Последующие несколько дней я разнюхивал, что да как. Общался с посетителями, задавал вопросы прохожим, наблюдал за обстановкой на улице. С Рюноске мы не общались, но он сидел за мной и иногда подавал какие-то знаки на уроках, когда встречалась какая-то интересная тема. Мы обменивались жестами и фразами, но не более того.

Через две недели, в пятницу, снова пришел тот разодетый парень. Каждый раз приходил один и тот же. Судя по всему для того, чтоб не вводить хозяина в замешательство. Дрессировка, вырабатывание привычки. Сакуразука отдал ему конверт. Я вышел на улицу и последовал за этим парнем. Он шел неспеша, курил и болтал по телефону. Когда он завернул за угол, я сделал то же, но там оказалось пусто. Я огляделся, но никого не заметил. А потом меня окрикнули. Я развернулся и получил удар в поддых. Боль скрутила меня, я упал на колени. Следующий удар не заставил себя ждать, и меня ударили ботинком по лицу с такой силой, что даже будь я готов к этому удару, то не смог бы удержать в вертикальном положении.

Парень наклонился и приподнял мою голову за волосы. Я увидел его лицо. Узкое, с широкими порами, покрытое рубцами. Густые неаккуратные брови нахмурены. Рот искажен в недовольной ухмылке.

- Ты – тот мелкий засранец из забегаловки. Школьник? Без разницы. Какого хрена преследуешь меня? Думаешь, я такой идиот?

Я помотал головой.

- Что тебе нужно? – спросил он резко.

В лицо пахнуло табачным дымом и чем-то кислым. Кому-то не помешало бы почистить зубы.

- Хочу знать больше, - отрывисто прохрипел я.

Странный парень выгнул брови.

- Что?

- Почему вдруг «Дзюбей»?

- Что?

Неужели этот парень даже не знает названия заведения, которое обкрадывает?

Я сдержал раздражение и пояснил.

- Лапшичная. Почему вы вдруг заинтересовались ей?

- Не твое собачье дело! – прорычал парень и пихнул меня на асфальт. – Не иди за мной, если не хочешь влипнуть в серьезные неприятности.

Сказав это, он ушел.

Я поднялся и поковылял обратно. Саку-сан встретил меня с огорошенным видом. Утащил в подсобку, принес аптечку и обработал раны.

- Господи, зачем? – негодовал он. – Зачем ты пошел за ним? Ты что, идиот? Он же якудза.

- Я жнал это, - прошепелявил я.

Скула распухла и жутко ныла.

- Если еще раз сделаешь нечто вроде этого, я уволю тебя.

Весь оставшийся день мне было совестно, поэтому разговор с Саку-саном не клеился. После закрытия он извинился за то, что был резок, однако сказал, что обещание уволить меня остается в силе, потому что ему не нужны жертвы. Я тоже извинился и поделился с ним своими чувствами на счет того, что меня мучает невозможность что-либо предпринять по отношению к сложившейся ситуации. Мне до сих пор не верилось, что такое произошли. Ни с того, ни с сего. Выход должен был быть.

Родители сходили с ума, когда увидели меня в том состоянии, в каком я находился. Опухоль занимала пол лица, щека наплывала на глаз. Про живот я ничего не сказал. Кое-как приняв душ, я лег спать. Если бы этот вечер ушел на обдумывание проблем, то единственное, о чем я стал бы думать, это слова Саку-сана на счет жертв и увольнения. Стыд затопил меня с ног до головы.

В школе, когда Рюноске увидел меня, его глаза расширились, но в остальном он ничем не выдал себя. Весь день мы обособливо вели себя относительно друг друга. Одноклассники прикалывались надо мной и пытались выяснить, что же все-таки случилось. Я отшучивался, но беспокойство не покидало меня.

На большой перемене Рюноске схватил меня в коридоре и толкнул к стене.

- Тупица! – прорычал он, наклонившись ко мне. – Это то, что я думаю?

- Откуда я знаю, о чем ты думаешь?

От удара гематома на животе дала о себе знать. Я рефлекторно схватился за живот. Рюноске проследил этот жест глазами.

- Нужно быть последним идиотом, чтоб связаться с тем, кто априори сильнее, а главное влиятельнее тебя.

Я подался вперед, угрожающе приближая лицо к лицу Рюноске.

- Я приходил к тебе, так что теперь это не твое дело.

Он отпрял, удивленный и замешкавшийся. Поджал губы. Давился невысказанными словами, но молчал. Занес руку, выставив указательный палец, но в отчаянии забросил и эту идею. Вокруг начали толпиться школьники, шептались и показывали пальцами. Коридор – явно не лучшее место для выяснения отношений.

Я оставил его в коридоре и спустился вниз, в столовой купил булку и устроился на лестнице. В это время здесь ходят только те, кто обедают на крыше. Иногда к их числу принадлежу и я.

С Рюноске мы больше не разговаривали. Он не выглядел рассерженным. Больше нет. Но продолжал сосредоточенно молчать, и когда я обернулся к нему, то встретился с ним взглядом. Он посмотрел будто сквозь меня, снова казался небожителем, своим ментальным телом обитающим далеко отсюда, не ясно где.

Я написал ему записку с таким текстом:

«Мне стыдно. Но я должен что-то делать».

Он долго не отвечал, и я уже подумал, что не ответит вовсе, но спустя какое-то время получил ответ:

«Ясно».

И все? Хотя что я ожидал?

Почти со звонком я передал ему новое сообщение:

«Больше не буду пытаться».

Когда я это писал, испытывал жгучую досаду, но это была правда, и Рюноске являлся единственным, с кем я мог этим поделиться. Тем самым была поставлена точка в бессмысленных попытках покончить с разграблениями «Дзюбей». Я признал, что бессилен здесь.

Прошло несколько дней. Сакуразука старался напустить на себя непринужденности. Наверное, это относилось не только к внешнему виду, но и к настрою, но лицо Саку-сана было непроницаемо, как и всегда, поэтому сложно было судить, что у него на уме. Возможно ли, что он старался ради меня? Это было нечестно по отношению к самому Сакуразуке, ведь теперь он брал на себя ответственность и за мои действия. Мне хотелось успокоить его, сообщить, что безответственностью покончено, но что-то удерживало от этого шага.

Ближе к вечеру позвонил Рюноске, и я нисколько не удивился тому, откуда у него мой номер. В конце концов, я не особенно-то скрывал эти данные в классе, ими владели больше половины моих одноклассников.

У него был странный голос, он перешел сразу к делу.

- Я могу решить проблему Сакуразуки, - сообщил он, - но это может вызвать широкий резонанс.

- Что ты подразумеваешь под резонансом, - спросил я.

- Разное. Шум. Заведение может пострадать.

Первое, что пришло мне на ум, это отказаться. Сакуразука не вынесет еще одного такого происшествия. Мне не хотелось видеть разочарование и беспокойство на его лице.

Рюноске снова проявил свою проницательность. Он словно следил за мной или читал мысли на расстоянии.

- Больше не будет той зависимости, в которой оно сейчас находится.

Я попросил пояснить, и Рюноске продолжил:

- Есть два варианта. Первый – вы продолжаете влачить жалкое существование, отсыпая часть доходов в чужой карман, в итоге чего заведение неминуемо разорится, если, конечно, Сакуразука не свершит чудо и найдет другой выход из ситуации. Второй – Такеда берет вас под свое крыло.

- О чем ты умалчиваешь, Рюноске? – спросил я. – Не бывает так просто.

- Ах, черт, - выдохнул он. – Территория, на которой стоит ваша «Дзюбей» - лакомый кусок для некоторых организаций. Дом за домом, заведение за заведением – все это будет поглощено. Чем больше урвет Такеда, тем влиятельнее станет клан. Ты пойми, это вас не касается от слова «никак».

Я мало что понял из объяснений Рюноске, но ему хотелось верить, ведь он решил помочь. Как было видно, он много знал, куда больше меня да и больше Саку-сана.

- Я не могу принять такое решение в одиночку.

- Твое дело, но я не хотел бы, чтоб ты рассказывал о моем предложении кому-то.

Я должен был решить это сам, но имел ли я право на это? Хотел бы Сакуразука быть замешанным в этом? Возможно, он уже крепко увяз, и по его поведению не скажешь, что предвидится какой-то выход из положения. Как бы мне ни нравился Рюноске, но в нем было множество вещей, о которых я и понятия не имел. Фактически, я не знал Рюноске Такеда. Но решать нужно было сейчас.