Ветер миров коснулся всех, заставив ощутить этот непередаваемый трепет. Существа разных планет невольно привставали со своих мест, чувствуя нечто потрясающее. Им хотелось плакать и хотелось смеяться. Все казалось совершенно иным. Слишком чистым и прекрасным, слишком красивым, отчего волей-неволей начнешь рыдать от счастья. Это наложило отпечаток на каждого в целой вселенной, в целой галактике. Тот, кто отдал им все, что имел, ради мира, который заслуживал каждый из них, и каждый плакал, ощущая эту потрясающую, самую восхитительную любовь.

Эверетт сорвался на крик, прижимаясь лицом к чужой груди, Марс ощущал, как его сердце наполняется этой ужасающей по силе благодатью, как она врастала в его нутро, как канат. Сила, способная не просто придать сил или доблести. Эта сила была способна поставить на колени миллионы, миллиарды и заставить рыдать от счастья, что у них есть возможность жить. Это было то, что показал Стивену его учитель; это было тем, что он чувствовал рядом с Эвереттом; и это было то, зачем он жил. Любовь к жизни, ко всем ее печалям и невзгодам, к ее радостям и шалостям, но это было самое ценное, что имел каждый из них. Это жизнь.

Рози, заливаясь слезами, осела на пол. Она болезненно кричала, и не знала, почему это странное чувство так обжигающе сильно коснулось ее сердца. Донна же, выронив лопату, задохнулась и сжала рукой рубашку. Что это? Отчего она плачет? Почему кричит? Боги в Санкторуме, бросив свое оружие, с ужасом оглядели друг друга. Кали закрыла рукой рот и посмотрела на безутешного Вонга, упавшего на пол. Он всхлипывал, закрывая глаза и только бормотал:

— Мой мастер… мой мастер.

Убитые родные открывали глаза, осматривая себя и не веря, что живы. Они задыхались от счастья, смеясь и ужасаясь, что пережили все это; что был человек, который одарил их так щедро. Росс кричал навзрыд, ощущая, что подарок, который дал ему Стивен, был слишком щедрым для него. Стивен отдал ему все, что у него самого было. Стрэндж навсегда очистил его имя и забрал ту боль, что он носил с собой восемь тысяч лет. Он заставил его переродиться, и больше Эверетт не сможет никогда быть прежним, именно благодаря Стивену, и то, что монета так обжигала его сердце своим теплом, было свидетельством тому, что чародей любил его так же сильно, как и собственную жизнь. Она всегда будет напоминать ему об этом. Каждый божий день.

Комментарий к Возвращение в НьюЙорк

Примечание беты: *спряталась за щитом капитана Америки от рыдающих комментов* >-< Крепитесь, родные :’с Мы с вами в трауре(

Alan Menken & Stephen Schwartz — Farewell (в этот раз она правда важна здесь)

* — Стрэндж по комиксам проходил испытание своего учителя. Смерть и правда знала Стивена в лицо.

Итак… Я знаю, что вы сейчас все сидите в шоке, кто-то даже плачет, как плакала и я, пока писала. Это должен быть официальный конец истории. Ее логическое завершение, когда Стивен сделал все. Однако… я подумала: “Это ведь Стивен”( а еще я просто очень, очень люблю вас, и не могу заставлять реветь в конце. Не могу, это выше моих сил)

========== Любимчик вселенной ==========

— Вот мы и снова встретились, — девушка усмехнулась, — могу лишь поаплодировать тебе!

— Дай угадаю: Смерть, — он чуть хохотнул, разглядывая пустое белое пространство, — Да… что-то мы часто видимся.

— Уже третий раз за эту жизнь.

— Верно, — мужчина хмыкнул, — Первый раз мы встретились на испытании моего учителя. Тогда ты сказала, что неплохо знаешь меня.

— Верно, странный человек, я весьма неплохо знакома с тобой.

— Второй раз в мире Кошмара, — он повернулся и посмотрел украдкой на белокурую девушку, — Третий раз пошел.

— Да… — она махнула рукой, — Ты часто пытаешься сдохнуть, согласна.

— В чем истина?

— Что?

— В чем истина? — он приподнял бровь, — Я не помню, как умер в прошлой жизни, а в этой умирал уже трижды. В чем истина? Почему ты всякий раз отпускаешь меня?

— Просто ты забавный, — девушка улыбнулась, качая своими светлыми волосами.

— Быть может и в этот раз отпустишь?

— Только при одном условии.

— Каком же?

— Я хочу услышать от тебя точный ответ на вопрос: почему твоя душа развалилась на три части? Если скажешь, я отпущу тебя.

— Договорились.

— Тогда, — она подняла руку, собираясь щелкнуть пальцами, — Мотор!

Звук щелчка пронесся в мозгу удивительным треском, а в следующую секунду он увидел снег. Снова. Бесконечный, белый, снег. Брести по снегу было тяжело и даже больно. Холодный воздух буквально вспарывал легкие, но он все равно шел, окутываемый ужасом и страхом за своих детей. Ему нужна была помощь. Его помощь. Это существо было единственным, кто мог помочь ему. Человек встал на поляне, сжимая в руках корзину. Волки себя ждать не заставили: они, будто почуяв его, сгрудились вокруг, выглядывали из-за деревьев и скалились. Их вожак был больше всех прочих, и шерсть его отливала в серебро. Взгляд животного казался куда осмысленней и серьезней его сородичей. Он принюхался, и чародей, будто вспомнив о манерах, поставил корзинку на снег, учтиво поклонившись.

— Все для тебя, — он качнул головой и отошел на шаг назад, — Отведай.

Животное, навострив уши, недоверчиво сощурило глаза, но к подношениям все же приблизилось, первым делом отведав яблоки. В миг, когда веки мужчины сомкнулись, чтобы моргнуть, перед ним уже сидел человек. Это был симпатичный блондин в серой хлопковой одежде, на его плечах лежала волчья шкура, а на поясе висел кожаный ремень с ножнами. Все было так, как ему рассказывали его знакомые ведьмы. Значит, он не прогадал; значит, все сделал правильно. Его тут же настиг восторг и трепет.

— Так я не ошибся? — он судорожно выдохнул, выпуская белые облака пара в воздух.

— Нет, да и с чего бы? — создание, приподняв бровь, рассматривало его с весельем во взгляде.

Чародей невольно прикусил губы, ожидая, что теперь может попросить того, чего так сильно желал. Помощи, поддержки.

— Тогда, раз ты принял мои подарки, станешь моим?

— Нет, я не могу.

То безразличие, с каким говорил фамильяр, выбило его из колеи. Зачем же тогда он так старался? Зачем искал его? И главное: зачем существо в таком разе приняло его дары? Его окутал гнев напополам со страхом. Мужчина зло выдохнул:

— Почему?

— Я не чувствую что ты мой человек, вот и все. Хотя я благодарен тебе за подношения.

Он сглотнул, ощущая безмолвную и ужасающую боль. Все его тело разрывало на части от той немощности, того бессилия, что обитало в его сердце и теле. Он никак не мог помешать этим ублюдкам англичанам, которые сейчас сидели с их детьми, и, возможно, собирались натворить что-нибудь непоправимое: быть может, убить или надругаться над ними, а может и то, и другое. Голос этого молодого фамильяра, помогающего людям, вдруг вновь прорезал тишину.

— Какая боль привела тебя сюда, человек?

Брюнет болезненно всхлипнул:

— Я надеялся, что ты согласишься помочь, моих сил не хватит на это… мои дети. Мои дети.

— Дети? — в его взгляде скользнул огонек интереса.

Волк, после данного обещания человеком, рванул вперед, напрямик через лес, полный сил и уверенности в себе. Что ему стоило напасть да уничтожить всех этих идиотов? Животное без страха и тени сомнения рвало глотки или ломало руками черепа и кости об колено, не зная ни жалости, ни пощады. Он был жаден до крови и убийств, и совершенно не ценил чужие жизни. Он не боялся ни ружей, ни ножей. Эверетт с легкостью высадил дверь ударом с ноги и довольно оскалился, стирая кровь с лица. В таверне сидела пара солдат, которых волк с яростью раскидал, перекусывая горло и ломая хребет зубами. Фамильяр лишь позже увидел, как маг любовно сжимает своих детей, закрывая детям глаза, но сам он смотрел без страха, и не испытывал ничего, кроме глубокой благодарности и радости.

Их жизнь менялась, наполняясь все новыми и новыми витками. Однако он всегда, исправно как часы приносил каждую неделю по корзинке подношений. Его благодарность была настолько безграничной и глубокой, что ему было даже все равно, сколько еды еще осталось про запас. Главное было лишь то, что он мог по-прежнему целовать своих дочерей перед сном. Они были теплыми и живыми только благодаря этому фамильяру. Поэтому, когда ему было жаль яблок или мяса, он поглядывал на своих смеющихся дочек и улыбался, собирая новую корзинку. Странный интерес к его персоне, вызванный явно не потребностью в еде, а чем-то еще, сильно насторожил мага.