Юнги строптивый, но шкура дорога. Он молчит, но всё внутри клокочет невыносимой яростью. Его сердце буквально говорит, отбивает “Чтоб ты сдох, Ким Намджун”. Но для Сатаны в аду нет котла, верно? Нет никакого желания продолжать светскую беседу, поэтому юноша отводит взгляд и изучает обустройство и дизайн салона ясно недешёвого автомобиля.
Обивка из бархата раздражает, щекочет кожу. Мин хочет выдернуть её нахер, к слову, ну очень. Она на ощупь как мягкий бок его любимицы Холли. Он мечтает, чтобы его красавица откусила яйца этому мудаку и Ким Тэхёну за компанию. Наверное, забрать из дома собаку ему не разрешат. Ладно, хоть не в подвале жить, а Холли можно сплавить Чимину на время. В конце концов, Юнги не собирается находиться в таком провокационном положении более, чем несколько суток. Но побег нужно планировать, когда полностью освоишься, и окружающие привыкнут к тебе. Юноша не сомневается, что ему и в задницу жучок запрячут. И то не потому, что Намджуну понравится ему трахать. Он асоциальное бревно. Ему бы – в кровать и пару бутылок крепкого виски.
Он жмурится, надеясь, что это всё сон. Что сейчас он откроет глаза, а Холли будет лизать ему пятки и счастливо поскуливать. Что Чонгук, как всегда, будет выпинывать его из ванной, угрожая обоссать дверь. Что они с Чимином приедут в клуб, чтобы подарить бармену блестящие стринги и напиться до синьки. Но вместо этого на его слабую полуулыбку пялится Намджун. Лицо юноши тут же приобретает агрессивное выражение. Юнги злится сам на себя, что так на бабу похож, на педика, на заднеприводную сучку.
Торговый квартал пестрит огнями. После полумрака внутри машины чувствуется неловкость. Он стоит босиком посреди огромного модного бутика до тех пор, пока его грубо не затаскивают в примерочную. Консультант щебечет с Кимом, а затем окидывает взглядом и его спутника. Морщится, как будто видит перед собой замарашку. Но рот держит на замке, давит из себя улыбку.
– Какой размер одежды носит ваш… друг? – ей неловко, она не знает, каким словом обозвать Юнги, чтобы остаться в добром здравии.
Намджун равнодушно пожимает плечами, направляясь к побледневшему парню. Мин гордо задирает голову, молчит, засовывая руки в карман чертовски узких брюк.
– Думаю, у него размер S или чуть больше, – задумчиво произносит он, оттягивая отложной воротник рубашки Юнги и разглядывая бирку, – низ подбирайте по тем брюкам, в которых он стоит. Бельё на ваш вкус, полностью вам доверяю, – он заканчивает хищной улыбкой, затем уходит к стендам с одеждой.
Консультант бледнеет. Ей на вид не больше двадцати пяти, она заметно нервничает. Морщинка залегает между её бровями. Юноша понимает, что чуть только пойдёт не так – пулю пустят ей в лоб. Поэтому, хоть и неохотно, но примеряет всё, что притаскивают ему в кабинку. Но ничто ему не нравится.
– Сам в таком пускай походит, мудак конченный, – Мин даже не подозревает, что этот самый “мудак” стоит за шторкой, ухмыляется остроте и смелости языка его маленькой сахарной шлюшки, – я ему не монашка и не папа римский, такую хуйню носить в жизни никогда не планировал. Из всего этого приемлимо выглядит только костюм, который я, в любом случае, носить не стану, я не голливудская звезда.
– Тогда выбирай сам, только обойдемся без всяких цепей и блёсточек, – Намджун заглядывает в примерочную, пока юноша стаскивает очередной костюм.
Он не может контролировать любопытство: татуировок на теле Мина много настолько, что рябит в глазах. Несколько ещё совсем свежие, а та, что обозначает его принадлежность Киму, ещё слегка красноватая. Он явно тянул столько, сколько вообще мог. Такие вещи на слишком худом теле смотрятся… отталкивающе? Он, взрослый, самодостаточный человек, не может охарактеризовать чувство, эмоцию, которую только что ощутил. Намджун сталкивается с резким, холодным взглядом чертовски темных глаз – они едва ли не совсем чёрные, поэтому истинный цвет он не может определить, – и вытягивается, полностью проникая в примерочную. Юнги даже не смущается, что на него смотрит мужик, который его непременно трахнет. Ему уже настолько похер, что он почти титаник. Потому что еще одна улыбка этого отморозка – Мин сдохнет от стресса.
Юнги набрасывает чонгукову рубашку на плечи, не застегая и половины пуговиц. В любом случае, тут никто и не вякнет, зная, кто притащил его сюда. Стенды с одеждой стоят под милыми бра и торшерами. В бутике по-дневному светло, хотя они находятся на цокольном этаже всего здания. На ценниках не меньше пяти цифр. Юноша шумно сглатывает, потому что не привык позволять себе такие вещи. Кима это злит настолько, что он почти через весь торговый зал подгоняет его:
– Не ссы, не обеднею.
Мин слишком вспыльчив, но вовремя успевает прикусить язык – помирать ему рановато. Он хватает несколько вешалок с одеждой, проходит мимо стенда лаковых туфель из крокодиловой кожи. Это, видимо, не совсем тот этаж. Но он придирчиво осматривает всё, что примерил, оставляя в руках около четырёх рубашек.
Когда парень покидает примерочную, держа в руках только их, Намджун выгибает бровь. Ладно, касса всё равно на самом верхнем, третьем этаже, захватит что-то ещё. Он говорит передать консультанту выбранное, на что юноша нервно фыркает, но требование выполняет.
Следующий этаж под завязку забит всякими худи, драными джинсами, гейскими комбинезонами. Вместо педантичных туфель всюду кроссовки, кеды, пара полок с огромными готическими ботинками и здоровенный стенд со всякими безделушками. Юнги мельтешит, сгребая отовсюду понемногу. Киму надоедает дырявить взглядом своего “друга”. Он мило воркует с продавщицей, пока юноша примеряет уже седьмой пиджак на чёрную водолазку, звенит цепями на своих ботинках и разглядывает третий десяток блестящих колец. В самом конце он щёлкает серьгами на пятом проколе в ухе и остаётся доволен – выглядит почти как всегда.
Он несёт внушительную охапку из вещей, надеясь ничем не звякнуть. По лицу Намджуна можно сказать, что юноша провозился непозволительно долго. И что он может огрести нахуй. С Юнги льётся пот в три ручья, пока пробивают товар. Он бы с радостью закурил, но у него с собой только обглоданный коробок спичек, повидавший все прелести жизни. Да и он ссыт, что пока что стоит показывать себя во всей красе. Тем более, Чимин давно ему бросить предлагал – вот вам и мотивация и повод. И ещё один действующий фактор, который при любом удобном поводе рад выпустить его мозги на прогулку и оставить их бездомными.
– Возьми то, в чём поедешь, – интонации Намджуна властные настолько, что не будь Юнги мужиком – обоссался бы на месте.
Он переодевается на первой космической. От страха чертовски трясутся руки и ноги подгибаются. Ебануться можно с этой системой; Юнги картели между собой отличает с трудом. А теперь он часть этого преступного механизма. Легко восполнимая, между прочим, в случае потери. И от этого в дрожь бросает, а глаза, сука, всё-таки щиплет. Накатывают слёзы. Мина душат рыдания, пока он защёлкивает металлические серьги. Юноша опирается рукой на ненадёжную стенку из гипсокатона. Но страх и жалость к себе отступают, когда под плотной шторой становится видно чёрные лаковые туфли.
Намджун ждать не любит. Поэтому он врывается в примерочную, пока Юнги утирает лицо краем белой толстовки, бледнеет и прячется, забивается от него в угол. Это подкупает, но он всё же грубо разворачивает к себе парня, вцепившись в плечо. У Мина лицо белое, глаза красные, щёки влажные, а запёкшаяся кровь в уголке губ скатывается комочками по всему розовому, между прочим, совсем по-гейски рту. У него зрачки как будто на всю радужку расползлись, тёмные, бархатные, с битым стеклом в самой глубине. И волосы – чистый аметист. Намджун в восторге, такого парня только трахать, из кровати не выпускать.
Мин распрямляется. Взгляд у него всё равно, что кунаем в ебло. Только здесь – хоть автоматная очередь. И от этого у юноши ощутимо дёргается глаз. Ким может сказать, что этот парень – блядская ведьма. Потому что от него кровь кипит, как вода в чайнике. А он только, едва шевеля губами: “Чтоб ты сдох, Ким Намджун”. И от этого едва член не встаёт. Это – превосходство. Аж кости трещат. Потому что по рассказам Тэхёна, Мин Юнги – самый стервозный, злобный, напористый кусок дерьма в этом городе.
