- Он на тебя запал… – констатировал факт Медведь, тыкая Дина в плечо пальцем.

Бенни имел прозвище не только Медведь, но и Вампир, и не только из-за того, что все девушки после свидания с ним ходили с покусанными шеями, но и за то, что любой его удар не обходился только синяком. Олссон бил всегда четко, сильно и до крови. А Медведем его называли из-за его особенности зимой очень много спать. Ну, и конечно же, он просто был похож на медвежонка.

- Мммх… – промычал Дин, продолжая пожирать взглядом новенького парня, который уже сел за вторую парту первого ряда, вместе с тем «большим вырезом», как назвал про себя светловолосого Дин.

Проследив за взглядом друга, Бенни хмыкнул, а потом посмотрел на часы.

- Так, до начала занятия пять минут. Схожу-ка я к Гарту, и поспорю, что ты за месяц уложишь новенького в свою кровать и на выпускном танцевать будешь с ним.

- Ммх... – ответил Винчестер, не вслушиваясь в слова лучшего друга.

Он следил за этим странным парнем со странным вкусом в одежде. Тот сидел в пол оборота, и разговаривал со своим соседом, негромко смеясь над его шутками. Он запрокидывал голову, прикрывал глаза, но Дину казалось, что в нем нет ни капли искренности. Что он выдавливает из себя эту легкую улыбку, специально запрокидывает голову слишком высоко, и широко раскрывает рот.

Но, несмотря на все это, в парне было что-то, благодаря чему, Дину хотелось увидеть его настоящего, увидеть его искреннюю улыбку... А так же смотреть в эти волшебные синие глаза…

Весь урок он пялился на новенького, пока не понял одну вещь: он не слышит преподавателя, он думает о том, как лучше подойти к парню…

Когда прозвенел звонок с урока, Дин, под пристальным взглядом Змея и насмешливого Бенни, потеребив свою торбу, подошел к Кастиэлю – именно так звали новичка. Парень собирал вещи в свою сумочку – иначе Дин никак не мог назвать её – пока Бальтазар, второй парень, прижимался к нему сзади.

- Привет! – улыбнулся Винчестер.

Роше резко обернулся к нему, и, прищурив свои голубые глаза, хмыкнул.

- Привет, вонючка!

«Так, еще один приверженец стереотипов…» – мысленно закатил глаза Дин, не обращая на парня внимания. Он даже не смотрел на него, его взгляд был прикован только к Кастиэлю, а тот в свою очередь внимательно изучал стоящего перед ним панка в камуфляжных штанах, заправленных в ярко-зеленые мартинсы практически до колена, и черную футболку с Веселым Роджером.

Пристальный взгляд синих глаз скользил по телу юного панка, буквально ощупывая каждый сантиметр, и казалось, что даже заглядывает в голову Винчестера, пока обладатель причудливых глаз не причмокнул. Он оттолкнул от себя Бальтазара, и, опираясь спиной на парту, улыбнулся Дину:

- Здравствуй…

Настоящую улыбку Кастиэля Дин не может описать словами. Это лишь чувства, сравнения. Когда он улыбается, кажется, что тебя окунули в холодную воду, а потом завернули в теплый плед и дали чашку горячего какао. Или же тебя с закрытыми глазами привезли на холм, а когда, наконец, открыли тебе глаза, то ты увидел черное небо, озаряемое яркими вспышками фейерверка. Но все же… Все это не то. Ведь улыбка Кастиэля – нечто неописуемое для самого Дина. Нет подходящего слова, которым можно было бы описать её…

В середине февраля Бенни, скрипя зубами, и глядя на улыбающихся Дина и Каса, которые обнимались и не могли насладиться друг другом, отдал Гарту двадцать долларов.

На то, чтобы собраться и пригласить Каса на свидание Дину потребовалась два месяца. Это случилось в октябре. На первый поцелуй – полмесяца. Это случилось в середине октября. На первую ссору – два месяца. Эту случилось где-то в декабре. На то, что бы помириться – месяц. Морозный январь. Перед первым сексом с Кастиэлем Дин смущался, как никогда. Но это случилось в середине февраля. Шесть с половиной месяцев.

После выпускного смеющийся Бенни принимал все те же двадцать долларов у Гарта. Дин с Кастиэлем ушли сразу же после первого медленного танца.

Они танцевали вместе, двигаясь плавно, нежно, глядя друг другу в глаза.

А Бальтазар лежал дома со сломанной челюстью, посылая проклятья ревнивому Дину.

====== 10′ ======

За восемь месяцев до событий в главах 6 и 8.

Входная дверь хлопнула и в коридоре кто-то завозился.

- Дорогой, я дома! – донесся оттуда знакомый голос с нотками усталости.

Ложка, которой Кастиэль помешивал суп, дрогнула в его руках, а сам мужчина прикрыл глаза, делая большой вдох. Когда-нибудь, мы все к чему-нибудь привыкаем. Или же смиряемся с этим. Но Новак не мог ни привыкнуть, ни смириться, с этим обращением. «Дорогой…», «Милый…»… Эти слова из уст Дина кажутся неправильными, не искренними. Словно кто-то заставляет его их говорить, или же он сам выдавливает их из себя, притупляя желание сказать совершенно другое… Кастиэль не может точно назвать тот момент их жизни, когда Дин сменил своё «детка» на «дорогой», «малыш», на «милый». Может, когда он, как обычно, пришел с работы и вместо сладких объятий и мурлычущего «Ммм, де-еее-етка…» получил только легкий чмок в щеку и «Привет, дорогой».

Мужчина хмыкнул, ставя на стол тарелку с овощами.

- Мой руки и садись ужинать! – крикнул он, зная, что его услышали.

Взяв с подоконника газету, Кас положил её на стол, проведя кончиками пальцев по краю жесткой бумаги, задерживая дыхание, словно сдерживая подступающие слезы.

Спустя несколько минут, в проходе появился Дин, в домашних штанах и застиранной старой футболке. Он зевнул, сладко потягиваясь, и Кастиэль проследил за тем, как напрягаются мышцы на его руках, как дрожат густые ресницы… Под глазами Винчестера залегли едва видные мешки, а сам взгляд некогда озорно сверкающих зеленых глаз потух.

- Привет, – улыбнулся Новак, опираясь бедром о столешницу.

- Привет, – ответил Дин, делая шаг ему на встречу, целуя в лоб, держа руки в карманах штанов. – Что у нас сегодня на ужин?

Склонив голову на бок, Кас смотрел, как Дин ест, одновременно читая газету. Когда Дин стал её читать, он тоже не может сказать. Просто он сел за стол, а когда Новак повернулся к мужчине, чтобы поставить перед ним тарелку – тот уже был увлечен чтением последних новостей.

- Гвардиола одержал первую победу с “Баварией”, – задумчиво произнес Дин, зачерпывая ложкой немного супа. – Ммм, это было весьма предсказуемо, учитывая нечестную игру Боруссии…

Он хмыкнул, перелистывая страницу, бегая глазами по тексту, жадно впитывая в себя информацию.

Дин никогда не любил футбол…

- Перспективы развития экономики США в 2013 году, – улыбнулся мужчина, откладывая ложку в сторону. – Должно быть интересно.

Он прикусил одну нижнюю губу, сосредотачиваясь на тексте, не обращая никакого внимания на Кастиэля.

Дин никогда не интересовался экономикой…

Но это было давно. Девять лет назад? Пять? Или, может, год назад? Кастиэль не может точно сказать, потому что изменения в мужчине произошли практически мгновенно, и их было так много, что Кастиэль растерялся…

Он знает, что если сейчас поднимется в спальню, то найдет классические черные брюки, аккуратно перекинутые через спинку стула. А если выйдет во двор их дома, то прямо перед ним возникнет пиджак Винчестера, с закинутыми на верх рукавами. А если посмотрит в тумбу с грязным бельем, то увидит черную водолазку с высоким воротником.

Дин никогда не носил водолазок…

Раньше.

Сейчас же множество водолазок темных оттенков лежат на полке Дина, и только с высоким воротником.

Кастиэль облизнул губы, наливая в чашку кипяток, удерживая пальцем пакетик чая. Он знает, почему Дин носит именно их – чтобы скрывать татуировку на шее. Чтобы не показывать его отличие от других работников. Не потому, что Дин боится, или же не хочет вопросов. Он просто стыдится этого. Не Каса, а именно своего отличия от коллег. И Кас видит, как Винчестер пытается быть таким же. Видит, сдерживая слезы. Видит, засыпая на двуспальной кровати, зная, что Дин спит повернувшись к нему спиной, практически у самого края. Видит, но молчит – он не сможет этого сказать, голос мгновенно подведет и дрогнет.