— Там ты больше не живёшь.
Вот теперь Светославу стало по-настоящему страшно. Неужели случилось то, о чём Ян предупреждал его много раз. Но… ведь он доверял Герману.
— Что… Что вы собираетесь со мной сделать? — мальчик решил первым делом выяснить обстановку. Возможно, получится договориться.
Ему не ответили. Вместо этого мужчина задал свой вопрос.
— Ты ведь ничего не помнишь, да? — итальянец, наконец, соизволил повернуть голову.
— Что я должен помнить? — Светик поразился, насколько жалостливый взгляд был направлен в его сторону. — Объясните мне, Герман, я не понимаю, что вы задумали.
Но мужчина больше не проронил ни слова. Светослав попытался ещё поприставать, а, убедившись, что не дождётся ответа, начал осматриваться. Двери заперты, да и едут они слишком быстро, значит, о попытке спрыгнуть и речи быть не могло. Единственное, что оставалось, это посмотреть, куда его привезут.
Дорога вильнула и снова пошла между деревьями. Темнота и лес погружали мальчика в отчаянье. Чего ожидать, он не знал. Вряд ли его действительно продадут на органы, как грозил Ян. Но тогда что Герману нужно? Они ведь всегда хорошо общались. Итальянец выглядел серьёзным человеком… и очень привлекательным мужчиной… для мальчика.
Об этой своей черте Светослав никогда никому не рассказывал, даже родителям, но уже давно заметил отклонения в своей ориентации. Ему нравились мужчины. Не юноши, которым был Ян, а именно взрослые мужчины. На Германа он обратил внимание, едва тот пересёк порог их офиса в первый раз, но, понимая, насколько безнадёжно думать о чём-то большем, просто с радостью ловил редко выпадавшие минуты общения. Оттого сейчас труднее принять происходящее. От человека, к которому испытываешь нежные, пусть и тайные, чувства, получить неприятный сюрприз намного тяжелее, чем от незнакомца.
Тем временем они выехали из леса к одинокому каменному двухэтажному коттеджу за высоким забором. Светослав, покрутив головой, заметил продолжение леса позади участка, совсем рядом небольшое озеро, где недалеко от берега одиноко покачивалась небольшая лодка.
— Это же… ваш дом? — мальчик снова повернулся к мужчине. — Герман?
Итальянец по-прежнему молчал, ухватившись руками за руль и смотря в одну точку. Вероятно, собираясь с мыслями.
— Вы совершаете ошибку, — мягко заговорил Светик, приняв это за сомнение. — Но ещё можно всё исправить…
— Мне жаль, — тихо покачал головой мужчина. — Это исправить уже невозможно.
— Возможно… Просто отпустите меня. Я сам дойду…
— Тебе больше некуда идти, — Герман со вздохом посмотрел на растерявшегося от его слов мальчика. — Светослав, что ты знаешь о призраках?
— О ком? — парень напряжённо пытался понять, почему ему некуда идти. Что-то могло случиться с его домом? Тогда тем более нужно мчаться туда со всех ног. — Герман, пожалуйста, мои родители уже пожилые, им нельзя волноваться… Пожалейте хотя бы стариков…
— Призраки существуют потому, что не всегда принимают, а иногда просто не помнят свою смерть. Я медиум, поэтому в отличие от большинства людей могу их видеть, общаться с ними, прикасаться и даже недолго контролировать их плотность.
— Я не…
— Если смерть была ужасной или слишком болезненной, сознание постарается защитить себя от боли… Душевной или физической. Оно может покинуть тело до того, как мозг умрёт, и остаться, в каком-то роде, существовать.
— Герман, зачем вы… Перестаньте меня пугать!
Светик не имел ни малейшего понятия, зачем итальянец рассказывает ему всякие сверхъестественные страшилки. Он всегда втайне побаивался подобных историй, поэтому сейчас совсем перетрусил. Ему стало не по себе.
Мужчина словно бы опять задумался.
— Я не много могу предложить… Но память верну.
Не успел мальчик и глазом моргнуть, как Герман резко положил ему руку на голову. Потрясённый парень хотел было отпрянуть, но внезапно мутные воспоминания, как он возвращался к дороге, начали рассеиваться, вместо них появлялись ужасные картины, а тело пронзила дикая боль, словно половина костей разом переломилась. Боль настолько невыносимая, что сдержать крик и слёзы было невозможно.
Светослав вспомнил. Легковая машина, от которой, как ему казалось, он отскочил, на самом деле на скорости сбила его. Он, словно тряпичная кукла, взмыл вверх, грохнулся на пологий капот ещё движущейся машины, скатился вниз и оказался прямо под колёсами не успевшего затормозить автомобиля. Видел ли он дальнейшее ещё своими глазами или уже смотрел, как призрак, Светослав не знал. Он просто чувствовал нечеловеческую боль.
«Из машины выбегает хватающийся за голову молодой человек, с виду немногим старше Светослава, смотрит на раздавленное тело под багажником и осознаёт, что, прежде чем затормозил, проехался по человеку всеми колёсами. Кажется, водитель нетвёрдо стоит на ногах то ли от шока, то ли от алкоголя. А, может, виновато всё сразу… Решение, что делать, юноша принимает быстро, только какое-то странное. Он аккуратно, руками в перчатках, хватает Светослава за ноги, оттаскивает на обочину и сбрасывает с уклона, к деревьям, подальше от дороги. На оставшийся кровавый след он не обращает внимания. Не тратя времени, человек возвращается за руль, спеша убраться прочь».
Светослав сидел, боясь пошевелиться. Его трясло. Боль прошла, оставив за собой только воспоминание. Мальчик никак не мог поверить. Его сбили? Сбили и просто выкинули, чтобы не испортил чью-то жизнь? Его тело лежит всё переломанное в грязи, и родители больше никогда не дождутся сына с работы? Он мёртв?! Но это же невозможно! Вот же он, сидит тут, чувствует прикосновения широкой ладони, гладящей его по волосам, ему жутко страшно, во рту солёный привкус от слёз… Разве это не доказывает обратное?!
Мальчик, не в силах принять ужасную правду, посмотрел на мужчину. Из его широко раскрытых глаз, не останавливаясь, текли слёзы.
— Мне… надо домой, — Светослав еле шевелил дрожащими губами.
— Нельзя.
— Нет… мне надо домой, — повторил он сглотнув. — Я… — парень протянул руку на заднее сидение, с целью взять куртку и сумку, но никаких вещей там не было. Даже грязь от них пропала.
— От тебя осталось одно сознание, — тихо пояснил итальянец, выводя мальчика из ступора. — Всё, что от него отделяется, исчезает.
Такое принять было очень сложно. А смириться с этим ещё тяжелее. Но Светослав заставил себя перестать отрицать неугодную реальность. Он больше не спорил, просто свернулся в комочек на переднем сидении, уже не боясь, что может его испачкать, несильно покачиваясь и всхлипывая.
— Молодец, — Герман похвалил парня за стремление успокоиться. — Как только смиришься, станет легче. Намного легче. Теперь это твоя сущность, она не сможет долго переживать из-за своего появления.
Мужчина не соврал. Стоило взять себя в руки, как что-то у него внутри начало меняться. Первоначальный ужас утихал. Оставалось только беспокойство. Словно всю его человеческую сущность подавляло нечто более сильное. Сознание вместо того, чтобы продолжить психовать и отрицать, безоговорочно подчинилось новой форме жизни.
— Почему мне нельзя домой? — спросил мальчик, утирая остатки слёз. Плакать больше не хотелось.
— Твоим родителям скорее всего уже позвонили.
— Мой труп лежит в лесу, подальше от посторонних глаз. Каким образом им кто-то мог позвонить?! — Светослав сам поразился своей резкой интонации. Но обычно ведущей его доброжелательности ко всему миру он больше не чувствовал. В душе зародился непонятный тёмный комок.
— Я не обычный человек, мальчик. Во мне течёт кровь древнего божества, как бы дико это не прозвучало.
— Дико? Герман, я мёртв, сижу в машине и разговариваю с медиумом, моё тело, похожее на порванный мешок с мясом, валяется где-то далеко позади, и вы думаете, что мне ещё что-то может показаться более диким?
Мужчина немного помолчал, вглядываясь в хмуро сверкающего глазами парня.
— Возможно, нет, — сделал вывод он. — Я хотел сказать, что, помимо связи с призраками, умею создавать свой фантом. Плотный, осязаемый. Своего рода раздваиваться. Мой двойник сейчас остался на месте происшествия, вызвал “Скорую” и полицию. Они уже там.
