью, почти повалившись на свою женщину телом. В кресле для двоих всё же недостаточно места…

Переборов себя, Вороница уже не хотела отрываться от его губ. Даже секундная передышка ей не понравилась, и она снова требовательно прижалась к ним. Теперь их языки свободно переплетались, скользя друг к другу, расточая горячую сладость.

От страсти у землянки на мгновение всё поплыло перед глазами, так что пришлось крепко обхватить Элайю за шею. Кажется, он поднял её на руки. Ощущение, что что-то изменилось, тревожно застучало в сознании Вороницы. Она даже захотела посмотреть по сторонам, но, словно загипнотизированная, не могла отвести взгляда от Блека. Словно во сне, женщина опять потянулась за поцелуем.

— Подожди, дай я тебя положу… — нежно шепнул он, опуская на кровать свою хрупкую драгоценную ношу.

Вороница рассеяно завертела головой. Она и не заметила, как они очутились в спальне. В кресле землянка чувствовала себя как-то безопаснее… комфортнее,.. а тут…. Яснее ясного, Элайджа собирается продолжить.

Сомнения заворочались в сознании Вороницы, вот только она никак не могла понять, чем они вызваны? Почему ей странно от мысли, что Блек намерен прямо сейчас заняться любовью?

Между тем, стоило Элайе опустить свою женщину, он хищно набросился на неё. Теперь его мягкие губы сделались твёрдыми, почти жёсткими, а к поцелуям добавилось властность и требование подчиниться.

Уже в который раз ему пришлось сурово подавить свою сущность и умерить натиск. Но и топтаться на месте Блек больше не собирался.

Вороница облегчённо вдохнула, когда налетевший грубый порыв утих и Элайджа снова целовал её медленнее и нежнее. Сильные руки сжали талию, опустились вдоль бёдер и в наглую оказались у неё под юбкой, бесцеремонно задирая её вверх.

Недовольно мыкнув, Вороница ухватилась за подол, одёргивая обратно и обрадованно прикрыла глаза, видя, что Блек не настаивает. Откинув голову назад, она полностью отдалась наслаждению, предоставив мужчине свою шею в полное распоряжение.

Эльс незаметно для Вороницы ухмыльнулся. Он ввёл её в заблуждение, усыпив бдительность. Раз она держится за низ сарафана, он просто решил заняться верхом. Незаметно. А её доверчиво подставленная шейка поможет ему.

Проведя языком от подбородка до ключицы, Элайя жадно втянул кожу в себя, оставляя на белой груди ярко красный след от засоса. Дыхание у Вороницы ещё больше участилось. Горячие губы, еле ощутимые покусывания, широкие ладони, неустанно ласкающие её грудь, — всё это заставляло ныть её самое сокровенное место. Вороница даже немного повела бёдрами, с силой сжав ноги, надеясь, что это уменьшит пульсацию.