– Подумаю.

– Если чего надумаешь, то поделись, пожалуйста, со мной, – попросил наставник. – Мне этот вопрос с момента знакомства с вами покоя не дает.

– Хорошо, – кивнул граф.

– Тогда возьмите, что нужно, и отправляйтесь, – скомандовал лич. – Постарайтесь выяснить, какого демона эльфы с гномами вдруг обезумели и напали всеми силами. Даже защиту мою каким-то образом прорвали, я думал до сих пор, что это невозможно.

Санти с Тинувиэлем переглянулись и наклонили головы, после чего исчезли в туманном облачке телепорта. Наставник по очереди осмотрел остальных и негромко сказал:

– А вас попрошу помочь в телепортации войск к границе из южных гарнизонов, оттуда нападать некому, гномы Лорийских гор не так давно мне клятву верности принесли, а войска я убрать не успел.

– Кому куда? – деловито спросил Лек.

– Ты пойдешь в Кайвальм, вот медальон моего голоса. Ты – в Ронос, а ты…

Ощутив страдающее, криком кричащее от нестерпимой боли дерево, Тиниль ринулась к нему, забыв о себе, забыв, что выложилась почти до изнеможения. Предвечный Свет, да что же это творится?! Почему мэллорны Кэллорайна один за другим начали болеть и умирать?! Чего им не хватает?! Какова причина?!

Девушка, почти ничего не видя, доковыляла до засыхающего на глазах дерева, распласталась на его шершавой коре и принялась отдавать свою силу и жизнь. Мэллорн радостно принимал, но лучше ему почему-то не становилось, словно что-то невидимое тут же выпивало из него все соки. Она потянулась глубже и увидела горящую холодным, безжалостным, ослепляющим светом бездну. И с воплем шарахнулась прочь, инстинктивно закрывшись сама и закрыв от этого жуткого света дерево. Оно тут же ожило!

Служительницы подхватили Дающую Жизнь и поспешно оттащили ее от мэллорна, затем уложили на мягкую шелковистую траву, росшую на каждом свободном клочке земли. По сравнению со своей госпожой они выглядели принцессами – Тиниль всегда производила впечатление простушки, да и была ею на самом деле. Ну кто мог предположить, что в семье обычного лесного следопыта родится ребенок с невероятно редким даром Дающей Жизнь? Никому такая чушь в голову не приходила, поэтому, когда жрица Предвечного Света, проезжавшая через деревню, где жила Тиниль, увидела, как просто одетая некрасивая девочка за несколько мгновений заставила вырасти деревце из брошенного в ямку семени, то сперва не поверила своим глазам – Дающих Жизнь не рождалось среди эльфов уже очень давно, несколько поколений, как минимум. А затем разразился страшный скандал. Досталось всем, кто не обратил внимания на таланты малышки, от учителей до ее родителей.

Тиниль, не спросив отца и мать, забрали в столицу, где за ее обучение взялись двое еще живых Дающих Жизнь, благодаря которым мэллорны пока жили. Эльфы были пришлыми в этом мире, беглецами откуда-то, а откуда именно никто за давностью лет не помнил. Точнее, несколько мудрецов из библиотеки Древа помнили, но мало их знаниями интересовался.

Девочка росла, ухаживала за древесным городом, училась, не обращая внимания на ни на что, а уж тем более на интриги власть имущих, хотя многие пытались перетянуть ее на свою сторону – как одна из трех дающих Жизнь Тиниль имела огромное влияние в столице, ее просьбы Хранящие Свет исполняли всегда, и без каких-либо ограничений. Вот только девочка, точнее, уже девушка не понимала сути разногласий разных группировок и не желала понимать – ее просто не интересовала политика, хватало иных забот.

Нет, она, конечно, знала, что где-то на юге существуют страшные темные земли, в которых царит бесконечный ужас, об этом не раз рассказывали наставники. Вот только однажды Тиниль, учась чувствовать живое по всему континенту, чисто из любопытства потянулась во время медитации к этим самым темным землям и не обнаружила там ничего страшного, наоборот, многие из живших там магов хорошо заботились о лесах, от которых тянуло тихим довольством. Позже она научилась чувствовать и разумных, снова решила посмотреть самой, что делается в Тарринхайле, но опять ничего из того, о чем с придыханием рассказывали наставники, не обнаружила. Впрочем, долго думать об этом Тиниль не стала, только отметила про себя, что не все говорят ей правду, что, впрочем, было обычным делом в Великом Древе. Не раз сталкивалась с ложью, при этом сама никогда не лгала, чувствовала, что для Дающей Жизнь ложь запретна, ведь солгав можно лишиться дара.

Несколько дней назад в столице начало твориться непонятно что, поднялась буквально паника, пошли слухи о появлении в Раселтае, союзнике Леса, аватар Света, Мудрости и Жизни. Даже Тиниль, невзирая на свою погруженность в лес, слышала их – служительницы донесли. Особенно заинтересовал девушку последний. Еще бы, появление аватара силы, которой она служит! Да такого не случалось больше тысячи лет, насколько ей было известно. Это же чудо! Как бы хотелось его увидеть, поговорить, посоветоваться! Тем более, что он тоже эльф.

Однако все это оказалось лишь началом – не прошло и нескольких дней, как множество эльфов по всей стране внезапно попадали, где стояли, и умерли в страшных муках, казалось, что-то невидимое выжгло саму их суть – у некоторых перед тем, как они рассыпались в пыль, из глаз рвались потоки белого света. Случившееся перепугало эльфов, никто не понимал, что случилось, кто напал на них и убил всех этих несчастных. Какой силой должен обладать неизвестный маг для такого?! Слухи ходили один безумнее другого, но точно никто ничего не знал, даже жрецы Предвечного Света. Как ни странно, Тиниль погибших было не жаль, девушка раньше сталкивалась кое с кем из них и тут же шарахалась в сторону – они были каким-то гнилыми, что ли, вызывали тошноту, от них тянуло чем-то мертвенным и гнусным. Она подозревала, что все умершие являлись такими – ну невозможно, чтобы погибли только те, кто был ей отвратителен ей лично.

А затем случилось нечто жуткое… Тиниль даже показалось, что ее сородичи, в большинстве своем, вдруг превратились в не рассуждающих безумцев – даже те, кого она считала умными эльфами, даже мудрецы Библиотеки внезапно с безумными глазами начали готовиться к немедленной войне с темными землями. По всей столице зазвучали воинственные вопли и призывы покарать проклятых тварей, посягнувших на святое. Но на что они посягнули?! Девушка пыталась расспрашивать обезумевших сородичей, но ответы ясности не принесли – они кричали, что темные не имеют права на жизнь, что их нужно уничтожить любой ценой, невзирая ни на какие потери. Что это святой долг всех, кто стремится к Свету.

Причем, безумие почти не коснулось женщин, обладающих хоть какой-то силой. Кроме жриц Предвечного Света – они обезумели еще сильнее, чем мужчины. Но и это оказалось цветочками – ягодки посыпались на жителей Леса через два дня. Внезапно один за другим начали заболевать и засыхать мэллорны, основа любого эльфийского поселения. В этом мире Дающим Жизнь так и не удалось вырастить настоящий живой Лес, только отдельные мэллорновые рощи – да и они без постоянной подпитки существовать не могли.

Дающие Жизнь принялись метаться между городами и селениями Леса – свою территорию правители предпочитали называть именно Лесом, хотя она им и не являлась. А когда им об этом говорили, требовали молчать и ни в коем случае не сообщать данной истины простым эльфам, даже магическую клятву заставили дать. Тиниль не понимала почему, но ссориться с князем и его советниками не хотела – раз им так хочется, так пусть, ей не жалко. Девушка до всего этого безумия в основном прикладывала свои силы к объединению корневых систем мэллорновых рощ – ведь это первый шаг к образованию Великого Леса. А сейчас стало не до того, сохранить бы вообще мэллорны! Уже потеряно больше сотни! Они просто высохли, невзирая ни на какие усилия Дающих Жизнь! И что делать?..

– Что слышно в городе, Варилль? – тихо спросила Тиниль у одной из служительниц.

– Да все то же… – помрачнела та. – Бегают, потрясая оружием, сбиваются в толпы и несутся к границе Тарринхайла. – Рвутся сквозь завалы, невзирая на потери – уже несколько тысяч молодых погибло…