Владимир лишь кивнул и снял запись с паузы.

– Это ваш Лукавый? – раздался голос за кадром, и, очевидно, узнику показали фотографию Луки Псараса.

Голова зомби затряслась, лицо исказилось, в глазах мелькнул жуткий, обезумевший, фанатичный блеск.

– Да! Да! Это он!

Зомби стал рваться из креплений кресла, к которому был прикован. Очевидно, процесс усмирения был активирован тут же, потому что его вновь забила мелкая дрожь, и через некоторое время он как будто пришел в себя.

– Ты покажешь нам, где его найти? Нам нужно поговорить с ним, – сказал голос за кадром.

Зомби отрицательно с явным усилием покачал головой.

– Вы можете пытать меня всю вашу жизнь. Я не скажу вам, где он. Мне приказали забыть дорогу в Чистилище, и я забыл. Мы делаем то, что нам сказано, – голова существа поникла.

Он был измотан и истощен, но, вероятно, именно сейчас, когда он был слабее всего, он был более доступен для получения сведений.

– Кто такие Черви? Где они? – спросил голос.

Зомби поднял голову, глядя страшными глазами в камеру.

– Черви сидят на трупах ваших городов, они войдут в ваши тела, и вы станете ими, вы будете Червями или кормом для нас. Я – Сумрак, вы все будете под моей пятой, вы будете моей паствой, вы будете моей плотью, а я вашей кровью! Вы все будете служить Нечистому!

По лицу Сумрака побежала змеистая улыбка превосходства, изо рта вновь полилась йодного цвета жидкость, он вдохнул воздух и захохотал, негромко и нерадостно, словно плакал. У Трофима побежали мурашки по коже.

– Это хуже, чем я думал… – негромко прокомментировал некробиолог.

– Кто такая Лилит? – продолжил голос, когда зомби смолк.

– Я больше ничего вам не скажу, – злобно прошипело существо. – Спасибо, что оставили мне зубы, я припомню это вам…

Его голова и челюсть задергались, и, прежде чем в кадр вбежали люди в пластиковых комбинезонах, он выплюнул коричневый язык на пол, после чего открыл рот и показал в камеру безобразно отгрызенный короткий обрубок языка, шевелящийся у него во рту. Трофим откинулся на спинку стула, ошарашено глядя на то, как люди в комбинезонах заваливают его вместе с креслом на спину и что-то начинают с ним делать.

– Это что, все? – спросил Трофим.

– И нет, и да, – Владимир выключил запись. – Язык мы ему обратно вставили, он прирос без всякой помощи, мы уже проверяли их регенеративные способности. Они превосходят все, что мы могли бы создать даже в перспективе, но разговорить нам его больше не пришлось. В конце концов психика его сломалась, он превратился просто в овощ, либо он так притворяется. Мы почти убили его, но он не сопротивлялся больше и не реагировал на раздражители.

Трофим встал и провел рукой по волосам, которые, оказывается, привстали дыбом. «Черви, Черви… Вот первая опасность. Но где они могут быть? Если Лука размножался, то зомби должно быть сотни, а скоро и тысячи, между тем трупов-то всего лишь около сотни, это совершенно не соответствует их биологическим потребностям… Хотя вирус поменял рисунок на теле носителя, возможно, это как-то связано с незначительным количеством погибших». Ученый не заметил, как подошел к столу, где проецировалась карта Москвы.

– У нас только один, но самый главный вопрос. Где могут быть эти Черви? – спросил Владимир, незаметно приблизившись к некробиологу.

– На трупах городов… – задумчиво произнес Трофим.

– Мертвый город, разрушенный город, после землетрясения, наводнения, урагана, эпидемии… – перечислял «продавец». – Это все метафоры, так же как и Первые Демоны, так же как и Лука – это Лукавый, он же Нечистый. Труп города – это то, что останется после них, наверняка он это имел в виду.

– Труп города – это мертвый город, разложившийся. Погибший и разваленный. Черви обитают в трупах, то есть город будет наводнен ими, или, может быть, они сейчас обитают в теле города, но где? Где достаточно питания, где достаточно биологической активности, чтобы сотни или тысячи зомби могли находиться до создания критической массы? – вслух размышлял ученый.

– Бесполезно, Док, наши специалист изучили ваши труды. Если они все правильно поняли, то нигде в Москве нет такого количества биомассы, чтобы прокормить незаметно для окружающей среды сотню этих тварей. Наши глаза с воздуха осмотрели десятки километров вокруг Москвы, никаких черных пятен, мы каждый день проверяем реку, все в одних и тех же параметрах. Их нет нигде. Даже если они под землей, там все равно нет столько жизни, чтобы прокормить предполагаемое количество зомби. Те восемьдесят шесть трупов за неделю – это вполне может быть трапеза одного-двух из них, но никак не десятка и тем более не сотни, – Владимир вздохнул и посмотрел на часы. Время было к обеду. – У меня тут в холодильнике есть приличные полуфабрикаты, консервы, можем разогреть или заказать что-нибудь поесть. Ты как, Трофим?

– Давай разогреем. Что там у вас есть? – махнул рукой ученый.

Есть не хотелось, но обед – это обед, и игнорировать его было бы глупо. Владимир вынул из холодильника какие-то красочные брикеты и двинулся к незаметно стоящей в углу у стола микроволновке.

– Фу, – раздался его голос. – Забыл вынуть, протухло теперь, – сказал он, вынимая что-то из микроволновки. – Теперь только на помойку.

Он аккуратно переложил что-то в пакет и положил на край стола. Трофим несколько секунд смотрел на нечто, завернутое в пакет. Скорее всего, это был кусок пиццы, который испортился и, наверное, дурно пах. «Для нас этот кусок пиццы пропал, а вот для них он только стал вкуснее… Интересно, сколько бактерий сейчас находится в этом пакете, на сколько хватит этих носителей жизни этим самым Червям…».

Внезапная догадка ударом колокола пошатнула его.

– Моль!!! – заорал Трофим.

Владимир в секунду перетек из согнутого положения возле микроволновой печи в сидящее на одном колене лицом к ученому, а в его руке уже был пистолет. Глаза недоуменно смотрели на некробиолога.

– Свалки! Они на свалках!

Темные своды тоннелей, в которых двигались люди и нелюди. Десятки их стояли вдоль стен, другие двигались практически в полной темноте, зашнуровывая обувь, поправляя одежду, словно для их перечерченных мрачными венами тел это все еще имело значение. Другие лишь ждали своей участи быть выбранными Лилит для плана Хозяина либо для ее собственных планов. Возле деревянного трона стояла Лилит, свысока взирая на существ, которые переродились из людей в то, что противоположено самому понятию «жизнь». На троне сидел Лука Псарас, названный Нечистым и принявший это здесь же, в этих подземельях под Москвой. Чешуйчатое лицо, непропорционально длинные руки и ноги, острый нос и подбородок, лысая голова – все это делало его удивительно похожим на то, что рисовали здесь последователи оккультных течений, часть общества которых представляли готы. Они первые приняли Хозяина, приняли его частицу и теперь стояли вдоль стен, ожидая, когда им объявят об их предназначении. Рупором Нечистого была Лилит, его единственная спутница, отдавшая ему свою любовь, душу и веру, получившая взамен все, что она хотела. Лилит забрала его сердце, но определила его будущее.

– Вы мои братья и сестры, – начала Лилит, гордо подняв голову. – Вы Баньши и Вестники. Вы исполните план Хозяина!

– Да, госпожа… – тихо, словно ветер, пронесся ответ.

Лилит сделала несколько шагов в их сторону.

– Вы проникнете в другие города. Вы принесете весть о том, что сердце их кровожадного солнца остановлено. Вы дадите людям облегчение, вы избавите их от голода и болезней, вы дадите им покой и бессмертие, – она сделал паузу, продвигаясь между рядами, сильная, уверенная и грациозная, словно хищное животное.

Лука откровенно любовался ее телом. Темнота и накидка не мешала этому, и он втайне улыбался, влюблено следя за покачиванием бедер и мягкими, вкрадчивыми шагами.

– Да, госпожа, – послышалось в ответ уже большее количество голосов.